Я смял листок и бросил его в сумку, а сам отвернулся к окну. Подумал, как повезло в этот раз с рассадкой. Если бы посадили в средний ряд или у стены, я бы так легко от реальности не сбегал.

Прогноз обещал пасмурную погоду, временами дождь. Но ливня не ожидалось, так что зонт я не взял. А тучи наливались подозрительным свинцом. Я пожалел было, что опрометчиво не подготовился к такой возможности, но мысли тут же утекли в другую сторону.

Опять вспомнил школу, которую нарисовала Харуна. Кажется, один из одноклассников, Такада, раньше там учился. Может, и про девушку что-нибудь знает. Надо будет спросить на перемене.

Пока я составлял план действий, на меня опять накричал учитель:

– Хаясака! Хватит ворон считать!

Во время обеденной перемены я быстро умял все, что принес с собой, и пошел гулять по школе. Искал Такаду, который ушел из кабинета раньше меня. Мы с ним толком не общались. В десятом классе учились в разных параллелях, а в этом году нас далеко друг от друга посадили.

В общем, я не знал, где он обычно проводит большую перемену. Но в целом догадывался. По большей части он урывал любую минутку, чтобы почитать. Я предположил, что он уходит в библиотеку, и не прогадал.

Народу там оказалось немало: кто-то зарылся в книжки, кто-то занимался, кто-то искал, чего бы взять с собой. Я не особо увлекался чтением, поэтому оказался в школьной библиотеке впервые. Мне почему-то казалось, что тут должно быть тише, но какие-то ребята болтали между собой, поэтому, наверное, ничего страшного, если я тоже заговорю с Такадой.

Я опустился на стул напротив и окликнул:

– Такада-кун^[11], можно кое-что спросить?

Он закрыл книгу и поднял на меня глаза, явно не ожидая, что я с ним заговорю.

– Что именно? – озадаченно уточнил он, поправляя очки в тяжелой черной оправе.

– Ты же из средней школы «Аоба»? Знаешь Харуну Сакураи оттуда?

– Харуна Сакураи… – Он кивнул, явно припоминая. – Точно, точно. Мы вместе учились в седьмом классе!

Тут я удивился: оказывается, мы еще и ровесники.

– Правда? Мне про нее очень интересно узнать.

– Прости, я ее очень плохо знаю. Она ведь очень слабая, и мы почти не разговаривали.

– Да?

– А что такое?

– Да не, если не знаешь, то и ладно. Извини, что отвлек от книги.

Я особенно не рассчитывал, что Такада знает хоть что-то, а выяснил, что мы сверстники. Уже кое-что.

Я собирался уйти, как вдруг одноклассник вспомнил еще одну деталь.

– Точно! – воскликнул он. – Насколько я помню, Миура-сан из класса «Д» с ней дружила.

– Миура-сан из «Д»?

Речь, наверное, про красотку-одноклассницу Сёты, Аяку Миуру. Я слышал, все парни по ней сохнут.

– Да. Она тоже из «Аобы». Хотя с ней я вообще ни разу не говорил. Но если хочешь разузнать о Сакураи-сан, спроси у нее.

– Спасибо! Так и сделаю, – поблагодарил я.

Такада открыл обратно свою книжечку в бумажной обложке и продолжил читать. Никогда с ним не общался, а он оказался такой приятный.

Я хотел успеть в класс «Д», но звонок настиг меня раньше. Пришлось возвращаться к себе.

После уроков я попытался снова: подхватил сумку и устроился ждать у чужого кабинета. Сам удивлялся, зачем мне все это, но, наверное, тут та же самая история, что с рисованием: если руки чем-нибудь не заняты, а разум ни на чем не сосредоточен, в голову лезут дурные мысли. Так что я оправдывался перед собой тем, что пытаюсь хоть ненадолго отвлечься от болезни. И вовсе мне не интересно узнать Харуну поближе.

У класса «Д» я наткнулся на Сёту, который как раз собирался в секцию.

– Ого, Акито! Какие люди!

– Да я так, у меня дело к Миуре-сан.

– К Миуре? – Сёта удивленно вскинул брови.

– Ничего такого.

– По-моему, она еще не ушла. Погоди секунду.

С этими словами друг нырнул обратно в класс и тут же вернулся. И привел с собой недоумевающую одноклассницу.

– В общем, я побежал! Пока! – Сёта махнул рукой на прощание и унесся по делам.

– И что за дело? Кто ты, для начала? – спросила Миура со вздохом. Представляю, что она подумала. Ее наверняка часто выдергивали из класса, чтобы признаться в безнадежной любви.

– Хотел кое-что спросить…

– Что же?

Она смерила меня презрительным взглядом огромных глаз. Впрочем, тут же отвернулась и от скуки принялась теребить длинные волосы. Всем видом показывала, чтобы я поторапливался. Держала она себя, конечно, совершенно пленительно.

– В общем… Ты знаешь Харуну Сакураи? Вы вместе учились в средней школе. И, как мне сказали, вы дружили.

После этих слов Миура переменилась в лице. Не то удивилась, не то разозлилась, но на всякий случай я отступил на шаг.

– Ты-то откуда знаешь Харуну?

Я еще отступил и объяснил, что случайно познакомился с ней в больнице.

– Понятно, – фыркнула Миура и вернулась в класс. Кажется, я наступил на больную мозоль, но не успел толком распереживаться по этому поводу, как девушка вернулась с сумкой на плече. – Пойдем, по дороге расскажу.

Она продолжила путь, не дожидаясь ответа. Я немного растерялся, но бросился следом.

– Значит, ее до сих пор не выписали? – наконец произнесла Миура, когда мы миновали ворота. В ее голосе сквозила еле заметная тоска.

– По-моему, она в больнице уже давно. Ты к ней не ходила?

Харуна так и сказала, что у нее не осталось друзей и навестить ее никто не ходит.

– В последний раз заглядывала после выпуска из средней школы. Она слегла недели за две до этого.

– Как жалко…

– Она тогда плакала. Очень хотела попасть хотя бы на выпускной. Вот с тех пор и не виделись.

– А почему? – спросил я, и Миура умолкла секунд на десять, прежде чем ответить:

– Да нипочему. В старшей школе дел прибавилось. Учеба, подработка…

– Понятно…

Мне показалось, что она придумывает оправдания, но вслух этого говорить не стал. Хотя не сомневался, что ее Харуна хочет увидеть намного больше меня. Наверняка в эту самую минуту сидит одна в палате и рисует.

– Мне на работу надо, так что пока!

Но по дороге Миура все-таки успела кое-что мне рассказать. Потом мы добрались до станции, и она скрылась в торговом центре напротив. Мне до этого уже кто-то рассказывал, что она работает там в какой-то кафешке.

Провожая Миуру, я ушел в другую сторону от остановки, и пришлось возвращаться. Тут-то меня и настиг дождь, которого я опасался. Я припустил, чтобы спастись от капель под навесом.

* * *

В салоне автобуса я мысленно раз за разом прокручивал наш разговор. Девочки дружили с детского сада и вместе проучились в начальной и средней школе. Из-за слабого здоровья Харуна больше ни с кем не общалась.

Не прошло и двух месяцев с поступления в седьмой класс, как Харуна угодила в больницу, и отпустили ее только через полгода. И то ненадолго: девушка постоянно выпадала из школьной жизни, а других пациентов знала лучше, чем собственных одноклассников. Но все выписывались раньше нее и исчезали из ее жизни. С Харуной оставалась только Миура. А теперь и та отдалилась. Хотя я так и не понял почему.

Миура рассказала, что с ее подругой. Она не знала точное название болезни, но что-то очень редкое. Неизлечимое и сложное. И больше ничего. Мне показалось, она не знает, что Харуне осталось жить всего ничего.

Вдруг я вспомнил рисунок. И подумал: может, та вторая девочка и есть Миура? Может, Харуна рисовала, вспоминая, как они вместе ходили в школу и как маленькими гуляли в парке? Запечатлевала на бумаге дни, которым не суждено вернуться.

По дороге от остановки до дома меня поймала Нацуми. Сестра как раз возвращалась после кружка духовых инструментов. Дождь утих настолько, что мы обходились без зонта.

– Акито, ты какой-то грустный, – заметила сестра, заглядывая мне в лицо.

– Неправда. Лучше скажи: привыкла к школе?

– Ага! И с ребятами подружилась, и в кружке мне нравится! – бодро отрапортовала Нацуми.

– Ясно. А как учеба?

– Ну-у-у… – протянула сестра в ответ. С учебой она никогда не ладила. Я ей с первого класса помогаю.

– В общем, если будет еще что-то непонятно, только скажи, и я тебе объясню.

– Ага, обязательно! – обрадовалась она и невинно улыбнулась. Когда меня не станет, она останется одна. Справится ли?

Но стоило мне увидеть, как бодро она припустила к дому, когда тот показался впереди, и тревога отступила.

Зато я вновь вспомнил Харуну. Когда же все-таки снова к ней наведаться? Может, в следующий раз прихватить какой-нибудь гостинец?

Я размышлял, глядя вслед маленькой фигурке Нацуми.

* * *

И глазом моргнуть не успел, как пролетело четыре месяца с тех пор, как мне объявили прогноз на остаток жизненного срока. Иными словами, мне осталось восемь месяцев. Какое странное и сюрреалистичное чувство. У меня разве что дыхалка периодически чуть-чуть сбивалась на больших дистанциях, но ни в груди не болело, ни задыхался я за это время ни разу.

Я постоянно читал в Сети о своей болезни.

Моя опухоль, по сути, рак сердца. Я такого словосочетания раньше никогда не слышал. И неудивительно, потому что обычно рак возникает не там. Теории существуют разные, по одной из них – в сердце самая высокая в организме температура, поэтому раковые клетки быстро гибнут. Но в редких случаях и там вырастает злокачественная опухоль. До чего же мне в самом деле не везет.

И к моему ужасу, смерть с таким диагнозом иногда наступает внезапно. Поэтому всякий раз, желая семье спокойной ночи, я рисковал открыть глаза не в постели, а где-то очень и очень далеко. У меня в груди часовая бомба, но никто не знает, на какое время выставлен таймер.

Я глубоко вздохнул, приложил руку к груди и закрыл глаза.

Ту-дум, ту-дум, – билось сердце. Как таймер обратного отсчета.

Когда я, как обычно, вошел в класс, почувствовал, как ко мне обратилось множество взглядов. Одноклассники перешептывались, стреляя в мою сторону глазами.

– Говорят, ты признался в любви Миуре-сан из класса «Д», – объяснила мне с соседней парты Эри.

– Не признавался.

– Некоторые считают, что она тебе ответила взаимностью. Видели, как вы вместе выходили из школы.

Ах вот почему нас вчера провожали такими странными взглядами! Миура, конечно, красотка, но не в моем вкусе. Не люблю таких бессердечных.

– Я к ней обратился по делу и немного проводил.

Понятия не имею, кто распускает слухи, да меня они особо и не волновали. Куда больше меня терзал вопрос, ехать сегодня к Харуне или нет, и именно его я обдумывал, зарисовывая в тетради кошку, которую видел с утра по дороге в школу.

Я опять всю физру просидел в стороне, а на остальных уроках либо рисовал, либо глядел в окно. А на перемене ко мне подошел Такада, который, видимо, после вчерашнего разговора решил, что мы теперь друзья.

– Привет! Ну как, встретился вчера с Миурой? – спросил он, поправляя очки.

– Ага. Спасибо большое.

– Очень рад, – кивнул он, снова поправил очки и ушел на свое место. Достал опять книгу в мягкой обложке. Мне подумалось, что очки он мог бы подобрать и по размеру, чтобы не сползали, но сам уткнулся в тетрадь и продолжил убивать время за рисованием.

После уроков я сел в автобус, который увез меня в противоположную от дома сторону.

В последнее время я тратил карманные деньги только на транспорт. От дома до школы и назад у меня проездной, а все остальное я оплачивал из собственного кармана. С тех пор как поступил в старшую школу, родители давали мне десять тысяч иен в месяц. Раньше я пытался клянчить у мамы денег почаще, но она категорически отказывала, потому что считала, что потрачу на всякую ерунду. Когда поставили диагноз, она смягчилась и просила говорить, если вдруг перестанет хватать денег. Так что в прошлом месяце я без проблем получил еще две тысячи сверху и о расходах совершенно не переживал. Поэтому решил купить Харуне цветы.