– Он не из тех, с кем следует так обращаться! Он вышел из лучшей семьи юристов в Корее. Даже без вывески «Сунъян Групп» он легко сможет избраться в большинстве округов. Независимо, пойдет он в правящую или оппозиционную партию, его рейтинг там даже выше первого места.

– Лучшая семья юристов в Корее… Ты тоже так думаешь?

– …

Когда она увидела на лице председателя Джина насмешку, то стушевалась.

– Семья, из которой вышла парочка прокуроров и судей, уже считается престижной? Это нелепо.

– Папа!

Поскольку отец говорил о ее муже и его родственниках с презрением, Джин Союн случайно обратилась к нему так, как делала это до свадьбы. Однако председатель Джин продолжил, глядя только на зятя:

– Это я поднял твоего отца на должность главного прокурора. Своими силами и за свои же деньги. Есть ли в твоей семье хоть кто-то из прокуроров и судей, кто получал высшие оценки во время учебы? Или ты считаешь, что любой, кто обладает средним умом, может рассчитывать на ключевую должность? Если бы мы не породнились, если бы я не воспользовался своим влиянием, никто из них не продвинулся бы дальше обычного сотрудника, так как ты смеешь!..

По мере того как гнев председателя Джина рос, головы обоих супругов склонялись все ниже и ниже.

– Это я помог всей твоей семье подняться. А знаешь почему? Чтобы использовать их в качестве верных псов для охраны членов семьи нашей «Сунъян Групп». И твоя роль, как это и было до сих пор, – оставаться сторожевым псом нашего дома. Просто твое место поменяется с прокуратуры на Национальное собрание. Заруби это себе на носу.

Когда семью зятя назвали псами, его лицо покраснело от стыда и гнева. Но что он мог поделать? Ведь так все и было.

Зять стиснул зубы и передернул плечами, но председатель Джин произнес еще более резкие слова:

– Еще кое-что. Президент? Какой абсурд… До поста президента ты бы сам не додумался, верно? Так кто вложил тебе в голову эту дурацкую идею? Твой отец?

Увидев, как они оба вдруг смутились, председатель Джин сразу все понял. Чтобы успокоить свой гнев, он глубоко вздохнул, а затем поставил последнюю точку:

– Зять Чхве.

– Да.

– Хватит дурацких, бесполезных мыслей. Просто живи так, как жил до сих пор, купаясь в роскоши, которую я тебе даю. И обязательно передай эти слова своей семье. Если будете чрезмерно жадничать, вы полностью разоритесь. Ты меня понял?

– Да…

От стыда тот едва смог ответить. Хватит одного звонка председателя, чтобы его родственники, работающие в прокуратуре и судебной системе, тут же оказались в провинции. И чтобы обанкротилась их юридическая фирма, дойная корова всей семьи. Ведь все клиенты, приносящие им деньги, пришли к ним лишь из-за вывески «Сунъян».

– Можешь идти. А ты, Союн, ненадолго останься.

Когда зять, понурив плечи, вышел, поведение председателя Джина стало еще более резким.

– Ах ты, мерзавка…

– А, отец. Все не так…

В конце концов книга, лежавшая на огромном столе, полетела в голову Джин Союн.

– Сколько раз я тебе говорил, что большего ты не получишь?! Но ты идешь против моей воли, хотя я ясно сказал тебе довольствоваться универмагом?!

Джин Союн с детства прекрасно знала, что делать в такие моменты. Все, что ей оставалось, – это лежать ничком, пока гнев отца не уляжется. Она вскочила со стула, опустилась на колени и склонила голову:

– Отец, я была не права. Простите меня всего один раз.

Дочь, чья жадность преобладает над ее способностями. Она была дочерью, потому после замужества стала принадлежать другой семье и была рано исключена из структуры наследия, но продолжала терпеливо выжидать подходящей возможности. А теперь сделала еще один шаг, пытаясь создать такую возможность.

Помочь мужу продвинуться в политике и получить в свои руки политическую власть. Наверняка ее бы устроило, даже если бы он не стал президентом. Должно быть, она верила, что, получи он положение, позволяющее влиять на политику, смог бы устранить преемников «Сунъян Групп» одного за другим, создавая возможности для нее.

Очевидно, что неутомимая дочурка соблазнила глуповатого зятя, и тот отказался от места прокурора, даже не понимая, что творит.

– Довольствуйся тем, что имеешь сейчас, и старайся изо всех сил. Как только твоя эффективность в управлении универмагом хоть немного упадет, я тут же тебя заменю. Ты еще не стала его абсолютной хозяйкой.

От последнего предупреждения отца колени Джин Союн задрожали, и она не смогла встать.

* * *

Покрасневшее лицо, дергающиеся губы. Дядя вышел из кабинета, даже не обернувшись.

Происходит что-то необычное.

Убедившись, что в гостиной никого, я тихонько подошел к двери в кабинет председателя Джина. И действительно, оттуда раздавался громкий шум.

Какой страшный и непреклонный старик. Как и ожидалось, не зря его прозвали Железной Маской. Похоже, он уже окончательно решил передать дочери только универмаг.

Наверняка тетя Джин Союн чувствовала несправедливость, глядя, как ее старшие братья, которые, по ее мнению, гораздо глупее, занимают должности в ключевых филиалах. Хотя в их венах текла одна и та же кровь, она не могла мечтать даже о малой части этого, вот и пошла на подобный трюк. Пока сложно судить о ее управленческих способностях, но голова работает вполне неплохо.

Думаю, стоит изменить мнение по этому поводу. Я собирался поставить тетю на колени, а ее мужу выколоть глаза, но теперь мне кажется, можно отложить это на потом. Лучше всего перетянуть на свою сторону аутсайдеров, которых выкинули из общего потока, и использовать на полную катушку.

Услышав звук, с которым стул проскрежетал по полу, я быстро ушел оттуда. Притворившись, что валяюсь на диване в гостиной, я краем глаза посмотрел в сторону тети и увидел, как она выходит из дома в таком же изнеможении, как и дядя. А затем вскочил с дивана, потому что увидел, как выходит председатель Джин.

– Ох, Доджун. Ты заскучал?

– Нет. Читал книгу.

– Вот как? Хорошая привычка. Всегда держи книги рядом с собой.

– Да.

Когда председатель Джин гладил меня по голове, в гостиную через входную дверь поспешно вошел секретарь, склонил голову и протянул ему толстый конверт с документами.

– Председатель, вот то, что вы приказали несколько дней назад.

– Хорошо. Покупка завершена?

– Да, и все процедуры, включая регистрацию, тоже.

– Отличная работа. А что насчет строительства?

– Начинаем завтра утром. Как только ферма будет достроена, мы перевезем туда двух лошадей с острова Чеджу, и еще заказали двух английских скаковых. Через шесть месяцев можно будет увидеть их на ферме.

– Ты отлично потрудился.

Когда секретарь склонил голову и вышел, председатель Джин широко улыбнулся и открыл конверт. Очевидно, в нем лежали документы о регистрации фермы. А также несколько изображений и чертежей. На фотографиях были изображены заказанные у арабов лошади, а на чертежах – ферма.

– Что скажешь? Красавчики, не так ли?

Меня не волновало, красивые лошади или уродливые, но я захлопал в ладоши, делая вид, что они мне понравились. Меня больше волновало, купил ли он для меня только пятьдесят тысяч пхёнов или больше и на чье имя зарегистрировал их в реестре.

Некоторое время мы с дедушкой рассматривали фотографии лошадей и наконец открыли регистрационные документы.

– Доджун.

– Да, дедушка.

– Это документы на землю в том месте, в котором ты хотел. В общей сложности восемьдесят тысяч пхёнов^[49].

Ого! Прибавилось еще тридцать тысяч пхёнов.

– Дедушка, но я помню, что в прошлый раз вы сказали, что будет пятьдесят тысяч пхёнов.

– Вот же парень, ты и цифры помнишь! Ха-ха.

Мне казалось, я понимал значение его смеха. В управлении бизнесом нет ничего важнее, чем запоминать точные цифры!

– Там было несколько землевладельцев, но никак не выходило ровно пятьдесят тысяч пхёнов. Поэтому пришлось увеличить до восьмидесяти.

Я начал улыбаться, потому что уже подсчитывал в уме, какую компенсацию смогу в будущем получить за восемьдесят тысяч пхёнов земли.

– Ты так рад?

Председатель Джин тоже выглядел довольным, глядя на то, что я не мог скрыть улыбки.

Я радовался, что приобрел землю, но он наверняка думает, что мне нравятся ферма и лошади.

Теперь нужно было непременно позаботиться еще кое о чем. Несмотря на то что в документах мое имя, если они останутся у председателя Джина, он сможет распоряжаться землей так, как ему вздумается.

Документы являются гарантией. Они должны быть у меня.

Я отложил фотографии лошадей и начал перебирать регистрационные документы, делая вид, что мне интересно их читать.

– Парень, ты хоть понимаешь, что читаешь?

– Мне просто нравится, что это мое. Ха-ха.

– Что? А-ха-ха. Вы только посмотрите. Решил в первую очередь забрать документы на землю?

Документы на землю? И не говорите. Это не что иное, как мой сберегательный счет на сумму более шестнадцати миллиардов вон. И срок его действия истекает года через два или три.

Текущая рыночная стоимость квартиры площадью тридцать один пхён^[50]составляла всего семьдесят пять миллионов вон. Это огромная сумма, на которую можно купить больше двух сотен таких квартир. А еще эти деньги – мой стартовый капитал.

Председатель Джин, гладя меня по голове, сказал:

– Если ты их потеряешь, будут большие проблемы, так что отдай дедушке на хранение.

Он протянул руку, но я ответил лишь угрюмой гримасой. И, конечно, никаких документов ему не отдал. Я должен услышать то, что хочу услышать.

Глядя на мое лицо, он снова рассмеялся:

– Вот так да! Не хочешь отдавать, потому что они твои? Ха-ха.

Дедушка должен был воспринять это поведение как жадность или собственничество, и, к счастью, это ему очень нравилось.

– Хорошо. Тогда храни их сам. Главное, не забудь о них, положив куда-нибудь в ящик стола. Если ты их потеряешь, значит, ферма больше не твоя. Понимаешь, о чем я?

– Да, дедушка. Спасибо.

Я вскочил с дивана… И, хоть это и было мучительно трудно, прыгнул в дедушкины объятья. Все же он подарил мне шестнадцать миллиардов вон, разве я не должен отплатить ему хотя бы этим?

* * *

Когда я вернулся после недели веселья в дедушкиной резиденции, мать встретила меня с каменным лицом.

– Доджун, давай посмотрим, что дал тебе дедушка.

Ну да. То-то мне показалось, что он отдал мне их слишком легко. Ну, вряд ли он стал бы доверять регистрационные документы ребенку.

Интересно лишь то, что он сообщил о покупке земли матери, а не отцу. Может быть, он спокойней чувствовал себя с нелюбимой невесткой, а не с сыном, которому не доверял?

Я протянул конверт матери.

Она поспешно взяла его, некоторое время рассматривала изображения и документы, а затем отложила все в сторону.

Я не мог прочитать чувства матери по ее лицу.

Внимание и подарки, которые на сто восемьдесят градусов отличались от холодного обращения, получаемого ими до сих пор. Хотя этот участок земли сейчас ничем не отличается от пустыря, но это первое имущество, подаренное председателем.

Кажется, она чувствует какую-то тревогу или дискомфорт и потому не может радоваться.

– Доджун, они будут у меня. Чтобы ты не потерял.

С древних времен правильней всего, когда детские карманные деньги хранятся у матери.

– Да, хорошо.

– А еще дедушка дал кое-какой совет. Не хвастайся фермой перед другими братьями и сестрами. Ты ведь понимаешь?

– Хорошо. Не волнуйтесь.

Думаю, мать знала мою серьезность и потому почувствовала облегчение.

Я, глядя на ее лицо, осторожно произнес:

– Матушка.

– А, что?

– У вас… Есть деньги?

Когда я внезапно заговорил о деньгах, глаза моей матери округлились.