– Движение по этой дороге на наших автомобилях запрещено.

– Охотно верю, – сказала Элеонора. Она постучала пальцем по контракту, затем указала на мрачнеющее небо. – Можно мне ключи от джипа? Темнеет, знаете ли.

Элеоноре потребовалось почти полчаса, чтобы выяснить, где начинается вьющаяся среди пригородов Хило Конная Тропа.

Пробираясь между последними домами и пальмами в гористую местность, она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида на стену облаков, приближавшуюся с востока. Сильный дождь шел в миле от берега, и грозовые тучи двигались в одном с ней направлении.

Она потеряла еще пятнадцать минут на осмотре джипа. Это был новый «Рэнглер» с откинутым верхом, на одометре значилось менее десяти миль, классическая коробка передач была заменена на автомат (без этого Элеонора вполне могла обойтись). При этом ни сзади, ни под сиденьем не нашлось даже простенького тента. Ей доводилось брать напрокат машины на четырех континентах, и даже в самом разбитом «Лендровере» всегда имелась какая-нибудь тряпка на случай непогоды.

– А, вы, наверное, про «автобикини», – догадалась блондинка, когда Элеонора вернулась за тентом.

– Не знаю уж, как вы тут это называете, но мне нужно чем-то закрываться от дождя.

Сотрудница проката кивнула, явно скучая.

– Мы ими давно уже не комплектуем, новые машины уж точно. Они у нас на складе, отдельно хранятся.

Элеонора попробовала посчитать про себя до десяти. Обычно это помогало в общении с идиотами.

– Почему же? – спросила она наконец – тем самым вкрадчивым тоном, который неизменно нервировал ее нерадивых учеников.

Блондинка яростно жевала жвачку.

– Их часто теряют. Не сами тенты, так крепеж к ним.

Элеонора с улыбкой склонилась к ней:

– Вы проживаете в Хило, мисс?

Пузырь резинки надулся и лопнул на губах сотрудницы; после этого процесс жевания пошел на второй круг.

– Да, живу-проживаю.

– Знаете, сколько в этой части острова выпадает осадков?

Женщина равнодушно пожала плечами.

– Я здесь не живу, но все-таки могу назвать вам примерную норму. Более трехсот восьмидесяти сантиметров. В год. Иногда до пятисот сантиметров, если углубляться вниз, в долины. – Она еще больше подалась вперед. – Ну а теперь, вы собираетесь предоставить защитные средства моей машине или мне нужно вкатить ее прямо сюда, под самую стойку, и прямо отсюда позвонить в головной офис вашей конторы?..

«Автобикини» хлопало на сулящем бурю ветру, пока Элеонора вела джип по улице Вайануэуэ и дальше по Радужному спуску к Конной Тропе, но она надеялась, что дурацкий отрез винила сможет защитить ее хотя бы от небольшого дождя, что уж говорить о реальном ливне. На закате она миновала повороты к пещерам Каумана и гольф-клубу Хило и выехала к взгорку. Дорога здесь сузилась до такой степени, что двум легковушкам едва оставалось место проехать, но дорожное покрытие радовало отсутствием ухабов, и встречных машин почти не попадалось.

Дождь настиг ее в десяти милях к западу от Хило. Дизайн компании «Крайслер» будто нарочно предусмотрел, чтобы вода с хлопающего тента лилась аккурат ей за ворот и на внутреннюю часть ветрового стекла. Скрипучие дворники старательно ходили вперед и назад, силясь очистить стекло от брызг воды с наружной стороны, но чтобы внутреннюю часть вытереть, Элеоноре пришлось рыться в сумочке в поисках салфеток. Салон джипа залило водой за считаные минуты, поэтому она подняла свою сумочку и походный баул на пассажирское сиденье, чтобы не промокли. Где-то на западе еще полыхал тропический закат в умопомрачительных красках, но от туч и дождя небо потемнело раньше времени.

Элеонора бросила последний взгляд в зеркало заднего вида на огни Хило, и дорога перевалила за гребень холма. Теперь она не видела ничего, кроме нависших с двух сторон вулканических громад и невысоких деревьев на обочине. Впереди не было никаких огней, и казалось, что она едет по бесконечному темному туннелю. Элеонора включила радио, но обнаружила только помехи и принялась напевать себе под нос, в такт скрежету дворников.

Внезапно дорога вышла на более широкую часть долины между двумя вулканами – Мауна-Ки справа от нее, Мауна-Лоа слева. Облака разошлись, и Элеонора мельком увидела закат, сияющий высоко над склонами Мауна-Ки. Что-то металлическое – возможно, купол одной из обсерваторий – посылало вспышки отраженного света во мрак долины. Еще более впечатляющим представало оранжевое зарево извержения Мауна-Лоа слева от Элеоноры. Гигантский вулкан, ранее окутанный облаками, теперь был виден в отблесках пламени, отражавшихся от низко висящего шлейфа пепла. На секунду Элеоноре показалось, будто она въезжает по коридору, отделанному широкими колоннами, в охваченный пламенем амфитеатр. На западе последние остатки огненного заката смешивались с магматическим свечением вулкана, создавая в облаках медленно распускающийся световой бутон. Слева от себя Элеонора увидела двойную радугу, сияющую совсем рядом с джипом, и, несмотря на то что она где-то читала, что законы оптики не позволяют приблизиться к семицветной арке вплотную, ей удалось проехать прямо под ней.

Потом снова пошел дождь, закат померк, и отражающийся от извержения огонь на другой стороне Мауна-Лоа потускнел.

Элеонора начала понимать, почему сотрудники автопроката питают к Конной Тропе столь сильное предубеждение. Узкая дорога петляла и прогибалась то вверх, то вниз, будто в стремлении сбросить с хребта автопаразитов. Деревья в местной долине были низкими и уродливыми, но достаточно густыми, чтобы загораживать водителю обзор; Элеоноре то и дело приходилось сбрасывать скорость на бесчисленных неожиданных поворотах. Дважды ей попадались другие машины, и каждый раз она замечала их в самый последний момент, чуть ли не перед лобовым столкновением. За пятнадцать или двадцать миль изнурительного пути Элеонора проехала только один поворот – к Национальному парку «Мауна-Ки» и к самому одноименному вулкану. Из путеводителя она знала, что эта дорога заканчивается тупиком на высоте восьми тысяч футов. Она представила, как астрономы, которые живут и работают там, каждое утро самоотверженно поднимаются в обсерваторию и коченеющими руками поворачивают телескопы, покуда кислородное голодание не уложит их в больницу. Элеоноре никогда не нравилось научное сообщество колледжа – тамошняя среда казалась ей столь же одуряющей и цепенящей… но по меньшей мере не мешала дышать.

За поворотом на Мауна-Ки шоссе превратилось в настоящее испытание. Знаки, едва заметные в оранжевом свете, запрещали останавливаться у обочины и предупреждали о неразорвавшихся снарядах. Дважды Элеонора замечала большие бронированные машины, проносившиеся через подлесок слева от нее – их тусклые фары давали водянистый свет, как газовые рожки в викторианском Лондоне. Элеоноре пришлось резко дать по тормозам, как только четверка автотяжеловесов пересекла дорогу прямо перед ней, уминая гусеницами асфальт.

Когда машины уехали, она с бьющимся от легкого испуга сердцем осторожно повела джип вперед. Только тут она разглядела на обочине заляпанный грязью знак: «Осторожно! Зона проезда военной техники». Элеонора решила, что в долине расквартирована военная база; если нет – значит, по всем признакам Штаты объявили войну Гавайям.

Она продолжала путь, снова и снова протирая ветровое стекло изнутри, ощущая, что вся спина у нее промокла. По волосам стекала вода, парусиновые эспадрильи тоже вымокли в луже двухдюймовой глубины, натекшей на пол. Взгляд ее метался взад-вперед, готовый в любую секунду увидеть очередной караван танков или даже целое стадо стегозавров – или что-нибудь еще, монструозное и пугающее, похожее на миновавшую ее мини-колонну.

Внезапно, когда она сделала крутой правый поворот и асфальт с выбоинами стал таким ухабистым, что у нее застучали зубы, впереди показалась какая-то темная масса, и Элеонора в очередной раз нажала на тормоза, чувствуя, как сердце у нее уходит в пятки. Но это оказались не танки, а большая темно-серая машина, наполовину съехавшая в кювет. Над ее левым крылом склонилась человеческая фигура. Элеонора закусила губу, сражаясь с огромным рулем – джип угрожал соскользнуть боком в подлесок на левой стороне дороги, и ей потребовалось полминуты, чтобы вернуть тяжелый автомобиль под контроль, в центр узкой просмоленной полосы. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида, но и машина, и человеческая фигура рядом с ней уже исчезли за гребнем невысокого холма.

Чертыхнувшись, она кое-как развернулась и поехала обратно. Незнакомец не просил о помощи, но перед глазами, когда она проезжала мимо, отпечаталось явно женское платье на коренасто-крутобедром теле, насквозь промокшее от дождя.

Дорога была слишком узкой, а канавы – слишком глубокими, чтобы рисковать здесь свернуть, поэтому Элеонора включила заднюю передачу и попятилась через гребень холма назад, надеясь, что, если вдруг вспыхнут фары, ей хватит времени среагировать. Но фары не вспыхнули; она благополучно съехала с холма и остановилась рядом с машиной в канаве.

То оказалось дешевое арендованное авто эконом-класса. Его левая задняя часть была приподнята домкратом, но выглядело это все так, как будто асфальт прогнулся под узким подъемником, уведя машину еще глубже в кювет. Фигура, сидевшая на корточках у задних свесов, распрямилась.

– Жалкая колымага, – произнес хриплый голос. – Без запаски даже до ближайшей заправки не дотянула, кошка драная.

– Вам помощь нужна? – окликнула Элеонора. Теперь она понимала, что смотрит на женщину, маленькую и лунолицую, чьи растрепанные волосы прилипли ко лбу и ушам, а тонкое платье – «домашний крой», как сказала бы мать Элеоноры, – промокло насквозь и выглядело теперь так, будто было нарисовано акварелью на рельефных бедрах, маленькой крепкой груди и чуть выпирающем животе. Откинув волосы с глаз, дама, прищурившись, взглянула на Элеонору сквозь дождевую завесу.

– Спасибо, дорогуша, но это барахло – арендованное, и я собираюсь бросить корыто с шурупами здесь. Ты сама не на западное ли побережье гонишь?

– Именно туда, – сказала Элеонора. – Вас подвезти?

Она не успела и договорить, как женщина открыла заднюю дверь своего аварийного экипажа, извлекла два побитых жизнью чемодана и забросила их на заднее сиденье джипа, явно не заботясь о том, что там скопилась вода. Сама она села вперед, подхватив Элеонорин багаж на руки.

– Ничего, если я положу это назад, к моим пожиткам?

– Да, пожалуйста.

– Там все промокнет, но здесь, поверьте, тоже не так уж сухо.

Элеонора кивнула:

– Ничего страшного. – По говору попутчицы она сразу поняла, что та не с Гавайев, а, вернее всего, откуда-то со Среднего Запада. Возможно, из Иллинойса – хотя Индиану и Огайо тоже не стоит списывать со счетов.

Перейдя на автоматические передачи, Элеонора снова направила джип по хребтине холма. Ухабистая дорога продолжала петлять среди низких деревьев. Отраженное пламя Мауна-Лоа залило все вокруг жутким, потусторонним светом.

– Неужели машина вот так просто съехала с дороги? – спросила она, услышав, как в голосе прорезался собственный среднезападный диалект. Такова была привычка, которую она позволяла себе за пределами кампуса, поскольку ее родной говорок стерся в годы учебы в Колумбии и Гарварде, до возвращения в Оберлин.

Женщина подперла подбородок рукой, черной от машинных масел. От Элеоноры не укрылась непринужденность жеста – как и то, что ладони попутчицы были мозолистыми, куда больше напоминающими мужские.

– Ладно бы – просто съехала, – сказала она. – Какой-то чертов Бони Эм выкатил ни с того ни с сего из подлеска и чуть меня не протаранил. У меня съехало одно колесо в кювет, а другое спустило, но, по крайней мере, эти горе-герои «Бури в пустыне» не расплющили меня, как жабу. Засранец Бони Эм, даже не остановился!