Что еще, что здесь еще?

Кровать!

Деревянная балка для балдахина заскрипела, отходя от державших ее опор. Иногда прежде, чем отреставрировать, необходимо сломать. Мужчина быстрым жестом остановил падение опасной конструкции на его спину. Балка растворилась в пространстве, а затем с грохотом покатилась по полу. Платье же отправилось следом за ней.

Слишком опытный, сильный. Что еще? Что есть еще?

Пол!

И неважно, какое наказание могло ожидать за подобное разрушение чужого дома, архитектурного достояния и настоящей древней реликвии с ее раритетной мебелью, бережно поддерживаемой в отличном состоянии. Но меня уже прошивало сотней острых разрядов от руки, опустившейся между бедер и очень умело прикасающейся в самом-самом интимном месте, от губ, смело играющих с грудью, невзирая на плотное закрывающее ее кружево.

Без моего разрешения!

Пол отчетливо затрещал, как раз когда меня накрыло сильным и особенно нервным разрядом, спровоцировавшим настоящие спазмы мышц. Я задрожала, закусила губы. Индиго тоже выдохнул с протяжным стоном наслаждения, когда потрескались плиты. Хотя под ними тоже была основа, но пока разрушалась лишь верхняя часть, а ножка кровати угодила в расходящееся отверстие. Постель резко накренилась, и нас повлекло к краю. Мы скатились на заботливо постеленный у кровати мягкий ковер, точно из раритетных. Он частично смягчил удар. Хотя мне и вовсе не досталось. Индиго перехватил меня в процессе падения, мы перевернулись, и я очутилась сверху.

– Упрямица, – выдохнул мужчина, кончиками пальцев проведя по моей талии и сжав ее ладонями, – уже можно окончить игру.

– Отпусти, – прошипела ему в лицо, лишь самую малость задыхаясь, – предупреждаю тебя.

– Это еще не все? – Он опять скривил губы в бесящей усмешке, приподнял голову и легонько прикусил кожу на скуле. Я дернулась.

– Мало?

– Мало, – выдохнул. А глаза вблизи оказались темно-лиловыми, как ночное небо. И там, в глубине, теплился холодный звездный свет. Если заглянуть глубже, то можно было увидеть сами звезды. Впрочем, серебристые звездочки и так вовсю кружились передо мной.

– Хочу ощутить тебя всю целиком.

В арсенале оставалось последнее, на что хватало сил.

– Получай… – успела произнести прежде, чем его губы снова накрыли мой рот.

Со стеной наконец повезло. Этот треск был намного громче, а грохот обрушивающихся из пролома камней мог отрезвить кого угодно. Разве только кроме самых увлеченных. Для меня грохот смазался и прозвучал не столь отчетливо, как, полагаю, для охраны. Ведь высокопоставленное лицо кто-то должен был охранять. Пускай не под самой дверью, чтобы не смущать или самим не смущаться, но вот поодаль, в коридоре, совершенно невидимая в полумраке, охрана имелась. И они очень удивились дыре и сцене, представшей их глазам через стенной пролом.

– Господин посол? – закашлялся один из стражей.

Представляю его неловкость. Полуобнаженный посол, полураздетая девица на нем. А мужские руки проникли уже, собственно, под кружевное белье, крепко сжав упругие полушария, чтобы потеснее притянуть шипастую и непокорную Креолу к той части тела, которая приготовилась к жаркой встрече.

– Что? – Этот озвезденный индиго даже не смутился. Хотя разочарование было явным.

– У вас дыра в стене.

– Я вижу.

– Господин посол желает, чтобы меня кто-нибудь проводил, – встряла я в разговор, как только голос вернулся. Пусть срывающийся, хриплый, но вполне способный объяснить, что в дырявой полуразрушенной спальне лучшей ученице делать нечего. – Тут необходимо навести порядок. Конструкция совсем обветшала. Господин посол мог пострадать.

Я принялась выворачиваться из мужских рук, которые скользнули по моей коже, вновь подарив тот самый озноб. Охрана вежливо отвела взгляды в сторону, пока я тянулась к платью. Индиго отстраненно созерцал потолок.

– Желаете? – уточнил тем временем у него главный.

Глаза посла остановились на мне, заполошно воюющей с непослушными пуговицами.

– Желаю, – проговорил он таким тоном, что даже пальцы в петлях запутались. Его тон обещал очень много. Невероятно много. Веял нереальным наслаждением, от которого я упорно отказывалась.

– Доброй вам ночи, господин посол, – быстро распрощалась я, выползая прямо сквозь брешь в стене.

– Эм, ну, пройдемте, – обратился ко мне один из охраны, пряча ухмылку. Впрочем, она испарилась с его лица, как только на голову мужчины из ниоткуда прилетели синие туфельки с высоким устойчивым, но тяжелым каблуком.

– Это еще что? – выругался он.

– Мои туфли! – Я с трепетом прижала пропажу к груди и тут же заторопила провожатого: – Ну же, ну же, идемте. Мне срочно нужен экипаж, я возвращаюсь домой.

Глава 2
Распределение

Я стояла перед куратором и смотрела в искренне счастливое лицо женщины, задаваясь вопросом: а она знала? Верить определенно не хотелось. Нет, едва ли. Она ведь на том балу не распоряжалась.

– Ну же, Сабриночка, умница. Что ты молчишь? Не веришь своему счастью?

Счастью? Какое тут счастье, когда я смотрела на алую креолу. Мне очень отчетливо запомнилось название, данное послом красивому цветку.

– Повезло! Никому больше так не повезло! У посла огромная резиденция, там требуется работа реставратора не на короткое время. Тебе выделят отдельные комнаты. О подобном начале карьеры сразу после завершения академии можно только мечтать. Мне сказали, ведущие мастера предлагали свои услуги, а он, – тут она вздохнула от счастья, – обратился к нам. Он запомнил вас на балу. Ведь орден – это не пустой звук. А кстати, где твой орден? Всегда носи его на виду.

Я опустила глаза на ажурное украшение, оплетающее пальцы и ладонь. Да орден, собственно, и так у всех на виду, разве только не в привычном виде. Это еще хорошо, что пока никто внимания не обратил. Семья, проснувшись, уже не застала меня дома, поскольку выпускниц ждали сегодня здесь, в кабинете куратора, подготовив листы распределений.

– Ну же, бери, бери, Сабриночка! – Она указывала на белый распределительный конверт с оттиском нашей академии, сама не решаясь коснуться его, придавленного сверху ужасной и прекрасной розой. Ее аромат был совсем ненавязчив, но при этом будто наполнял всю комнату. Замечался и не замечался одновременно, даря тем, кто его вдыхал, то самое очарование. По крайней мере, я решила, что загорающийся блеском при виде этого цветка взгляд каждого, кто заглядывал в кабинет, говорил именно об очарованности.

– Я откажусь, куратор.

– А? – Ее счастливые глаза, с нежностью изучающие дар, переданный вместе с конвертом, с трудом вернулись к моему лицу. – Что ты сказала?

– Я отказываюсь от этого распределения, мне нужно другое.

– В смысле?

– Другое.

– Зачем?

– Я недостойна такой чести.

– Да брось, Сабрина!

– Я серьезно, куратор. Не про меня честь.

– Что значит, не про тебя? А ну возьми! – Она мигом сдвинула конверт к краю, поближе ко мне, а я еще на шаг отступила, сцепляя руки за спиной. Цветок с конвертом определенно манили их взять.

– Я не пойду работать к послу, какой бы значимой фигурой он ни являлся. И вы, как женщина, должны меня понять.

– Напротив, совсем не понимаю. Чем тебе не понравился посол? Вы же с ним танцевали. Мне не посчастливилось с ним общаться, но даже со стороны заметно, насколько это очаровательный мужчина. Очень интересный и…

– Он хотел, чтобы я разделила с ним постель.

– Прости?

– Он сделал предложение определенного толка, а это, – я кивнула на конверт и цветок, – карточка с адресом, чтобы не заблудилась по дороге.

– Сабрина! – возмущению куратора не было предела. – Что ты такое говоришь?

– Еще я ударила его книгой по голове, тяжелой такой, потом оставила порез на горле и еще способствовала тому, чтобы он хорошо приложился спиной об пол. Жаль, там ковер постелили…

– Са… Са… – бедная женщина открывала и закрывала рот, – брина… С ума сошла? Это же международный скандал. Это… это первый посол от Индиго. Да мне вчера на вечере столько порассказали о сложности установления дипломатических отношений и сколько времени пытались наладить контакт. Очень закрытая страна. А теперь, когда ее представитель приехал…

– Они ошиблись с выбором кандидатуры на ублажение посла, но, вероятно, он пожелает поквитаться. Дорогая куратор, дайте мне что-нибудь подальше от резиденции. Что-нибудь совсем отдаленное. Ему там до меня дела не будет, настолько оно удаленное. А когда забудет, тогда можно рассмотреть варианты поближе.

– Сабрина! Ты полагаешь, нас засыпают предложениями? Да вы же выпускники без опыта работы. Только лучшим и достаются дельные предложения, а остальные с таких мест начинают… да у тебя же, храмз его, орден!

– И роза в придачу, – я указала на цветок.

Куратор опустила на него глаза и снова принялась куда-то уплывать, пока я не покашляла громко для привлечения внимания.

– Все закреплено за учениками, распределено заранее, – покраснела женщина, – там осталось только, – она кивнула на тоненькую пачку конвертов, – совсем уж негодное.

– Дайте оттуда.

– Светлые звезды, Сабрина, ты хоть понимаешь, – она попыталась перевести дух, – понимаешь, что у тебя есть талант, есть знания, но ты все это закопаешь в какой-нибудь Тмутаракани. Даже за опыт не зачтется! Что толку будет вернуться сюда потом? О тебе уже позабудут. Найти работу, на которую, заметь, есть и другие претенденты, поскольку выпускники бывают каждый год, будет очень тяжело.

– А отдаться за хорошую работу – это вариант?

– Мне кажется, ты сгущаешь краски.

– Нет. Он сказал, будто я его подарок.

– Кх-м, – наставница прокашлялась и поправила белый тугой воротничок. – Как женщина, не совсем понимаю, отчего он тебе не приглянулся…

– Куратор!

– Но, – она выставила ладонь, – оставляю за тобой право самой принимать решения. Хочешь начать со сложного старта и всего добиваться самой – пробуй. Я через это проходила и скажу, что только поначалу кажется, будто весь путь будет устлан роз… цветами. А потом ты вовсе не прочь уже найти этакое плечо, может, не совсем широкое, может, не такое привлекательное, даже, вероятно, не столь уж и статусное…

– Куратор? – Наставницу явно повлекло не туда.

– Хорошо же! – Она выхватила из пачки желтоватый конверт: – Бери. Но после не говори, будто я не предупреждала!

– Спасибо.

Взяв назначение, я извлекла карточку. Судя по краткому перечню, все было не столь безнадежно, как пыталась донести куратор. Мне предлагались собственная лавка и жилая комната на втором этаже над ней. Два в одном.

– Пожалуйста, если вдруг вас спросят…

– Я поняла, – ответила женщина, – никому не скажу. Да я и название города, если честно, не запомнила, понимаю лишь, он где-то ну совсем далеко. Прежде не слышала о таком.

– Спасибо.

Я повернулась к двери.

– Сабрина, – окликнула наставница.

– Да?

– Может, все же подумаешь? – Она кивнула на цветок.

– Что тут думать, куратор? – пожала плечами. – Я определенно не подарок.

Когда я шагнула на порог и оглянулась в последний раз на прощание, еще одна несчастная роза, к которой я даже не притронулась, почернела и осыпалась. Бедняжка! Право же, если ему так дороги цветы, к чему предлагать их той, что совершенно не способна оценить красоту несчастных растений?

Пока секретарь все суетился, бегал по дому и отдавал приказания, Радъярдаян Ильнаркир предпочел выйти в сад. Новая резиденция ему понравилась большей частью благодаря этому саду, насчет которого он заранее дал все необходимые распоряжения. Мужчина остановился рядом с мраморным бассейном, спрятанным среди зеленых зарослей. То, что ему и требовалось сейчас.