Сложно не заметить, что во время построения все то и дело поглядывают на Грэхема. Этот мужик – настоящая суперзвезда. Лучший игрок за всю историю «Брайара», а это о многом говорит, потому что из «Брайара» вышло немало других легенд. Джон Логан. Хантер Дэвенпорт. Только в прошлом году профессиональные команды набрали с этого самого катка восемь человек. Восемь. В Брайаре элитная хоккейная программа, лучшие из лучших.

– Уверен, этот человек не нуждается в представлении, но, если что, его зовут Гаррет Грэхем. Сегодня он будет помогать мне вести тренировку.

По группе прокатывается волна восторженных шепотков.

– Да вы, на хрен, шутите! – выпаливает Патрик Армстронг и тут же получает за это убийственный взгляд тренера. – Ой, простите, – поспешно добавляет он. – Я хотел сказать: да вы шутите! Никаких неприличных выражений.

– С каких пор меня волнуют ваши гребаные выражения? – откликается тренер. – Меня волнует, что ты меня перебил. Заткнись. – Он тычет в Патрика пальцем, и тот мгновенно замолкает.

– Уверяю вас, он приехал сюда не просто в качестве выпускника, которому надо убить время и воскресить в памяти славные деньки прошлого, – продолжает тренер. – Сам им расскажешь, зачем ты здесь?

Грэхем делает шаг вперед.

– Привет, рад всех вас видеть. Не уверен, знает ли кто-нибудь из вас о моем фонде, но мы работаем со множеством благотворительных организаций, собирая средства на самые разные цели. А еще у нас есть несколько хоккейных лагерей для молодежи, в том числе тот, который я возглавляю вместе с Джейком Коннелли.

Снова восторженное бормотание. Коннелли тоже легенда. Не из Брайара, правда, но все же.

– Около трех лет назад мы открыли молодежный лагерь «Короли хоккея». Проходит он ежегодно, в августе, и длится одну неделю. И каждый год мы выбираем двух игроков из НССА^[17], чтобы они помогли нам с тренерской работой в этом лагере.

Я слышу об этом впервые. Но сразу понимаю почему, когда он продолжает.

– Я всегда выбираю кого-нибудь из Брайара, а Коннелли – из Гарварда, – тут Гаррет делает вид, что его тошнит. Ужасный у него вкус.

Кое-кто из парней фыркает.

– В этом сезоне я буду присматриваться к вам – знаете, чтобы оценить вас и решить, кто, на мой взгляд, сможет успешно стать одним из наших тренеров. В прошлом году нам помогал Кейс.

Замечаю, как Шейн закатывает глаза.

Повезло Колсону. Видимо, вот что происходит, когда трахаешь дочку Грэхема.

– За год до него был Дэвид, – Грэхем кивает в сторону Демейна. – А еще я никогда не выбираю одного и того же дважды, так что вы двое, простите. В этом году удачи вам не видать. Что до остальных, тут все честно. Сегодня занимайтесь своими делами, тренируйтесь как обычно, а если кто заинтересуется моим предложением, сообщите об этом тренеру.

Уверен, запишется каждый из присутствующих, кроме Колсона и Демейна. Даже богатеи, которые летом отправляются в шикарные отпуска со своими родителями, явно на недельку вернутся ради такого случая. Речь ведь идет об управлении лагерем вместе с двумя величайшими игроками всех времен. Любой, кто серьезно настроен на хоккей, захочет там оказаться – включая меня.

По личному опыту знаю, каково учиться непосредственно у Гаррета Грэхема. За ту неделю шесть лет назад мы провели один на один не так много времени, разве что парочку индивидуальных занятий, но за эти пять дней я научился у него большему, чем за все годы игры в хоккей, вместе взятые. У Грэхема безусловные, практически сверхъестественные инстинкты во всем, что касается этого вида спорта.

– Ладно, хватит болтать, – хлопает в ладоши Дженсен. – Сегодня будем тренировать угловой маневр трое на трое. Хочу посмотреть, как вы бьетесь за шайбу. Тренироваться будем одновременно в обоих концах катка. С одной стороны встанет Гаррет, с другой – я. Грэхем, выбирай, кто с тобой.

Гаррет изучает стоящих перед ним; нас человек тридцать или около того.

– Я возьму Ларсена, Колсона и Данна. Против Трагера, Коффи и Поупа.

Сердце у меня падает. Вот оно как, да?

Дженсен берет меня в свою группу – полагаю, это уже кое-что. Пока все торопятся занять свои места, я приближаюсь к Гаррету.

– Слушайте, – осторожно начинаю я, хотя мне ужасно неловко. – Я просто хотел сказать, что тренироваться при вашем участии – большая честь. Обучение у мастера вашего уровня для нас всех – бесценный опыт.

Отлично. С тем же успехом я мог бы сдернуть с него штаны и расцеловать его в задницу – впрочем, в некотором смысле я именно это и сделал.

Судя по его полуулыбке, он точно знает, что я делаю.

– Если ты думаешь, что благодаря парочке комплиментов я забуду то, что увидел на парковке, то не надейся. Понадобится намного больше.

– Я знаю. Просто… просто хочу, чтобы вы знали, что я не такой человек. Я никогда не опаздываю. Ну, видимо, теперь уже не совсем «никогда», но сегодня такое случилось впервые. И, надеюсь, вы сможете со временем закрыть глаза на утренний прокол, потому что я отлично играю и действительно хотел бы попасть в число кандидатов, рассматриваемых на предложенное место.

Он окидывает меня долгим взглядом, от которого становится прямо-таки не по себе, и наконец выдает:

– Я принимаю решение, отталкиваясь не только от того, кто здесь отлично играет, парень. Дело не только в статистике. Дело в лидерстве. И, судя по тому, что я пока видел, у тебя большие пробелы на этом фронте.

Глава седьмая
Райдер
Пошли законы физики к черту – и ты тоже

– Не бывает путешествий во времени без ограничений. Должны же быть правила. Ведь в конечном счете парадокс дедушки  никому не решить, – уверяет Беккетт с другого конца дивана. – Не решить, и все.

Шейн переводит взгляд с телевизора на Бека.

– Это когда отправляешься в прошлое трахнуть собственного деда?

– Нет, тупица, когда убиваешь его. А значит, твой отец не родится, а ты никогда не будешь зачат. А раз ты никогда не рождался, то как можешь стоять над трупом деда? Нельзя существовать и не существовать одновременно. Это парадокс. Так что правила нужны, чтобы увязать…

– Чувак. Взгляни в лицо фактам. Путешествий во времени не существует. Законы физики не позволяют.

– Пошли законы физики к черту – и ты тоже. – Беккетт, заговорив на эту тему, вечно увлекается. – Райдер, хоть ты меня поддержи.

– А? – Поднимаю голову и замечаю, что Шейн на меня смотрит. Я морщусь. – О чем вы теперь болтаете?

– Что за муха тебя сегодня укусила? – Бека мое состояние, судя по всему, забавляет. – Ты киснешь уже час, наверное.

– Дуешься из-за Гаррета Грэхема? – смеется Шейн.

– Да, – бормочу я. – Потому что я облажался.

Прошел целый день с тех пор, как Грэхем заявился к нам на тренировку и, фигурально выражаясь, мне всыпал, и я до сих пор не могу об этом забыть. Место тренера в хоккейном лагере дает бесценный опыт. Будь у меня такой шанс, я являлся бы каждый день ни свет ни заря и как губка впитывал каждую каплю знаний, которую могут дать эти две легенды.

– Ты не облажался, – заверяет меня Беккетт.

– Он сказал, что мне не хватает лидерских качеств. То есть практически заявил, что для своего лагеря меня не выберет. Следовательно, я облажался.

И все из-за девчонки.

Видите? Вот почему я ни с кем не встречаюсь.

Ладно, справедливости ради, дело не только в этом. Все эти годы у меня не было цели специально избегать любых отношений из страха, что однажды женщина, с которой я переспал безо всяких обязательств, намеренно отключит мой будильник, когда я засну, чтобы мы могли поспать подольше, а мой кумир в мире хоккея застанет нас целующимися в машине, как раз когда я опаздываю на тренировку…

– Тебя выбрали одним из капитанов, за тебя проголосовали, – указывает Шейн, прерывая безумный поток моих мыслей. – Если ему нужны лидерские качества, сказать, что у тебя их нет, не получится.

– Я один из двух капитанов в команде, где одна половина игроков ненавидит другую. И, надо заметить, отлично справляюсь со своей работой, – огрызаюсь я. На утренней тренировке Рэнд и Трагер снова чуть не вцепились друг другу в глотку.

– У тебя телефон разрывается, – сообщает Беккетт, мельком взглянув на журнальный столик, где наши телефоны валяются вперемешку с их с Шейном пивными бутылками.

– Знаю. Это Каррма. Она весь день мне пишет, чтобы извиниться, – в ответ я отправил одно сообщение, сказал, что вчера вечером хорошо провел время, но после сегодняшнего утра мне стало ясно, что графики у нас не совпадают, а мне хотелось бы сосредоточиться на хоккее. Спасибо, до свидания. Она, судя по всему, решила, что, если продолжит извиняться, мое отношение как-то изменится.

Шейн знающе ухмыляется.

– Ни единого шанса на повтор, да?

Клянусь, иногда этот парень просто мысли мои читает. Впрочем, тут он исходит из здравого смысла. Нельзя сбивать хоккеисту график. Точка.

Я глубоко вздыхаю, чувствуя, как опять во мне разгорается раздражение.

– Видишь, приятель, вот почему моя теория о путешествиях во времени лучше, – встревает Беккетт. – Согласно моей модели, ты бы вернулся в прошлое и велел себе не подниматься с ней наверх. Как я всегда говорю, карма закрывает дверь, а судьба распахивает окно.

– Да хватит уже, – умоляет Шейн. – У нее даже имя по-другому пишется.

– Правописание переоценивают. Так вот, если допустить, что время и пространство линейны…

Шейн тыкает в него пальцем.

– Еще одно слово на эту тему, и я в прямом смысле опрокину пиво тебе на голову.

– Дружище, с тобой никакого веселья.

Шейн поворачивается ко мне.

– Кстати, я тут понял, что решение твоей проблемы с Гарретом Грэхемом прямо перед тобой.

Хоть одна хорошая новость.

– Да?

Он широко и довольно улыбается.

– Джиджи Грэхем.

Я свожу брови, не понимая, к чему он ведет.

– И что с ней?

– Приятель, дочка этого человека учится с тобой в колледже. Ты без проблем можешь наладить контакт. Поговори с ней.

– И что я скажу?

Друг пожимает плечами.

– Попроси замолвить за тебя словечко.

– Ну, это вряд ли.

Шейн тут же подозрительно сощуривается.

– Почему? Что ты ей сделал?

Беккетт в ответ фыркает в свое пиво.

– Да ничего я не сделал.

– Тогда просто будь собой.

Теперь Бек уже открыто хохочет.

– Как скажешь. – Я встаю с дивана. – Буду наверху.

Оставляю их в гостиной и поднимаюсь к себе, где тут же бросаюсь на кровать и хватаю ноутбук.

Как и вчера, после возвращения домой с катка, я ищу более подробную информацию о молодежном лагере Грэхема и Коннелли. Вот только эту тему я уже успел полностью изучить, так что пришло время другого поискового запроса. Благодаря Шейну теперь у меня в голове засела идея с Джиджи.

Мне удается наскрести кое-какую информацию о ее главных достижениях, но информации мало и она чрезвычайно разрозненная. Студенческий хоккей куда меньше освещают по телевидению, чем НХЛ, а уж найти хоть что-то о женском студенческом хоккее практически невозможно. Получается отыскать видео одной игры с прошлого сезона, матча в плей-офф между Брайаром и Йелем. Его полностью показывали по одному из местных спортивных телеканалов, и, к счастью, кто-то додумался загрузить его в Сеть.

В какой-то момент в кадре появляется Джиджи, сидящая на скамейке. Наблюдая, как ее сокомандницы успешно отбиваются в меньшинстве, она всем телом подается вперед, и в серых глазах пылает такой огонь, что чувствуется даже через экран. У меня закипает кровь. Не могу удержаться, начинаю гадать, какова она в постели. Такая же огненная или нет.

В ней есть какая-то яростная сексуальность. Есть что-то манящее в том, что она выбрала тот вид спорта, где нужна максимальная физическая сила. Силовые приемы в женском хоккее запрещены, но это не отменяет того, что для такого спорта нужна мощь. Кроме того, в итоге все сводится к битве мозгов. Все дело в тактике. Я думаю о том, как нейтрализовать оппонента, не контактируя с ним, как сделать так, чтобы он потерял шайбу, и соображаю, как надлежащим образом изменить собственную манеру игры.