Весь день она нервно занимала себя любыми бесполезными делами и той работой, которую откладывала многие месяца: записалась на маникюр, посмотрела сериал, приготовила поесть, устроила генеральную уборку в скромной, но уютной квартире и упорно готовилась к предстоящему «итогу» по анатомии. Телефон в руки она брать не решалась по двум причинам: 1) она не хотела увидеть разочаровывающую пустоту в их диалоге; 2) она не хотела увидеть его ответ, потому что не понимала, что будет после его полного чувств (или безразличия) ответа.

Но перед сном моя подруга-невротичка решила перейти в Зазеркалье.

– Я надеюсь, твой звонок стоил того, чтобы меня разбудить, – сказал я, медленно потягиваясь за сигаретами. – Что случилось?

– Он написал мне, – сказала она с каким-то странным придыханием.

– Кто «он»? Погоди… так ты в итоге написала ему?

– Дима, я знаю, что я полная дура, – сказала Аня. – Я понимаю, что это всё неправильно… Но я точно знаю: он моя судьба! – с иронией, конечно, сказала Анечка.

Я такую иронию называю «предабсессуальный период».

– Ты то же самое говорила и про меня, – ехидно подметил я.

Дело в том, что с Аней мы непродолжительное время встречались, когда начался учебный год. Бывает такая дружба, во время которой вы сближаетесь и ощущаете, словно никто вас лучше не поймет. В такие моменты дружеская любовь ощущается как любовь романтическая. В восемнадцать лет разграничить ее сложно. До первой ошибки. Поэтому в один из поздних октябрьских дней я понял уже в постели, что воспринимаю ее как подругу (юноше свойственно ошибаться, хотя осознавать свои проступки следует до коитуса). Аня тогда расстроилась, а я попросту сгорал со стыда, понимая, что теперь начнутся шутки женского мстительного эго за спиной.

С Сашей они договорились встретиться в пятницу; погода была прекрасная, и всё располагало к первому свиданию. Аня была не совсем уверена, что это было именно первое свидание. Однако его недвусмысленные сообщения заставляли ее думать совершенно о другом.

– Я боюсь, что ему не понравится, – сказала она, осматривая себя с ног до головы.

Выглядела она хорошо: юбка, облегающая бедра, топ, в котором ее грудь выглядела гораздо эффектнее – словом, подруга была готова к любому исходу событий.

Мы с Ирой, будучи опытными советчиками в вопросах свиданий и в one-night-stand, напутствовали ее на путь истинный за бутылкой вина и дешевыми закусками из ассортимента алкогольного магазина за углом.

– Не спи с ним, умоляю, – сказал я.

Ирина поддержала.

– Я вас уверяю, – сказала Аня, – я не настолько отчаялась, чтобы прыгать к нему в кровать после недели общения.

– Всё равно, – сказала Ирина, – даже не думай.

– Или для нас ты пропадёшь, – подхватил я.

Мы изнемогали, мы ожидали, мы нервничали вместе с Аней: Саша опаздывал на 15 минут, как приличная девушка и как самый неприличный и неучтивый молодой человек. Я поддерживал Аню, но мысленно понимал и его: как-никак я парень, и мужская солидарность была мне не чужда. Разве что в самых крайних случаях.

Саша позвонил и сообщил, что уже на месте, и Аня, впопыхах надевая пальто и прощаясь с нами, сбежала на свидание с мужчиной, который, как она полагала, сможет осуществить ее мечту.

– Ничего особенного не было, – рассказывала Аня на следующее утро. Она была немного разочарована и даже расстроена. – Мы просто занялись сексом в его машине.

– Что? – в унисон воскликнули мы с Ирой.

– Ты же обещала нам! – сказал я.

– Господи, ну ты и дура! – сказала Ира.

– Вы предохранялись? – спросил я, уводя Аню в сторону от толпы студентов.

– Перестаньте! – В голосе Ани прозвучала обида. – И да, я предохранялась.

Она красиво, камерно закурила и посмотрела на нас взглядом, в котором была тайна. Ирина сгорала от любопытства, я же понимал, что за тайна была в её глазах: секс был прекрасным, Саша был прекрасен, и теперь моя подруга была втянута в неопределенные отношения с молодым человеком, которого мы знали только из рассказов Ани (не будем забывать, что иногда наши подруги под влиянием «царского» недуга могут становиться ненадежными рассказчицами, потому что во время громкого расставания они будут говорить вещи противоположные).

Четыре стремительные недели они провели вместе: гуляли по прекрасным осенним паркам, проводили время в тех местах Саратова, где обычно можно встретить самые слащавые и клишированные пары, занимались сексом, тем самым сексом, который только бывает в самом начале отношений – полным страсти, чувств и эмоциональной близости.

Прошел месяц, и мы с Ириной стали постепенно забывать о существовании Ани, мысленно внося ее в список тех подруг, которые всегда забывают о своих верных друзьях после первых серьезных отношений и которые по прошествии пяти-семи лет пригласят вас на свадьбу, где вы выполните роль счастливых-несчастливых друзей одиночек, чья карьера сложилась, а личная жизнь трещала по швам.

Саша уехал по работе в другой город, но обещал вернуться через одну-две недели. Аня вспомнила, что в Саратове у неё ещё остались какие никакие друзья, которые могут скрасить осеннее одиночество.

– Честно, я долго обижалась, – сказала Ирина, смеясь и вздыхая. – Какое же отличное вино!

– Оно было самым дешевым, – ответил я. – Сигареты после подробностей!

Аня расстроенно посмотрела на меня.

– Этот месяц, – начала она, – я была в раю.

Мы с Ириной посмотрели друг на друга и не смогли сдержать смеха. На манер пятилетних забияк мы начали кривляться и извращенным фальцетом произносить дразнилку: «Тили-тили тесто, Аня с Сашей жених и невеста!»

– Как старомодно, – сказала она, улыбаясь. – В любом случае… каждый из вас поймет меня, когда по-настоящему влюбится.

– А если я влюбляюсь каждую ночь? – спросил я.

– Партнеры на одну ночь не считаются, – ответила Аня. – Любовь… ведь она всегда так внезапна, как будто появляется из-под земли и охватывает вас с головы до ног… как стихия.

Ирина задумалась.

– Вот «это», – сказал я, указывая пальцем вверх на то, что осталось после сказанных Аней слов в воздухе, – и убивает любовь.

На самом деле я завидовал Ане.

Не потому, что у нас с ней ничего не вышло. Потому что в моей жизни ничего не клеилось.

Каждые выходные я проводил либо с головой погруженным в учебу, либо с друзьями за посиделками у меня в квартире, либо в бесконечных исследованиях половой жизни городских заведений.

Нет, не подумайте, что мне было просто одиноко. Мне было ужасно одиноко. Каждую ночь я представлял себе, что когда-нибудь я мог бы стать счастлив не только с самим собой, но и ещё с кем-то другим.

Что меня так останавливало вступать в отношения? Я не знаю.

Не подумайте, что я принадлежал к той самой категории парней, у которых высокая планка по отношению к девушкам. В моем детстве присутствовали и мама, и папа. Я потерял девственность в 16 лет с первой девушкой, как и каждый подросток, которому сперматоксикоз бьет в голову и у которого есть совершеннолетний друг, который поможет с приобретением презервативов.

Но любовь для меня была этапом непройденным.

Я мог дать совет каждой из своих подруг, находящихся в сложных отношениях со своими возлюбленными, поддерживал каждую во время разрывов. Я наблюдал из раза в раз то, насколько тяжело дается отпускать каждой любимого человека. Со стороны буквально видишь, как на твоих глазах умирает чья-то чужая, неудобная, никому ненужная любовь, выброшенная как мусор.

Я завидовал Ане, потому что думал, что она нашла свою любовь. Потому что она смогла довериться человеку. А моё доверие распространялось лишь на номер телефона, Телеграм и адреса.

Я завидовал ей, потому что, несмотря на разрыв, она всё равно будет любить его, сможет простить, и они снова будут счастливы вместе.

– Я поверить не могу, что с ней так обошелся, – ответил я. – Бросил на расстоянии… А в чем причина-то?

– Так я и пыталась по телефону узнать у нее что-то, – сказала Ирина. – Но она толком, кроме «он меня больше не любит» и «я не могу в это поверить», ничего не расслышала. – Она посмотрела в экран телефона. – Странно, уже полчаса от пары прошло, что преподавателя нет, что Ани нет… Хотя живет рядом.

– Да… Преподаватель пришел.

В аудитории запахло свежестью ноябрьского утра, сигаретами и крепким мужским одеколоном. Наш преподаватель по истории медицины, Владимир Викторович, сорока лет от роду, оглядел нашу группу своими мелкими и черными глазами-пуговками и сел на свое место.

– Список отсутствующих мне на стол, – сказал он каким-то пустым, обезличенным голосом.

– Бляха, – тихо сказала Ирина. – Аня же опаздывает… если она эту лекцию пропустит, ей зачета не будет…

– Ага, – ответил я шепотом. – Хер его теперь знает, как она зачет закроет этот…

Вдруг в аудиторию зашла Аня. По ее виду можно было сказать, что либо она увидела, как переехали живого человека, либо ее саму чуть ли не переехал грузовик: волосы взъерошены, под глазами круги… Хотя выглядела она вполне типично для студента медицинского.

– Вы кто? – спросил преподаватель тем же безразличным голосом.

– Ходакова, – ответила Аня тихо и почти испуганно.

– Ходакова, – повторил преподаватель.

– Он ее сейчас убьет, – сказал я. – Господи, лишь он от нее отстал.

– Ты в Бога поверил? – пошутила Ирина.

– По какой причине вы опоздали? – спросил преподаватель.

– Проспала, – ответила Аня.

– О! Красиво говоришь! Проспала!.. В последний раз повторяю: единственной уважительной причиной для вашего опоздания может быть только смерть и только смерть. Ничего больше.

Аня молчала, и каждый из нас затаил дыхание.

– Но у меня настроение хорошее, поэтому ваше почти часовое опоздание я прощаю.

Владимир Викторович попытался изобразить на лице что-то напоминавшее улыбку. Выглядело жутко неприятно.

– Он позвонил мне и начал как-то очень странно говорить: быстро, да еще слова как будто намеренно путал, – начала Аня свой рассказ. Мы собрались после пар в любимой студенческой кафешке, чтобы услышать полный рассказ. – Я вообще ничего не понимала и старалась внимательно слушать. Что-то про работу… говорил, что задержится еще на неделю. Я сказала, что я дождусь. А если он снова задержится, то накоплю или родителей попрошу помочь и поеду к нему.

Она замолчала.

Ирина протянула руку, а я просто слушал и наблюдал, как моя теория о счастливом конце истории Ани и Саши рушилась на глазах.

– Мы молчали, молчали. Потом он сказал, что мы слишком поспешили… Я просто внимательно слушала, не понимая смысла слов… Меня как будто обухом по голове ударили, понимаете? Сказал, что сожалеет, что вынужден это говорить мне сейчас, находясь за сотни километров от меня. – Она снова замолчала, отпивая кофе. – Он бросил трубку, а я еще час сидела и не могла с места сдвинуться. Потом… ну вы уже понимаете, не хочу это все вспоминать.

Мы молчали, мы смотрели в стороны. Ирина потянулась за телефоном, Аня смотрела на свои ногти, а я пил кофе и смотрел на обстановку вокруг. Словом, никто из нас не хотел говорить первым.

– Он был первым серьезным, но был не последним, – сказала Ирина, подбадривая подругу. – Мы любим тебя, а это главное.

Аня прослезилась.

– Я ценю это… но никто же из вас со мной спать не будет, – сказала Аня, смеясь.

Мы улыбнулись.

– Кто чем занимается в эту пятницу? – спросил я. – Может, соберемся у меня, что-нибудь приготовим и посмотрим?

– Не сегодня, – сказала Ирина. – Мы с Аней идем на тусовку к подруге: сегодня у нее день рождения.

– А… точно, – сказал я. – А я мог бы к вам присоединиться? Вечер полностью свободен.

– Нет, не получится, – разочарованно сказала Ирина. – Только свои, только тесным кругом.