Старший спасатель затянул круг обратно в катер и дал команду водолазам, следовавшим за ними на моторной лодке, аккуратно доставить тело на берег. Нельзя было транспортировать труп на катере, слишком велик риск нанесения посмертных травм. Тем более состояние тела пока оставалось для них загадкой.

Через полчаса предположительная жертва утопления оказалась на берегу, к этому времени на место уже прибыли эксперты и детективы. Они оцепили территорию ограничительной лентой и готовились к осмотру тела. За ограждением с включенной камерой стояли блогеры в ожидании сенсационного спасения невесты, в котором они принимали непосредственное участие.

– Уберите камеру, – вежливо, но безапелляционно попросил детектив Блант.

– Мы только хотели запечатлеть момент спасения женщины. Не каждый день такое удается увидеть, – пролепетала женщина.

– Что ж, сегодня тоже не тот день, – уголки губ Логана дрогнули в ободряющей улыбке, но тут же опустились. – Вам не положено здесь находиться: работает полиция.

– Спасибо, что обратились в службу спасения. Отдайте нам запись, и можете быть свободны, – Тайлер протянул ладонь мужчине с камерой. Тот извлек карту памяти и вложил в руку детективу. – Еще раз спасибо.

Блогер кивнул и поспешил увести жену, понимая, что ей лучше не видеть тела утопленницы.

– Жаль, что операция по спасению не задалась. Мы еще с прошлым трупом не разобрались, а тут еще эта уплывшая невеста, – Логан вздохнул, застегивая защитный костюм.

– Остается надеяться на несчастный случай, – констатировал Блант.

– Только такие, как мы с тобой, могут надеяться на несчастный случай, – Логан грустно усмехнулся.

– Боюсь, что мне придется вас огорчить, – вмешался Джон. – Эта девушка, предположительно, была задушена, прежде чем оказалась в реке, – он приподнял ограничительную ленту, приглашая детективов присоединиться к осмотру.

Возле трупа на корточках сидел Чарли и скрупулезно выискивал улики. Когда детективы подошли ближе, он лишь на секунду поднял взгляд, кивнул и вернулся к работе. В нос детективам ударил настоящий смрад: смесь запахов разложившегося тела, водорослей, рыбы и гниения. В мире мало запахов, способных сравниться по отвратности с ароматами утопленников.

– Не на такое свидание я рассчитывал, – Логан поморщился.

– Вот, может, так будет чуть лучше, – Джон протянул ему респиратор.

– Боюсь, что этот запах уже намертво впитался в мои ноздри.

– Как будто в первый раз, – Тайлер закатил глаза. – Давайте побыстрее покончим с этим. Что тут у нас?

– Следы удушения, – Джон откинул длинные черные волосы девушки, чтобы они не мешали осмотру шеи. – Странгуляционная борозда, перелом подъязычной кости. На запястьях следы от веревки.

– Удалось установить время смерти? – поинтересовался Логан.

– Судя по состоянию тела, это произошло около суток назад. Точнее сказать не получится, так как тело побывало в холодной воде – сами знаете: это замедляет процесс разложения.

– Что это у нее под платьем? – спросил Логан.

– Стыдно! Все бы тебе под юбки заглядывать, – подколол его Тай.

– Я имел в виду это! – Логан приподнял юбку, так чтобы Тайлер заметил джинсы на теле жертвы.

– Платье было надето поверх другой одежды. Возможно, ее нарядили уже после смерти, – предположил Джон. – На первый взгляд жертва не подвергалась насилию, точно сможем сказать после вскрытия.

Все время, пока детективы общались с Джоном, Чарли собирал пробы с тела девушки и упаковывал в пакеты.

После того как первичный осмотр был закончен, Чарли подал знак санитарам, что можно забирать тело. В отделе уже начали привыкать к его манере общаться жестами. Он будто экономил слова, копил для особого случая.

По возвращении в управление детективы первым делом направились в кабинет Кимберли. Девушка сидела, откинувшись в кресле, она закинула на стол босые ноги и что-то увлеченно зарисовывала в блокнот, лежащий на ее коленях. Ким почти никогда не расставалась с ним. Где бы они ни были и что бы ни делали, Кимберли повсюду таскала скетчбук за собой: на обеде в кафе за углом она рисовала официанток и натюрморты, на совещаниях делала наброски с коллег, а иногда и что-то вроде иллюстраций на тему собрания. Эта ее привычка казалась детективам странной, но милой, к тому же рисовала Кими отлично. Правда, почти не позволяла коллегам заглядывать в свой блокнот.

– Что встали? Входите, – Ким спустила ноги, открыла ящик стола и спрятала наброски.

Ее соседи по кабинету отсутствовали. В обеденное время в отделе сложно застать так уж много людей. Трупы трупами, а обед по расписанию.

– Нужна помощь, – Тайлер улыбнулся и присел на край стола.

– И почему все садятся на мой стол? Что за манеры?

– Кто говорит о манерах? Тут уже были твои ноги, когда я присел, – Тайлер пощекотал пятку Кими.

– Ай-ай, перестань, – девушка торопливо убрала ноги со стола и спрятала их в туфли-лодочки.

– Поможешь? – спросил Тай.

– Ужин? – начала торговаться Ким.

– У нас дома, и готовишь ты, – поспешил сбить ставку Тайлер.

– Ну куда вас девать? Выкладывайте.

– Сможешь узнать, на каких сайтах и кому продавали такие книжки? – Логан достал из кармана фотографию бутафорского гримуара. – Если захочешь взглянуть на оригинал, он в хранилище вещдоков.

– Попробую пробить, но это будет непросто. Дайте мне пару дней. И у меня будет больше мотивации, если вы дадите мне взглянуть на дело, – Кими многозначительно посмотрела на детективов.

– Зачем тебе это? – удивился Логан.

– Ты не сказал ему? – Кимберли с укоризной взглянула на Тая.

– Я не думал, что ты серьезно говорила, – Тай пожал плечами и посмотрел на напарника: – Кими собирается подать запрос на обучение в ФБР, чтобы стать профайлером. Ей нужно потренироваться в составлении профиля, чтобы набрать побольше баллов в глазах приемной комиссии.

– Не хило! – Логан присвистнул, но с уважением посмотрел на Ким. – Я не против, но документы о неразглашении подписать придется. Мы-то тебе доверяем, но без бумажки доступы тебе не дадут.

– И с шефом сама договоришься, – добавил Миллер.

– Обожаю вас, – Кимберли подскочила и по очереди обняла детективов, но в следующую секунду смутилась от собственной чрезмерной реакции и вернулась на место.

Когда дверь за детективами закрылась, Ким уткнулась лбом в стол, забыв о минутной радости. Каждое прикосновение Тайлера отдавалось ноющей болью в груди. Когда она сама как бы невзначай и по-дружески касалась его, кожу обжигало. И с каждым днем держать дистанцию становилось все сложнее. Казалось, все, кроме самого Тайлера, считали, что они созданы друг для друга. И даже несмотря на то, что она почти поровну с ним разделила заботу об Оливере, Тай оставался неприступен. Они стали больше времени проводить вместе, но каждая новая минута рядом с ним была мучительнее предыдущей. Невыносимая близость.

Жалеть себя Ким не любила, ей хватило двух минут, чтобы вновь прийти в норму. Она подняла голову, поправила прическу и принялась за работу. Мать Кимберли постоянно повторяла, что нужно быть терпеливее. «Терпение всегда вознаграждается сторицей», – говорила она.

Кимберли снова чувствовала себя ребенком. Она будто была испытуемой на маршмеллоу-тесте: когда перед ребенком кладут маршмеллоу и оставляют его одного в комнате. Если он съест зефирку сразу, то ничего не получит, но если сможет подождать полчаса, то получит еще одну. Кто-то съедал сразу, и эксперимент заканчивался. Кто-то ерзал на стуле, томно вздыхал, но терпел. Другие постоянно трогали зефирку, нюхали ее и сдавались.

Ким умела ждать, но не была терпеливой. А еще никто и никогда не обещал ей, что в итоге она получит два маршмеллоу. Все зависело от Тая.

Кимберли вообще не привыкла получать от судьбы подарков. Даже когда ей что-то доставалось легко, она никогда не забывала о том, что Вселенная забрала у нее намного больше, чем подарила.

Ким была очень близка со своими родителями, их связь была сильнее и крепче, чем во многих других семьях. Так бывает, когда люди переживают большую трагедию – они либо окончательно теряют контакт друг с другом, либо сплочаются в отчаянной попытке сохранить остатки семьи.

Когда Кимберли было тринадцать, ее девятнадцатилетняя сестра Микаэла не вернулась домой с вечеринки. Весь город искал ее, волонтеры и просто неравнодушные люди заглянули в каждую канаву, в каждый канализационный люк, пока ее тело не нашли в мусорном баке на окраине Портленда. Ее выбросили, будто сломанную куклу, красивую, в блестящем синем платье и босоножках, которые они с Кимберли вместе выбирали всего за неделю до вечеринки.

Кими не позволили взглянуть на сестру, но она слышала, как шептались и плакали ночью родители, и точно знала: то, что случилось с Микаэлой, уже случалось с другими. С тех пор Кимберли не расставалась со скетч-буком: он был чем-то вроде дневника и способом общения с сестрой – все, что Ким не могла обсудить с ней, теперь зарисовывала. Сначала выходило так себе и занимало уйму времени, но с каждым днем рука становилась увереннее, пока этот процесс не дошел до автоматизма. Теперь чаще всего Кими даже не задумывалась о том, что рисует, иногда и вовсе делала это не глядя, а результат оценивала лишь после завершения наброска. Порой она не понимала, что рисует, но чаще всего в своих скетчах она находила ответы на волнующие ее вопросы.

Кимберли постоянно мыслями возвращалась к тому дню, когда сестра пропала, и думала, могла ли она что-то изменить. Но чаще всего Ким возвращалась к тому дню, когда дело ее сестры передали в архив.

Полицейские просто пришли к ним домой и сказали, что больше не могут расследовать это дело – слишком мало улик. Кажется, именно тогда Ким приняла решение стать частью системы, чтобы больше никому не приходилось слышать: «Убийцу вашей девочки так и не накажут». И чтобы восстановить справедливость для своей семьи.

Пока патрульные прочесывали берег реки Уилламетт в поисках места преступления, Логан и Тайлер занялись изучением заявлений о пропаже девушек от двадцати пяти до тридцати пяти лет.

Они начали поиски с Портленда: разделили базу в алфавитном порядке – Тайлер с начала списка, а Логан с конца, – поэтому долго ждать не пришлось.

Уже спустя сорок минут они знали имя девушки, которая сейчас находилась на секционном столе. Ее звали Рейчел Смит, три дня назад ее мать Дженис Смит подала заявление о пропаже дочери в отделение полиции Хэппи-Вэлей. Накануне они договорились вместе позавтракать, но Рейчел не пришла на встречу, ее телефон был недоступен, а в квартире никого не оказалось. Дженис открыла дверь запасным ключом, прошлась по квартире и поняла, что дочь не ночевала дома. По утрам Рейчел загружала посудомоечную машину и уходила на работу, а по возвращении расставляла все на полке. Зная привычки дочери, Дженис открыла посудный шкаф – он оказался пуст, а вот посудомойка, напротив, была наполовину заполнена чистой посудой. Конечно, Рейчел могла переночевать у кого-то из подруг или у парня, но пропустить встречу с матерью – вряд ли. Женщины были очень близки, но из-за большой загруженности на работе обеих им редко удавалось проводить время вместе. Поэтому каждая совместная вылазка в кафе или по магазинам – даже на час – приравнивалась к празднику.

В полиции у Дженис сразу приняли заявление, но успокоили, сказав, что такое часто случается с молодыми женщинами: мол, уехала за город, потеряла счет времени, телефон разрядился. Они заверили, что сделают все возможное, чтобы поскорее найти ее дочь. Дженис звонила детективам каждый день, и каждый день они говорили, что новостей нет. Но не сегодня.

Дженис с очками на кончике носа листала новостную ленту, когда телефон в руке завибрировал. Женщина вздрогнула. Она ждала звонка из полиции так же сильно, как теперь не хотела на него отвечать. Глубоко внутри она понимала, что с каждым днем тишины дочь все больше ускользает от нее, что шансов на ее возвращение становится все меньше.

Дрожащей рукой Дженис нажала на кнопку «принять вызов».

– Миссис Смит, здравствуйте. Меня зовут детектив Тайлер Блант. Не могли бы вы подъехать в бюро полиции? Я пришлю вам адрес в эсэмэс.