Я расстроился, а потом вспомнил: Ирина говорила мне об этом в прошлый понедельник, когда я уже пытался построить планы на эту пятницу.

Мы распрощались, я проводил своих подруг, а по возвращении домой задумался: почему Аня не подумала в первую очередь о том, что Саша весь этот месяц просто… использовал ее?

Пока она рассказывала, я старался не смотреть ей в глаза, потому что понимал: я не смогу себя сдержать и скажу все, что думаю. Скажу, что Саша просто использовал ее и он больше никогда не сможет ей позвонить; что ее «большая любовь», о которой она рассказывала, оказалась лишь мечтательным словосочетанием, употребляемым простыми смертными к серьезным отношениям.

Уже ближе к дому я понял, что этот вечер обещает только одиночество: все мои знакомые или девушки, с которыми я когда-то провел одну ночь, были заняты или попросту не хотели меня видеть.

– Дима, у меня к тебе разговор!

С самого порога меня атаковал мой сосед по съемной квартире Руслан.

Руслан был моим бывшим одноклассником, про которого каждый любил отпускать не совсем политкорректные шутки о школьном теракте и роли Руслана в нем. Ближе к выпускному всем стало ясно, что ничего подобного не случится, хотя буду честен: иногда молчаливость и терпеливость Руслана удивляли меня. Он был что-то вроде буддийского монаха, такой же молчаливый и такой же терпеливый.

– Ты забыл помыть посуду, – сказал он, растягивая каждый слог.

В моей голове крутилось только одно: если он сейчас же не перестанет разговаривать как паралитик, я либо сойду с ума, либо пристрелю его.

– Руслан, могу я для начала переодеться? – сказал я. Раздражение росло с каждым мгновением. – Да, я не помыл посуду, потому что вчера допоздна готовился к парам. Я жутко устал, мне очень стыдно. Прости.

Руслан самодовольно улыбнулся, а мне хотелось лишь одного: поскорее закрыться, чтобы не видеть его по-странному овальное лицо, его странные, по-рыбьему пустые глаза и эти тараканьи усики.

– Не забывай, пожалуйста, – сказал он так же медленно. – Я больше не хочу мыть за тобой посуду.

– Ну так и не мой, – сказал я. – Логично же? Я знал, что не помыл посуду, и никто тебя ее мыть не заставлял, верно?

– Да, но…

– Прости, но я больше не хочу спорить. Я сегодня дома, навряд ли куда-то поеду. Весь день я буду в своей комнате. Прошу тебя меня больше не беспокоить.

Я закрыл дверь своей комнаты. Спасение. Маленький островок моего личного пространства.

День медленно перетекал в вечер, вечер медленно близился к тому промежутку времени, когда за алкоголем пойти еще не поздно и музыку на балконе в объятии сигаретного дыма можно слушать на определенной громкости. Я перечитал методическое пособие по анатомии, написал несколько лекций, сходил в магазин, приготовил себе скромный ужин. Бездумно лежал в ванной, досмотрел скучный сериал. Я пытался занять себя всем, чем мог, но время неумолимо жадно и медленно текло, как мед с чайной ложки.

В мессенджерах и соцсетях Ирина выставляла фотографии с вечера: большая компания с порога поздравляет именинницу, большая компания дарит подарки красивой блондинке, большая компания сидит за столом и говорит тосты…

Я отложил телефон и пошёл на кухню. Есть мне не хотелось, но стены квартиры на меня ужасно давили. Я как будто задыхался. Одиночество крепко вцепилось в меня своими когтями и ни за что не хотело меня отпускать.

Раздался звонок. Я медленно поплелся обратно в комнату, шаркая по полу обнаженными стопами. На дисплее телефона неизвестный абонент.

– Ало?

– Дима, это Ирина!

Странно: еще несколько минут назад я наблюдал за тем, как она отмечает день рождения, а сейчас она звонит с незнакомого номера.

– Аня не смогла поехать сегодня, поэтому… ну если хочешь, можешь приехать, – сказала Ирина, заикаясь.

– Честно, я даже не знаю, Ир, – сказал я. – Все-таки ваша подруга, я ее не знаю… было бы как-то странно приезжать на день рождения к незнакомому человеку.

– Дим, без лишних вопросов и слов: приезжай, мы тебя ждём! – сказала Ира и бросила трубку.

Я задумался: вечер пятницы был свободен, ничего серьезного не наклевывается, да и других причин для отказа я найти не мог. Я осмотрел свой гардероб и нашёл относительно приличную белую майку, еще живую рубашку и брюки. Посмотрел на время: 21.45. Немного рассуждений, немного вычислений, и я понял, что вполне успеваю захватить пару бутылок вина и сигареты.

Уже у подъезда до меня дошло: я приехал на день рождения без подарка.

Я докурил, позвонил в домофон и стал ждать ответа; на улице был ноябрь, а поверх рубашки была легкая дубленка.

– Да?

– Это Дима, от Ирины!

Я чувствовал себя неловко. С другой стороны, пригласили меня, предупредили в самый последний момент. Естественно, меня застали врасплох.

Легкое волнение крепко схватило меня за горло. Я боялся не понравиться, боялся быть лишним: обычно я предпочитал таким посиделкам большими компаниями бары.

Я настроил себя на вечер с заранее оговоренным окончанием, что значило: «Я не могу сегодня остаться, завтра нужно обязательно заняться делами». Я не был настроен на секс, не был настроен на чьи-то пустые разговоры о жизни и о том, как нужно ее жить.

У порога меня ждала Ирина, веселая, пьяная и радостная.

– Как же хорошо, что у нас получилось сегодня встретиться, – сказала она.

– Я тоже. А почему у Ани не получилось приехать?

– Она предпочла остаться у мамы, но я уверена, что к маме она не поехала. Просто захотела дома остаться.

– Понятно.

– Привет!

Так я и встретил ее…

Высокая и стройная, она стояла в обтягивающем боди и брюках, что очень выгодно подчеркивало ее бедра. Волосы были аккуратно уложены в хвост в стиле нулевых, а красивые подведенные глаза уверенно встречали мой взгляд. Она улыбалась, приглашая меня войти, и вокруг нее словно струился свет, словно она сама была создана из мельчайших частиц солнечного света.

Сомневаться в ее красоте мог только недалекий человек.

– Дубленку сюда, ботинки сюда, – прозвучал ее голос. От нее веяло запахом сигарет, лимонных духов и алкоголя. – Меня зовут Алина, к слову.

Она пожала мне руку. «У нее такая невероятно приятная кожа», – подумал я про себя. В тот момент стало понятно, что заранее запланированный финал вечера начинает медленно перетекать в нечто более неопределенное, что означало: «Сдерживайся с алкоголем, ешь больше и не думай, как бы завершить вечер с ней в постели».

Мы с Ириной и Алиной прошли в просторную кухню, чтобы убрать бутылки вина и перейти в гостиную, где собрались остальные гости.

– Там туалет, здесь ванная, можешь помыть руки. Пройдешь по коридору – спальни, моя и родителей. На балконе в гостиной можно курить. Кстати, я сильно хочу курить. Ты не принес сигареты? – спросила она.

– Ну так, самые дешевые. – Я вытащил из кармана пачку.

На балконе.

– Ирина рассказывала, что ты любишь читать и пишешь стихи, – промолвила Алина. Вот она, та самая фраза, чтобы не дать заполниться неловкой тишине.

– Да, что-то в этом роде, – ответил я, улыбаясь неуверенно. Алина устроилась на кресле, завернувшись в плед. – Пишу, но не так часто, как бы мне хотелось.

– А о чем ты пишешь? – поинтересовалась Алина.

Мне было неловко делиться этим с ней, но странным образом никотин, который обычно убивал, стал вдруг расслаблять.

– О людях, о чувствах. Словом, ни о чем и обо всем сразу, – проговорил я, улыбаясь.

– Звучит многообещающе, – откликнулась она.

– Не совсем. Это просто особый способ самопроявления и самоанализа, чтобы окружающие не испугались излишнего потока мыслей, выходящих за пределы нормы, – поправил я.

Она улыбнулась:

– Теперь звучит немного странно.

Алина стряхнула пепел и взглянула в окно. Она все делала с изяществом: зажигала сигарету, словно в фильмах с Марлен Дитрих, легко исправляла выбившуюся прядь волос и грациозно вытягивала тонкую шею, как лебедь. Даже в ее голосе звучала какая-то удивительная тонкость, будто она вот-вот сорвется.

Мы замолчали, и в этот момент посетило меня чувство стыда за то, что впервые за много лет я чувствовал неловкость в общении с девушкой.

Сцена развивалась на кухне.

– Не кажется ли тебе странным проводить свой собственный день рождения с человеком, которого ты едва знаешь, в то время как твои друзья остались без твоего внимания в гостиной? – осмелился спросить я.

– Заканчивай, – сказала Алина, махнув рукой. – И вдруг ты окажешься вором и что-то стащишь? Как мне потом отвечать перед родителями?

– Справедливо замечено. А не хочешь, кстати, попробовать вино, которое я купил?

– Ой, я уже немного перебрала… Хотя давай, дай мне попробовать.

Я открыл первую бутылку, налил немного вина в фужер и передал ей. Она выпила, немного нахмурилась.

– Ну что, не так уж и плохо, – сказал я, протягивая ни к чему не обязывающее поздравление, и мы направились в гостиную.

В гостиной друзья Алины и Ирины оживленно обсуждали что-то, смеялись, слушали музыку, которая казалась мне немного глупой, и делали селфи. Воздух был пропитан спокойствием, тишиной и приятной атмосферой.

– Честно говоря, мне не очень нравится такая музыка, – отметил я.

– А что ты предпочитаешь слушать? – поинтересовалась Алина.

Каким-то образом вокруг начало все оживать, и вскоре всплыло предложение об участии в странной игре, основанной на смешении алкогольных напитков. Суть этой игры заключалась в том, что проигравший должен был выпить это отвратительное месиво залпом.

Я включил свой плейлист и показал его Алине. Она снова улыбнулась, и ее улыбка была настолько теплой, доброй, что я почувствовал, как ее радость может заразить меня: было невероятно видеть, как моя музыка вызывает такие яркие эмоции у нее.

– Я даже не думал, что наши музыкальные вкусы настолько совпадают, – сказала Алина с улыбкой. – Мне нравятся люди, ценящие качественную музыку.

– Почему? – поинтересовался я.

– Плейлист человека – как зеркало его души. Сколько времени ты уже слушаешь Эми Уайнхаус? Ты, случаем, не переживаешь сложного расставания? – задала она вопрос с любопытством.

– Нет, – ответил я, улыбаясь. – Просто музыка настолько потрясающа, что хочется слушать ее снова и снова. И, конечно, под вино она звучит еще прекраснее.

Мы долго и увлеченно беседовали с Алиной. Оказалось, что она студентка филологического факультета и умудрялась следить за последними тенденциями в мире искусства. Меня поразило то, что почти всё, о чем мы говорили, находило отклик у нас обоих.

– Я обожаю Пелевина! – воскликнул я, схватив с полки привлекательный экземпляр «Generation P».

– Я тоже, – отозвалась Алина. – Но в данный момент мне приходится изучать Гомера. Честно говоря, было бы хорошо, если бы я ожидала от него большего, но бесконечные описания кораблей… Я люблю литературу, но не настолько, чтобы мучить себя.

– Я тоже пробовал читать его летом, – признался я. – Но в какой-то момент задремал, и мне даже стало немного стыдно.

– Зато честно, – сказала Алина и улыбнулась. – Многие почему-то гордятся тем, что прочитали «Илиаду».

– А вот я радуюсь тому, что закончил музыкальную школу и играю на фортепиано.

– Музыкантов не приемлю, – заявила Алина. – У всех моих бывших было какое-то странное отношение к музыке.

– Ну, кого не любить, – усмехнулся я.

Каждый любимый фильм, книга, исполнитель – вещи несомненно интимные. Наши общие интересы к Тому Йорку, Льву Толстому, Ларсу фон Триеру, а также к алкоголю и сигаретам сближали нас в этот вечер. Прошло сто лет с тех пор, как мне так приятно было разговаривать с кем-то новым.

– Дима, это нечестно, – ворвалась в комнату Ирина, где мы уединились с Алиной, чтобы продолжить разговор о «Воскресении» Толстого. – Мы так и не обсудили с тобой Аню!

– Кто такая Аня? – спросила Алина.

– Наша общая подруга…