– Самым заметным примером может послужить некий сэр Хьюн из Трех Сосен. Он открыто нарушил новые законы, но не успел опомниться, как повис в петле у дымящихся развалин своего замка. Ульфы хорошо понимают такие намеки.

Казмир недовольно хмыкнул. Шаллес продолжал:

– В подземельях замка Трех Сосен Эйлас обнаружил узников. Он созвал баронов на совещание и запретил феодальное отправление правосудия, после чего выпустил на свободу всех заключенных в Южной Ульфляндии. В большинстве своем бароны не возражали против этого указа, потому что они ничего так не боятся, как провести остаток дней в казематах врагов, где им пришлось бы расплачиваться за преступления поколений их предков. Кроме того, Эйлас конфисковал все пыточные приспособления. Говорят, что он велел переплавить сорок дыб и семь тонн прочих тюремных инструментов и механизмов, а также задержал добрую сотню палачей. Из них сформировали штрафной батальон королевской армии. На их щеках черные татуировки, они носят черные мундиры с желтой оторочкой и шлемы с оскаленными собачьими головами на навершиях. Их считают неприкасаемыми, они живут отдельно от остальных солдат.

– Чистоплюй нашелся! – пробормотал Казмир. – Этот рохля-король щепетильнее напудренной фрейлины. Что еще?

– Теперь мне следует отчитаться о моих собственных предприятиях. Я прилежно выполнял ваши поручения, часто рискуя головой и ежеминутно подвергаясь всевозможным неудобствам, – не замечая в каменном взгляде Казмира никакого сочувствия, сэр Шаллес с напускным энтузиазмом приступил к описанию своих странствий и переговоров, не забывая упоминать о почти ежедневно угрожавших его жизни опасностях. – Когда объявили награду за мою голову, я решил наконец, что с меня хватит. Мои клеветнические сплетни всюду вызывали сочувственный интерес, но в отсутствие фактических подтверждений не оказывали долгосрочного влияния. Усердно распространяя слухи, я обнаружил следующее любопытное обстоятельство: трезвая, грубая, голая правда убедительнее самых увлекательных выдумок, даже если выдумкам порой придают больше значения. Тем не менее мои происки достаточно раздосадовали короля Эйласа, изобретательно прилагавшего усилия с тем, чтобы меня поймать, и в последнее время мне едва удавалось ускользать от его шерифов.

Полуприкрыв веки, король Казмир спросил мягчайшим тоном:

– И какова, по-вашему, была бы ваша судьба, если бы вас схватили?

Будучи человеком проницательным, Шаллес колебался лишь долю секунды:

– Трудно сказать. Мне дали знать, что Эйлас якобы предлагал платить мне в два раза больше, чем я получаю от вас, если я соглашусь заниматься в Лионессе тем же, чем занимался в Ульфляндии. Насколько я понимаю, он намеревался таким образом подорвать мою репутацию – и, надо сказать, преуспел в этом начинании.

Казмир задумчиво кивнул:

– Мне сообщали об этом из других источников. Как обстоят дела у Торкваля?

Шаллес помолчал, чтобы собраться с мыслями:

– Мы встречались несколько раз, хотя не так часто, как мне хотелось бы. Торкваль делает все по-своему, не прислушиваясь к советам, но, судя по всему, то, что он делает, вполне соответствует вашим интересам. Торкваль ненасытен – он требует все больше золота, чтобы приобрести все больше власти. Мы оба присутствовали при уничтожении замка Трех Сосен – переодевшись крестьянами, стояли поодаль на лугу. Торкваль сказал, что прежде всего он занялся изучением местности; к нему примкнули несколько сорвиголов, готовых при случае раздувать пламя мятежа. Он нашел какую-то нору в Северной Ульфляндии, откуда может делать набеги, переходя границу. Он предпочитает грабить и убивать тех, кто подчиняется королевским указам – благодаря чему ска игнорируют его эскапады. Торкваль намерен постепенно распространить свое влияние на все долины, болота и пустоши Верхней Ульфляндии. – Шаллес пожал плечами.

– У вас его планы вызывают сомнения? – спросил Казмир.

– В долгосрочной перспективе – да, вызывают. Торкваль умеет только разрушать, а разрушение не может быть основой устойчивого правления. Тем не менее я не берусь предсказывать будущее. В Ульфляндии все возможно.

– Так-то оно так, – пробормотал себе под нос Казмир. – Все возможно.

– Я хотел бы привезти более приятные новости, – с мрачным сожалением добавил Шаллес, – так как мое благополучие зависит от моей способности оправдывать ваши ожидания.

Король Казмир поднялся на ноги, подошел к камину и, заложив руки за спину, стал смотреть в огонь:

– Можете идти. Утром мы еще поговорим.

Шаллес откланялся и удалился в безрадостном настроении. Не услышав никакой похвалы от Казмира, он не смел поднимать вопрос о вознаграждении.

Наутро король снова совещался с Шаллесом, пытаясь выудить дополнительные сведения о Торквале, но Шаллес мог только повторить то, что сообщил накануне. В конце концов Казмир передал ему запечатанный пакет:

– В конюшне вам приготовили доброго скакуна. Мне придется поручить вам еще одно дело, не столь утомительное. Поезжайте на север, в Помпероль, по Икнильдскому пути. В поселке Онриот поверните налево – дорога приведет вас в Даот, а затем в Тантревальский лес. Явитесь в виллу Фароли и передайте это сообщение чародею Тамурелло. Насколько мне известно, он вручит вам ответ.

2

В свое время Шаллес вернулся в Хайдион. Его сразу провели к Казмиру, и он передал королю посылку, врученную чародеем.

Судя по всему, Казмир не торопился открывать посылку. Положив ее на стол, он повернулся к Шаллесу и почти дружелюбно спросил:

– Ваше путешествие обошлось без происшествий?

– Я не встретил никаких препятствий, ваше величество. Скакал всю дорогу со всей возможной поспешностью и быстро нашел виллу Фароли.

– Как вам понравилась вилла чародея?

– Это роскошная усадьба, построенная из серебра, цветного стекла и драгоценного черного дерева. Серебряные столбы поддерживают огромную многоугольную крышу, напоминающую шатер, но выложенную серебряной черепицей с зеленоватым отсветом. Вход сторожат два серебристо-серых льва, в два раза больше обычных, с блестящей, как шелк, шерстью. Поднявшись на задние лапы, они прокричали: «Стой, если тебе дорога жизнь!» Я назвался посланником короля Казмира – львы улеглись и пропустили меня.

– А сам Тамурелло? Говорят, он никогда не появляется в одном и том же обличье дважды.

– На этот счет ничего не могу сказать. Он выглядел как высокий, худощавый, бледный человек с высоким черным хохлом на бритой голове. Глаза его горели, как рубины, а его мантия была расшита серебряными магическими знаками. Я передал ему ваше сообщение, он тут же прочел его. После этого он сказал: «Подождите здесь. Не двигайтесь с места – иначе львы разорвут вас на куски!»

Я ждал, застыв, как статуя, а львы сидели и не спускали с меня глаз. Тамурелло скоро вернулся. Он вручил мне пакет, который я только что имел честь передать вашему величеству, и приказал львам лечь, чтобы я мог спокойно удалиться. Я поспешил в Хайдион – вот и все.

– Благодарю вас, Шаллес. – Казмир взглянул на посылку, словно собираясь открыть ее, но снова повернулся к гонцу: – Теперь, надо полагать, вы ожидаете вознаграждения за услуги?

– Если так будет угодно вашему величеству, – поклонился Шаллес.

– И на какое вознаграждение вы рассчитываете?

– Превыше всего, ваше величество, я хотел бы вступить во владение небольшим поместьем близ городка Пойнкстер, в округе Седое Нагорье. Там живет моя семья, там я родился.

Король Казмир поджал губы:

– Сельская жизнь способствует вялости, косности и лени, несовместимым с королевской службой. Мысли сельского помещика заняты пасеками, отелом коров и виноградниками, а не насущными задачами государственного значения.

– По правде говоря, ваше величество, я уже достиг того возраста, когда зловещие заговоры и полночные закоулки теряют былую привлекательность. Я тяжелею, мысли начинают путаться в голове; мне не терпится обосноваться в тихом месте, где не происходит ничего неожиданнее и огорчительнее проникновения лисы в курятник. Короче говоря, ваше величество, соблаговолите уволить меня от дальнейшей службы! Последние несколько месяцев мне то и дело приходилось прятаться, затаив дыхание в кромешном мраке, или спасаться сломя голову от бешеной погони: жизнь коротка, довольно приключений!

– Вы уже выбрали себе поместье?

– У меня еще не было времени этим заняться, ваше величество.

– И какого рода имение вы считаете достаточным возмещением усилий, затраченных на протяжении всего лишь нескольких месяцев?

– Если бы мне платили только за потраченное время, достаточно было бы трех золотых крон. Но свою жизнь я не продал бы за сотню сундуков, набитых изумрудами и золотом! Поэтому я считаю, что при определении размера моего вознаграждения следует хотя бы в какой-то степени учитывать риск, угрожавший моей драгоценной жизни, мое неподражаемое умение плести интриги и распространять клевету, а также холодные, ветреные ночи, проведенные на горных лугах в то время, как все добрые честные люди спокойно спали в теплых постелях. Ваше величество, у меня нет сомнений в вашей щедрости. Могу сказать, что меня порадовал бы помещичий дом над чистым ручьем, с десятью акрами леса и тремя или четырьмя фермами, отданными в аренду.

Казмир улыбнулся:

– Шаллес, ваше красноречие послужило моим интересам не меньше, чем вашим. Ваши запросы умеренны и справедливы, и у меня нет возражений. – Король набросал несколько строк на листе пергамента, витиевато подписался и передал документ Шаллесу: – Это королевский патент, позволяющий предъявителю вступить во владение непоименованным поместьем. Отправляйтесь в Пойнкстер, найдите имение, соответствующее вашему описанию, и вручите этот патент управляющему округом. Можете идти.

Шаллес поклонился и ушел.

Подойдя к камину, Казмир неподвижно стоял, глядя в огонь. Посылка Тамурелло все еще лежала на столе. Через некоторое время Казмир позвал своего помощника Ольдебора, на все руки мастера.

– Чем могу служить, ваше величество?

– Ты помнишь Шаллеса.

– Хорошо помню, ваше величество.

– Он вернулся из непродолжительной поездки в Южную Ульфляндию с чрезмерными ожиданиями. Кроме того, он, пожалуй, слишком много знает о моих делах. Надеюсь, опыт подсказывает тебе, каким образом можно было бы решить эту проблему?

– Несомненно, ваше величество.

– Так займись этим. Шаллес едет в Пойнкстер – это где-то в Седом Нагорье. Он везет с собой подписанный мною документ. Этот документ необходимо уничтожить прежде, чем он попадет в чужие руки. – Казмир снова повернулся к камину, и Ольдебор удалился.

Наконец Казмир открыл посылку и вынул из нее маленькое чучело черного дрозда на подставке. Между лапами птицы лежал сложенный вчетверо листок пергамента, содержавший следующую надпись:

«Хочешь говорить с Тамурелло?

Выдерни брюшное перо и сожги в пламени свечи ».

Казмир повертел чучело в руках, с неодобрением отметив поникшие крылья, потускневшие взъерошенные перья и жалобно полуоткрытый клюв. Захудалый внешний вид птицы мог быть язвительным намеком – а мог и не быть. Так или иначе, достоинство не позволяло Казмиру принимать во внимание что-либо, кроме непосредственного назначения чучела, указанного в записке. Король покинул гостиную, спустился по каменным ступеням лестницы, изогнувшейся вдоль стены башни, и повернул из арочного прохода в Длинную галерею. Он шел размашистыми тяжелыми шагами, не глядя по сторонам, но стоявшие вдоль галереи стражники и лакеи спешили вытянуться по стойке смирно, прекрасно зная, что от якобы рассеянного взгляда круглых голубых глаз Казмира не ускользала ни одна деталь.