И в этот момент я что-то ощущаю. Чувствую, как страх разжимает когти и разбегается во все стороны, чувствую, что это я сама его создаю: вращательное движение, которое я, сама того не осознавая, выполняю. Воздух подхватывает меня, делает частью себя, пока я кручусь и позволяю воспоминаниям нахлынуть, чтобы затем их от себя оттолкнуть. Три с половиной оборота.

Я приземляюсь спиной вперед.

Полли улыбается. И за этой улыбкой я вижу то, что согревает мое сердце. Я думала, никогда не увижу этого от тренера в свой адрес.

Гордость.

Внезапно до меня доходит, зачем Полли вытащила меня из спортзала. Становится ясно, зачем она настаивала на том, чтобы я попробовала прыжок сейчас, а не завтра. То, что происходило внутри меня, не предназначалось для посторонних глаз. Она тоже живет в городе-призраке, о котором кроме нее не знает никто.

– Ну же, Гвен.

Я набираю ее номер в четвертый раз, но отвечает только голосовая почта. Ругаясь, я нажимаю на красную трубку и оглядываюсь по сторонам возле «АйСкейт». Ее нигде не видно. В раздевалке ее тоже не было.

Мимо меня проходят Леви и Эрин. Я гляжу на них едва ли не с отчаянием:

– Вы не видели Гвен? Она должна была меня забрать.

– Нет, – отвечает Леви, нажимая на брелок сигнализации. Неподалеку от нас мигают фары серебристого Мерседеса. – Похоже, она уехала. Ее джипа нигде нет.

Я разочарованно вздыхаю:

– Она не берет трубку.

Эрин бросает на меня виноватый взгляд:

– Мы бы тебя подвезли, но у нас всего два места.

– Ничего, – я машу рукой, – до завтра.

Ребята еще раз поднимают руки, чтобы попрощаться, после чего садятся в машину и уезжают. Я размышляю, что мне делать дальше. Вчера вечером Рут дала мне номер телефона мистера Винтерботтома. Мы созвонились и договорились, что я приду на собеседование сегодня в половине седьмого. Сейчас десять минут седьмого, и я понятия не имею, где именно живут Винтерботтомы, не говоря уже о том, как можно быстро добраться до Аспенского нагорья.

На парковку въезжает белый «Рейндж Ровер». Сначала мое сердце замирает от мысли, что это, возможно, Гвен вернулась на другой машине, но затем я узнаю человека за рулем.

Это Нокс. Рядом с ним на пассажирском сиденье сидит Уайетт, его кресло отодвинуто назад, а ноги закинуты на приборную панель. Я закатываю глаза и бесцельно тыкаю в телефон, делая вид, что занята.

«Что они тут забыли?»

Дверь катка позади меня открывается, и мимо меня небрежно проходит Харпер. Она держит свою спортивную сумку, как дизайнерскую сумочку, ремешками на локте. Прямо перед нами останавливается «Рейндж Ровер», открывается задняя дверь, и девушка с длинными черными волосами подзывает Харпер к себе.

– Шевели своей хорошенькой попкой, Дэвенпорт. Нас ждут бургеры Кейт.

Харпер садится в машину рядом с ней. Прежде чем закрыть дверь, она наклоняется к Ноксу и… целует его. Она задевает только уголок его рта, потому что он не поворачивается к ней как следует, но это точно поцелуй.

От удивления я роняю телефон. Я даже не осознаю, что бесцеремонно пялюсь в машину. Харпер тянется к ручке двери. Заметив мой откровенный взгляд, она щурится:

– Не надо так пялиться.

Она захлопывает дверь, а Нокс крутит руль, чтобы развернуться. Тут он замечает меня. Я почти ожидаю увидеть на его губах насмешливую ухмылку и ехидное замечание в мой адрес, но ничего не происходит. Мгновение спустя, я вижу только заднюю часть машины, прежде чем она исчезает за углом.

Грудь сдавливает, а в животе чувствуется легкий укол, но не я могу понять почему. Ладно, похоже, между Харпер и Ноксом что-то есть, но мне же должно быть все равно. Особенно после его вчерашнего поведения.

Или нет?

Я ловлю себя на том, что переминаюсь с ноги на ногу, и вспоминаю вечер в кино в «Олдтаймере». Тот Нокс, с которым я там была, казался совсем другим человеком, нежели тот, с кем я познакомилась вчера. Он купил мне попкорн с маслом и даже рассмешил меня. В последнее время со мной такое случается нечасто.

Внезапно на меня накатывает сильная злость: на Гвен за то, что она меня подвела, на Нокса – за то, что он меня обидел. И за то, что он сошелся с этой дурой Харпер. Возможно, я злюсь и на себя, за то, что мне вообще небезразлично, с кем он встречается. Не стоило мне идти с ним на тот фильм.

Вздохнув, я снова беру в руку телефон и набираю номер мистера Винтерботтома.

Он берет трубку после второго гудка.

– Джек Винтерботтом.

– Да, здравствуйте. Это Пейсли, – говорю я. – У меня возникла проблема. Моя… попутчица меня бросила, и мне нужен ваш адрес, чтобы добраться автобусом.

– Ох, понятно. На каком автобусе ты поедешь?

– Э-э… – я кусаю губу и оглядываюсь. Автобусной остановки нигде не видно.

На другом конце трубки мистер Винтерботтом добродушно смеется:

– Где ты сейчас находишься?

– Возле «АйСкейт».

Он ненадолго замолкает.

– Тогда можешь сесть на «Хайленд-Экспресс». Как только свернешь налево с парковки, там будет желтый знак, там он и останавливается. Просто скажи водителю, чтобы он высадил тебя прямо у Винтерботтомов.

– А, хорошо. Большое спасибо!

– До скорого.

Я следую его инструкциям, и, как ни странно, мне везет: всего через несколько минут «Хайленд-Экспресс» останавливается у желтого знака. Во время поездки мне приходится постоянно заставлять себя открывать глаза и не засыпать от усталости. С моим везением я проснусь где-нибудь в Скалистых горах и буду смотреть прямо в глаза голодному медведю.

– Винтерботтомы живут здесь, – раздается хриплый голос жующего жвачку водителя автобуса. Двери открываются, и я с облегчением ступаю на снег. Прямо передо мной возвышается огромный, просто гигантский особняк из дерева и стекла. По подъездной дорожке прогуливается пара в зимних костюмах, и я вспоминаю слова Гвен о том, что этот курорт разделен на гостевую зону и жилую зону Винтерботтомов. Значит, мне нужно к другому входу. Мою догадку подтверждает массивная латунная табличка с элегантно выгравированной надписью «Винтерботтом». Я уверенно снимаю с головы шапку, распускаю пучок, оставшийся с тренировки, и расправляю волосы. Поборов волнение, я глубоко вздыхаю и звоню в дверь. За дверью слышатся шаги, и, когда она распахивается, я вижу перед собой статного мужчину, вполне привлекательного для своего возраста. Его светлые волосы тронуты сединой на висках, а белозубая улыбка может посоперничать с улыбкой Брэда Питта.

Он протягивает мне руку:

– Привет, Пейсли. Я Джек. Проходи.

Как только я делаю первый шаг в дом, меня окутывает теплый воздух. Между деревянными балками я различаю идеально подобранную мебель, которая, судя по экстравагантному виду, несомненно дизайнерская. В кирпичном камине рядом с диваном потрескивает огонь.

– Располагайся. Не хочешь чего-нибудь выпить? Я сварил кофе.

– Кофе не помешает, – говорю я, стараясь уверенно улыбнуться.

Джек кивает, исчезает на кухне и вскоре возвращается с двумя горячими чашками. Он ставит их на журнальный столик и садится напротив меня.

– Итак, Пейсли, расскажи о себе. Ты говорила, что в Аспен приехала недавно?

– Да, – я кашляю и обхватываю руками чашку. – Я родом из Миннеаполиса. Прошлым летом я подала заявку на работу в «АйСкейт» и меня приняли. – На моих губах появляется неуверенная улыбка. – Ну, а теперь я здесь.

– Прекрасно, прекрасно. Рад за тебя. Аспен – замечательный город.

Я киваю:

– В нем есть очарование, которого я нигде больше не встречала.

Джек кивает в знак согласия и потягивает кофе. В его кармане пищит телефон.

– Прошу меня извинить, – говорит он, поставив кофе на блюдце, достает телефон из кармана и некоторое время постукивает по экрану, после чего снова обращается ко мне. – У тебя есть опыт работы в шале?

– Не совсем, – признаюсь я. – Но я несколько лет подрабатывала в отеле после школы.

Мистер Винтерботтом кивает. Он снова смотрит в телефон, и я начинаю паниковать. Если я его не заинтересую, он точно не даст мне работу.

– Хорошо, – бормочет он, не глядя на меня. Я понимаю, что он кому-то пишет сообщение.

В самом деле? Это же мое собеседование, а он не считает нужным сосредоточиться на мне хотя бы на пять минут? Меня одолевает уныние. Ничего не получится. Ни за что.

Я сглатываю. Нервно ерзаю на бархатных подушках дивана.

– Я еще и готовить умею. По крайней мере, никто никогда не жаловался. Я спортсменка, поэтому стараюсь готовить здоровую пищу, и…

– Пейсли, извини, пожалуйста, – перебивает меня Джек. Он нетерпеливо цокает и набирает очередное предложение на телефоне. – Мне срочно нужно отлучиться. Когда ты сможешь начать?

– Я… Что?

Наконец, Джек отрывается от телефона:

– Может, завтра? Было бы отлично. Если тебе нужна помощь с перевозкой вещей, дай мне знать.

– Вещей?

Звонит его мобильный. Джек закатывает глаза, принимает звонок и подносит трубку к уху:

– Еще десять минут, идет? Уже еду.

Он снова вешает трубку. Я сижу перед ним, потрясенная, не понимая, что происходит. Неужели меня приняли на работу?

– Твоя комната уже готова. Приезжай с вещами, лучше с утра, и мы обсудим точный график. В общем, все девушки моего шале получают одинаковую зарплату. Семьсот пятьдесят долларов, выплачивается еженедельно. Тебя это устраивает?

– Э-э…

Семьсот пятьдесят долларов… в неделю?! Что надо подписать?

– А сколько вы берете за аренду комнаты?

Джек моргает. Кажется, он на секунду теряется, а затем смеется, встает и отмахивается от меня. Не понимаю. Неужели он думает, что я пошутила?

– Мне пора.

Да. Невероятно. Он в самом деле принял мой вопрос за шутку.

– Приходи завтра, когда тебе будет удобно, и…

Открывается входная дверь. Голова начинает кружиться, и сердце на долю секунды замирает. В самом деле, замирает. Просто останавливается. И я даже не знаю, забьется ли оно снова.

Видимо, да, потому что я по-прежнему сижу на своем месте. Но я бы предпочла провалиться сквозь землю здесь и сейчас.

– А, Нокс, – мистер Винтерботтом переводит взгляд с меня на Нокса и обратно. – Как хорошо, что ты здесь. Как хорошо, что вы здесь. Это наша новая домработница, Пейсли. Пейсли, это мой сын, Нокс.

Должно быть, это чей-то ужасный розыгрыш. Не может такая ситуация происходить на самом деле. Я точно сплю.

Дверь захлопывается. Нокс смотрит на меня. Я смотрю на него.

Затем он наклоняет голову:

– Пейсли, значит, да?

О, Боже милостивый. Ничем хорошим это не закончится.

И вдруг она стала моим беймаксом
Нокс

– Будь молодцом, покажи ей все, ладно?

Пока отец это говорит, он не отрывает взгляд от телефона. Меня это не удивляет. В выходные у нас состоится большое торжественное мероприятие с важными спонсорами, и он уже несколько дней занят последними приготовлениями. Вообще-то, за все отвечала наша бывшая домработница Лорен, если бы она не… да. Если бы она не сбежала. Из-за меня.

Нахмурив брови, он набирает последнее сообщение, а затем снова поворачивается к Пейсли. Она сидит на нашем диване совершенно неподвижно.

– Что ж, Пейсли. Рад, что ты теперь работаешь у нас, – он идет к входной двери. – Если тебе что-нибудь понадобится, просто попроси. Нокс тебе поможет.

Ах, так. Да неужели?

Пейсли, кажется, думает о том же, поскольку тонкие черты ее лица не могут скрыть недоверия. Более того, вид у нее такой, будто она предпочла бы уволиться сразу, а не начать работать с нами. Признаться, мне от этого даже смешно.

Входная дверь захлопывается, и на нас опускается тяжелая тишина, прерываемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Бледные щеки Пейсли розовеют. Она сжимает лямки своей спортивной сумки, лежащей рядом с ней на диване, и смотрит вниз, на свою чашку с кофе.

Я подхожу к холодильнику и достаю колу:

– Тебе точно нужна эта работа?