Не будет он больше трогать Белокрылова, но глаза и уши к нему приставит. Менты, конечно, грозная сила, но тот же Васильев может перевестись к новому месту службы, «крыша» над головой Белокрылова ослабнет, и тогда Сафрон возьмет свое. Причем с лихвой.

Возможно, Васильев и кто там с ним уже утратили свое могущество. Закрыли Сафрона, на этом их силы иссякли. Поэтому и отпускают его. Вместо того чтобы по-настоящему опустить.

Сафрон хорохорился, но за ворота контрольно-пропускного пункта выходил с тяжестью на душе и усиливающимся чувством тревоги. Слишком уж быстро отпустили его менты, даже пацанам позвонить не дали. Деньги есть, можно поймать мотор, но кто там окажется за рулем? Вдруг подсадной? Завезут Сафрона непонятно куда, сунут перо под бок – и все дела.

Светло-серая «Волга» подъехала, едва только за ним закрылись ворота. Из машины вышел здоровенный Комов со своей фирменной колючей ухмылкой.

Он открыл дверь, приглашая Сафрона занять место на заднем сиденье.

– Впадлу мне с ментами! – скривился Сафрон.

Он злился и на Комова, и на Кручу, который сидел и скалился за рулем, но вместе с тем на душе полегчало. Битовские менты, конечно, не подарок, но в особой подлости замечены не были. Морду набить могут, руку сломать, закошмарить не по-детски, но в рамках своего ментовского закона.

– Ну жди, похоронная команда уже в пути, – усмехнулся Комов.

– Не пугай! – презрительно хмыкнул Сафрон.

– Мое дело предупредить!

Комов подмигнул ему и с чувством исполненного долга открыл свою дверь. И Круча за рулем усмехнулся, приложив ко лбу три пальца, как будто перекреститься хотел. За душу невинно убиенного Лехи Сафронова. А вдруг менты реально что-то знают, даже меры приняли, но на нет, как говорится…

– Ну хорошо!

Сафрон открыл заднюю дверь, сел, а там Кулик скалится.

– Век воли не видать, брателла!

Капитан осенил себя знамением и на ладонь зачем-то дунул.

– Тамбовский мент тебе брателла!

– А чем тамбовский мент не человек? – с усмешкой спросил Круча. – Или ты для красного словца?

– Ради красного словца не пожалеет и отца! – ухмыльнулся Комов, поворачиваясь к Сафрону боком.

– А вам весело?

– Действительно, парни, человеку плохо, тоска на душе, плакать хочется, а вы тут зубоскалите! – притворно пристыдил подчиненных Круча.

– Почему это плохо? – огрызнулся Сафрон. – Все хорошо! С крытого выпустили. Извиняться не стали, зато цирк организовали… Я, правда, клоунов боюсь!

– Бойся, Сафрон, всего бойся! Ходи по ниточке, оглядывайся. Если вдруг что, обращайся, всегда поможем, всегда поправим.

– Горбатого могила поправит, – глянув на своего начальника, с ухмылкой сказал Комов.

– Я вот думаю: может, мне шапито замутить, клоунами ко мне пойдете?

– Вертухаями пойдем. В казенный дом. Куда тебе карта ляжет… А если серьезно, Сафрон, дела твои плохо. Фэбы реально за тебя взялись. На первый раз предупредили, на второй сам знаешь, что с тобой будет.

– Ну а вы каким боком? – нервно спросил Сафрон. – Вам-то что от меня надо?

– Ну кто-то же должен за тобой присматривать. Старшие братья попросили, младшие согласились. А зачем отказываться? – ухмыльнулся Круча. – Ты наш геморрой, а наши лекарства против тебя не всегда помогают. Если что, контора подкинет…

– А можно и операцию на геморрой сделать, – усмехнулся Комов.

– Заднице станет легче? – фыркнул Сафрон.

– Но геморрой об этом не узнает… Тебя прямо к «Стрипу» везти или где-нибудь подальше сгрузить? – спросил Круча.

– Давайте до остановки! – спохватился Сафрон.

Действительно, уж лучше на автобусе в Битово заехать, чем на мусорской «Волге». После того как волчары позорные вдоволь поглумились над страданиями арестантской души…

Глава 3

Аппендицит – штука вредная. И вырезать его нужно к чертовой матери, не дожидаясь перитонита. Золотые слова, классика жанра, так думал Степан, закрывая дверцу своей машины. Комов с ним и Лозовой. Ну и три пистолета на всех, мало ли.

– Может, Мазанчик твой что-то напутал? – на всякий случай спросил Степан.

Если информация верная, то майор Глушков редкостный идиот. Квартира у него в Битово, живет здесь, в Москву на службу ездит. Здесь же и гадит под себя. Взял да на битовское угро наехал, чтобы далеко не ходить. И это притом что у самого рыльце в пушку. И не только рыльце.

– Мазанчик этот еще тот жук, соврать – как в носу поковыряться. Но про Глушкова он Бубону говорил, ксиву его видел, он там не один был с погонами… Э-э, ну с ментами… С сотрудниками! – запутался Комов. – Короче, отдохнули они неплохо, девочек сняли… А Бубон шепнул, что Мазанчику видеокамеру подвезли для скрытого наблюдения.

– А интуиция тебя редко подводит, да, Федот? – усмехнулся Степан.

– Интуиция – мое второе имя!

– Ну что ж, будем резать по живому!

Сауна находилась в центре города, в подвале универмага. Вход с торца здания. Раньше здесь подсобка была, из которой водкой торговали, страждущие прямо под открытым небом в очереди стояли, дождь, снег – все нипочем, торговля шла бойко. Это сейчас полки в магазинах ломятся, любой каприз за деньги клиента.

Сейчас вместо подсобки предбанник в офисном стиле, все чинно, стойка, за которой девушка-администратор, кресла, журналы мод. Отдохнуть можно перед забегом, и один журнальчик полистать, и другой, а если чешется, девушка еще и прейскурант подаст. Мочалки, метелки, венички – все такое. Венички получить можно сразу, а мочалки, метелки – по вызову, но доставят вовремя и в срок. Товар испорченный, но высокого качества. Испорченный в моральном плане, но не в физическом. Среди проституток есть ангелы, но только падшие.

Девушка за стойкой не красавица, но миленькая, кровь с молоком, в глазах скрытый задор, на сочных губах яркая помада. Белый верх, темный низ, туфли на высоком каблуке, бейджик на кармашке. Но Степан еще не успел прочесть имя, как отворилась дверь из глубины апартаментов и послышался голос Сафрона.

– Где-то в Черемушках… – что-то кому-то сказал он.

А обращаться он мог к парню с большим оттопыренным ухом, который, переступив через порог, придержал для него дверь. Крепкий лоб, мясистые ноздри, чугунный подбородок, лопоухий, но только с правой стороны. Левое ухо, напротив, прижато к голове, как будто его приклеили. Или это правое ухо надрали, но тогда почему оно не красное?

Заметив Степана, парень стал закрывать дверь, но Сафрон толкнул ее с той стороны.

– Грыжа, твою мать! – возмущенно выругался он.

И вытаращил глаза, увидев Степана и его оперов. Волосы у него сухие, немытые как минимум со вчерашнего дня, лицо не распаренное, видимо Сафрон заходил в баню чисто по делам. А Грыжа – тот да, после парилки. И лицо красное не только от жары, но и от выпитого. Запах перегара чувствовался издалека.

– Не понял!

– Принимай санэпидемстанцию, Сафрон. Борьба с разносчиками спида, сифилиса… Крысы есть?

– С крысами мы и сами боремся.

– В Черемушках?

– Почему в Черемушках? – нахмурился Сафрон.

– Что ты про Черемушки говорил?

– Ну так пацан у нас там один живет.

– Кто?

– Кто? – глянув на Грыжу, спросил Сафрон.

– Так это, Витамин… – немного подумав, не очень уверенно сказал парень.

– А тебе не все равно, мент? – спохватился Сафрон.

– Мне в Черемушках все равно, а здесь нет. Здесь моя земля, бандит! И мне здесь все надо знать!..

– Ну так а здесь моя собственность… – раздраженный отпором, ляпнул, не подумав, Сафрон.

– О-о! Так это ты здесь сводничеством занимаешься?

– Я?!. Какое сводничество?! – засуетился Сафрон. – Обычная сауна, мужики парятся…

– Да ты не колотись, Леша, мы обязательно во всем разберемся. Сейчас подъедет спецназ, и начнем.

– Эй, какой спецназ?! Ты чего, начальник?

– Какой спецназ? Нормальные такие ребята. Здоровые мужики. Работы, правда, много, устают очень, а от усталости звереют. Может, субботник им предложишь? Чтобы они нормально отдохнули. Девочки у тебя стресс, говорят, хорошо снимают.

– Субботник?! Девочки?!. Это провокация, да?.. Пойду я!

Сафрон стремительно рванул вперед, Степан и с места не сдвинулся, хотя бандит пер на него танком. Пер буром, но даже плечом не задел, и правильно сделал, что испугался. Степан Софрона трогать не стал, а Грыжу и двоих бандитов из его обоймы проверили тщательно. В отдел забирать не стали, но документы потребовали, переписали все данные. И Грыжу Степан знал, и Кальянова Павла Ильича по кличке Кальян, а Митрохина Игоря Владиславовича видел впервые. Но парень из Москвы, из соседнего района, не какой-то там залетный, но от этого не менее опасный.

И на Мазанчика насели, но после того, как разобрались с остальными.

– Что Грыжа здесь делал? – спросил Степан, глядя в его бессовестно-невинные глаза.

Худенький, щупленький, немного женственный, но пройдоха еще тот. Девочек в свое время развозил, сейчас вот сауну на Советской держал, а место хорошее. И подвал здесь большой, высокие потолки, толстые стены, под бомбоубежище подвал строился. Четыре изолированные сауны с трапезными, а одна еще и с бассейном, бар, массажные кабинеты, комнаты отдыха, где можно уединиться с девочками.

– А это кто такой?

– А Сафрон что здесь делал?

Комов прямо с ногами забрался на кресло в углу трапезной, пошевелил пальцем вентиляционную решетку.

– Ну, Сафрона-то я, конечно, знаю…

Мазанчик напряженно смотрел, как Комов снимает решетку. На лбу от волнения выступила испарина.

– Зачем Сафрон к Грыже приходил? – наседал Круча.

– Так я откуда знаю?

– А это что такое? – Федот с мясом выдернул камеру из гнезда.

– Да не знаю!

Камера маленькая, с детский кулачок, не больше. Зазор между прутьями достаточно широкий для наблюдения из-за решетки, но насколько хорошего качества изображение?

– Провода там, – глядя в глубину вентиляционной шахты, сказал Комов. – По проводам на видак выйдем.

– А потом Грыже покажем. И Сафрону. Как ты их снимал.

– Никто Грыжу не снимал! – мотнул головой Мазанчик.

– Нет?

– Я что, идиот – Грыжу снимать?

– Ну пойдем, покажешь свою фильмотеку!

Мазанчик действительно установил видеокамеры во всех номерах и вывел их на телевизор в своем кабинете, а там и видеомагнитофон для записи. Но кассет не видно.

– Думаешь, самый умный? – резко глянув на Мазанчика, спросил Рома. – Думаешь, спрятал записи и все? А мы сейчас гадюшник твой закроем и за постановлением на обыск поедем. Все здесь перевернем! И записи найдем! Понимаешь, что это значит? Все, что восстановим, обратим против тебя! И впаяем нарушение неприкосновенности частной жизни!.. Служебное положение используешь? Используешь! До пяти лет лишения свободы!

– А на зону как сутенер пойдешь, – добавил перцу Комов. – Поверь, там у тебя быстро свой сутенер появится!

– Да я только недавно поставил, что я там успел записать? – сломался Мазанчик.

Разговор Сафрона с Грыжей он на самом деле не записывал, но вот оргию, которую устроил Глушков, заснять смог. Сам Глушков, правда, девочек не тискал, в парилке с ними не закрывался, но гости его оторвались по полной.

Одного гостя Степан узнал сразу, полковник Аникеев из столичного ГУВД, может и не самая большая шишка, но проблемы Глушкову доставить мог. Если предъявить ему компромат и указать, по чьей вине Аникеев попался на крючок. Одним словом, Глушкову лучше не высовываться.

* * *

Хороший дом, богатый, фигурная крыша, натуральная черепица, стены под минеральной шубой, высокое крыльцо под козырьком, гранитная лестница, кованые перила, на втором этаже терраса с балюстрадой. Эта терраса почему-то бросилась в глаза. Вроде бы и красиво, недешево, но такое ощущение, что в первоначальный план этот элемент конструкции не входил, на ходу доработали, удлинили и усилили выступ, установили балясины, поручни, перила. Все это Степан отметил вскользь. А вот видеокамеры у ворот и под крышей дома зафиксировал взглядом осмысленно. Это могло ему пригодиться.