Обеспокоенный тем, что женщина перестанет писать в дневнике, если узнает, что ее личность раскрыта, господин Чан покинул прачечную. Он шел медленно, надеясь, что если она и правда автор той записи, то скоро прочитает его ответ. Однако женщина осторожно выглянула на улицу, словно осознавая присутствие господина Чана, и принялась загружать белье в стиральную машинку.

* * *

– Мама, я описалась…

Нахи вошла в родительскую спальню и попыталась разбудить Миру, лоб которой был исполосован морщинами, такими четкими и глубокими, словно их вырезали. Нахи потрясла Миру, а когда та не проснулась, тронула плечо лежавшего рядом отца.

– Эй, Мира… Чон Мира! Нахи говорит, что обмочилась, – сказал Учхоль с легким раздражением в голосе.

– Мм…

Учхоль потряс Миру за плечо. Та издала тихий стон, медленно села и увидела Нахи, грустно стоящую у кровати.

– Нахи, ты описалась?

– Да… Я пыталась не писаться, честно! Но мне приснилось, что я сижу на унитазе… Постель теперь вся мокрая…

– Ничего страшного, все хорошо. Пойдем в уборную, милая.

Мира подхватила дочь на руки и отнесла в ванную комнату. Ее беспокоило, что Нахи так часто писается по ночам, а ведь в следующем году она пойдет в начальную школу! Мира положила мокрое одеяло в свободный угол маленькой ванной комнаты, в которой не было ванны, включила лейку душа и сполоснула одеяло под струей воды.

У нее вырвался тяжкий вздох.

– Мама, прости… – пробормотала Нахи.

– Все хорошо, моя милая. Мама просто очень хочет спать.

Эти ранние подъемы, которые повторялись ежедневно, давались Мире нелегко. Она подумывала о том, чтобы вернуться к подгузникам, но боялась, что это может усугубить проблему. Она переодела Нахи в чистые трусики и новую пижамку с клубничным узором, после чего уложила в постель, села рядом и начала читать сказку.

Через некоторое время Нахи заснула, и Мира ласково погладила дочь по маленькой, ритмично поднимающейся и опускающейся груди. Потом устало провела рукой по лицу. Она и сама не заметила, как заснула рядом с дочкой.

Разбудил ее голос Учхоля:

– Если хочешь спать, то спи нормально, в постели. Так ты не выспишься! Ты вечно жалуешься на недосып.

Открыв глаза, Мира увидела, что он уже одет в рабочую униформу.

– Я не высыпаюсь не потому, что сплю в неправильной позе. Ты мог хотя бы иногда вставать к Нахи, когда она писается! Но нет, ты каждый раз будишь меня!

– Нахи всегда просится к тебе… К тому же мне рано вставать на работу.

– А как насчет времени, когда я работала? Разве мне не надо было рано вставать на работу? Разве я не сидела тогда ночами с Нахи, успокаивая ее и укладывая спать? Придумай оправдание получше или честно скажи, что тебе лень! – взорвалась Мира, не в силах больше сдерживаться.

До замужества Мира продавала косметику китайским туристам в дьюти-фри неподалеку от Хондэ, самого популярного молодежного района в городе. После рождения дочери ей пришлось вернуться на работу, поскольку одной зарплаты было недостаточно, чтобы прокормить семью. Нахи отдали в ясли. Выйдя из декретного отпуска, Мира через некоторое время обнаружила, что жизнь значительно подорожала.

Няня, которая присматривала бы за Нахи после детского сада, обходилась почти в два миллиона вон за две недели. Оплата за месяц превысит зарплату Миры, и работать будет бессмысленно. В результате последние два года Мира сидела с Нахи дома, полагаясь на скромный доход Учхоля, который работал мастером по ремонту котлов.

Нахи заворочалась во сне.

– Тише, Нахи проснется! Прости, дорогая. Мне следует стараться больше. Сейчас я пойду на работу и принесу домой много денег!

Глядя на понурившегося Учхоля, который отправился на работу ни свет ни заря, Мира пожалела о своей вспышке. Она встала и начала готовить завтрак для Нахи. Когда по комнате поплыл запах яичного супа и жареных цуккини, девочка проснулась.

– Яичный суп! Вкуснятина!

– Да, готовлю твой любимый яичный суп. Вставай и умывайся. Ты ведь сможешь почистить зубы сама, да?

– Да! Мне уже семь лет!

У Нахи было хорошее настроение, поэтому Мира надеялась, что сегодня утренние сборы пройдут гладко.

Мира махала рукой, пока желтый детский автобус не скрылся из виду, а потом вернулась домой. Они жили в небольшой двухкомнатной квартирке, которая располагалась на окраине Ённамдона, довольно-таки далеко от парка Ёнтраль. Балкон старого дома использовался как кладовая, и она закрывала бо́льшую часть света. Окна выходили не на южную сторону, поэтому после одиннадцати солнечные лучи сюда совсем не попадали.

Мира положила в стиральную машину описанное одеяло и другую одежду. Добавила порошок, закрыла крышку и запустила машину. Пока она прибиралась, послышался глухой звук, а за ним – стоны. Мира густо покраснела. Интересно, кто из соседей занимается любовью с утра пораньше? Стоны звучали непрерывно, и она усмехнулась. Однако даже после того, как она помыла посуду, шум продолжался. Мира зашла в подсобку и обнаружила, что источником странных звуков была стиральная машина.

Прошло четыре года с тех пор, как они переехали в этот дом. Изначально Мира планировала купить небольшую квартиру, взяв на свое имя кредит и собрав все мыслимые и немыслимые накопления, однако банк отказал Мире в кредите, поскольку она не работала. Тогда они в спешке переехали сюда. Домовладелец утверждал, что квартира полностью меблирована и что в ней есть и стиральная машина, и кондиционер, что очень понравилось Мире, поскольку она не хотела покупать новую технику и мебель, пока не обзаведется собственным жильем. Она опасалась, что новая мебель может не поместиться в новой квартире, куда они потом переедут. Кроме того, их финансовое положение было не настолько благополучным, чтобы позволить себе жилье лучше этого.

После переезда Мира начала сомневаться в словах домовладельца о том, что бытовая техника была новой, – уж слишком часто ломалась. Недавно Учхоль попытался починить стиральную машину самостоятельно, но, похоже, сделал только хуже, поскольку теперь она не только гремела, но и издавала жуткие стоны!

Дзынь-дзынь.

Прозвенел дверной звонок, и Мира ответила по интеркому. Пришла соседка снизу, которая работала из дома и жаловалась, что неприличные стоны, доносящиеся из их квартиры, мешают ее деловым созвонам.

– Простите, пожалуйста. Мне правда очень жаль! Но все не так, как вы думаете. Это шумит стиральная машинка…

Повесив трубку, Мира торопливо выключила стиральную машину.

«Дурацкая стиралка, будь она проклята!» – подумала Мира и в сердцах стукнула технику. Прошло уже более полугода с тех пор, как они с мужем занимались любовью. Она вытащила белье и отжала его вручную. Вода капала на разбитую синюю плитку, которой был выложен пол подсобки. Чем больше она выжимала одежду, тем больше нарастали усталость и гнев. Она позвонила агенту по недвижимости.

– Здравствуйте! Это Чан Мира, арендатор из виллы Вончжин, квартира на третьем этаже. Стиральная машина сломана, – взяв себя в руки, спокойно сказала Мира. – В интернете написано, что если бытовая техника включена в договор аренды, то домовладелец должен ее починить…

– Здравствуйте, госпожа Чан. Я как раз собирался вам звонить… – перебил агент по недвижимости, мужчина лет тридцати. – Срок действия договора подходит к концу, и после его истечения домовладелец хочет увеличить задаток в чонсэ^[3]. Вы ведь знаете, какие сейчас цены на рынке? Когда вы переехали, квартира досталась вам на очень выгодных условиях….

– Неужели прошло уже почти два года? Как летит время… На какую сумму домовладелец хочет увеличить депозит?

– На пятьдесят миллионов вон.

– На пятьдесят миллионов?! – удивленно переспросила Мира, которая ожидала, что речь пойдет максимум о тридцати.

– Да. Изначально домовладелец просил семьдесят, но мне удалось сбить цену.

– Пятьдесят миллионов – это слишком много. К тому же квартира находится далеко от метро и в ней всего две комнаты… Пожалуйста, поговорите с домовладельцем еще раз!

– Хорошо. Заодно подниму вопрос о стиральной машине.

– Нет! Забудьте о стиральной машине, мы сами с ней разберемся. Пожалуйста, просто обсудите с ним сумму депозита. Для нас это очень важно! Переезжать каждые несколько лет довольно накладно – это и услуги риелтора, и аренда транспорта для перевозки вещей… Наша Нахи только привыкла к детскому саду, а скоро и о школе нужно будет подумать. Сделайте все, что в ваших силах, очень вас прошу! И перезвоните, пожалуйста, до конца дня. Я буду ждать вашего звонка.

Еще раз повторив свою просьбу, Мира отключилась и вздохнула, не выпуская из рук телефон. Сердце колотилось как сумасшедшее. Она попыталась позвонить Учхолю, но он не ответил – видимо, ремонтировал чей-нибудь котел. Мира закончила отжимать белье, встряхнула его и повесила на сушилку.

Когда за ужином Мира рассказала Учхолю о повышении депозита, атмосфера стала такой же холодной, как остывшее рагу с кимчхи, которое стояло на столе. Почувствовав повисшее на кухне напряжение, Нахи спросила:

– Мама, что такое «депозит»?

– Ты еще слишком маленькая, чтобы беспокоиться о таких вещах, дорогая.

– Если мы будем переезжать, то давайте выберем дом с качелями! А лучше давайте переедем в Тэхён! Там живут все, кто ходит со мной в садик! После садика они играют на детской площадке возле дома, а мне нельзя там играть, потому что мы там не живем. Говорят, на этой площадке очень весело! Давайте переедем в Тэхён.

Нахи беззаботно мечтала о переезде в дорогой и престижный жилой комплекс Тэхён, даже не подозревая о том, что родители переживают из-за пятидесяти миллионов вон. Затем, словно по команде, зазвонил телефон Миры. Это был агент по недвижимости. Мира включила громкую связь.

– Здравствуйте! Вы переговорили с домовладельцем?

– Боюсь, нам не удалось продвинуться. Домовладелец непреклонен. Дело в том, что после перезаключения контракта он планируют продать все здание. Трудно вести переговоры, когда депозит влияет на стоимость всего здания.

После долгого молчания Мира сказала:

– Скажите, куда мы можем переехать с нашим бюджетом?

– Сложно, сложно… Как вы знаете, за последние пять лет цены на жилье выросли более чем вдвое. То же самое можно сказать и про депозит. Я поищу варианты и свяжусь с вами. Однако не хочу вас обнадеживать. Возможно, вам стоит подумать о том, чтобы поискать квартиру немного подальше – например, в провинции Кёнгидо.

Учхоль растерянно провел рукой по лицу:

– Пятьдесят миллионов…

– Мы не можем себе этого позволить. У нас нет таких денег.

Нахи, которая кружила вокруг стола и ела рис, завернутый в водоросли, вмешалась:

– Мама, что такое пятьдесят миллионов? Это что-то хорошее?

– Ким Нахи! Я же говорила не ходить по дому с едой! Ты разбрасываешь крошки от водорослей! Ты и в школе собираешься себя так вести? Остальные дети едят нормально, а ты одна ходишь и мусоришь! – сердито рявкнула Мира, напугав Нахи.

Открыв рот, девочка разрыдалась, и по лицу потекли слезы, смешанные с пережеванным рисом.

– Мира, зачем ты кричишь на ребенка? Нахи, иди к папочке. Все хорошо, дорогая. Не плачь.

Учхоль ласково обнял Нахи, пытаясь ее утешить. Мира почувствовала, как ее лицо горит от стыда. Она же собиралась держать себя в руках! Как она могла сорваться на ребенка?

Обидевшись на маму, Нахи попросила, чтобы сегодня отец уложил ее спать. Миру разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, она понимала, что провинилась перед дочерью, но с другой – радовалась возможности побыть в одиночестве и подумать. Нахи бодро болтала до полуночи, пока наконец не заснула. Измученный Учхоль отключился почти мгновенно.