– Я дойду, – сказала я.

Мы долго молчали: каждый ждал, кто заговорит первым. Мне было жутко неловко: официанты подумали, что мы пара. Один из них, высокий брюнет, принес меню, в которым идиотским розовым шрифтом было написано: «Влюбленным скидки до пяти процентов на горячие напитки». Артем тут же сделал заказ для меня и для себя. Он помнил, что я любила самый простой латте.

– Я хочу извиниться за свое поведение, – сказал он. – Я был очень груб.

– Ты был не груб, – ответила я. Я почувствовала, что могу расслабиться и облокотилась на спинку стула. Хотелось утонуть в свитере. – Ты был слишком настойчивым. Я пока к этому не готова.

– Но почему? – спросил Артем. – Я веду к тому, что… Я готов подождать, правда. Только вопрос в другом: почему именно мне ты не хочешь давать шанса?

– Артем, я скажу тебе прямо. Мне неинтересны отношения с тобой. Я буду еще честнее: я не хочу никаких отношений сейчас.

Он замолчал, и в его глазах я увидела свое отражение: злобная и заносчивая блондинка в растянутом свитере, с красными губами на овальном лице с высокими скулами и холодными глазами. Я действительно была именно такой в голове Артема, или моя паранойя заставляет мой мозг рисовать себе ход мыслей человека, о котором я практически ничего не знаю?

Я чувствовала себя ненормальной…

– Почему ты тогда сразу ничего не сказала?

Официант, явно заинтересованный нашей беседой, стоял в самом конце зала и ждал наш заказ. Наконец он принес мой латте и капучино Артема. Уходить официант (его звали Дима) вовсе не собирался.

– Я не хотела тебя обижать, – ответила я. Кофе немного меня успокоил. – Я боялась, что ты можешь подумать, что я использую тебя. По крайней мере, я думала, что Настя могла тебе такое рассказать мне.

– Настя ничего не говорила, – сказал Артем. Он был грустным и выглядел довольно жалко. – Так значит… Между нами ничего не может быть?

Я долго смотрела в окно, любуясь видом субботнего дня. Солнце высоко поднялось, весело отражаясь в окнах противоположного офисного здания. Тут и там мелькали люди, машины. Кафе постепенно оживало. Приходили гости: молодые пары и с детьми. Недовольные официанты бегали от стола к столику, принимая заказ.

Я чувствовала себя виноватой. С другой стороны, я подумала: если даже Дима понял без лишних объяснений, что Артем мне никогда не понравится, то почему сам Артём этого не понял? Удивляло другое: он до сих пор надеялся, что я могла согласиться на что-то большее?

– Я ничего не хочу, – ответила я. – Ничего. Ты очень хороший парень, просто мне по душе другие люди.

«Вроде Димы», – проговорила я про себя.

Он грустно опустил голову. На секунду мне показалось, что он заплакал.

– Я не буду тебя больше задерживать, – ответил Артем. – Прощай.

– Не драматизируй, – сказала я. – Тем более, мы всегда можем остаться друзьями. Если ты, конечно, прекратишь это прощание славянки.

Артем немного оживился. Он снял очки, поправил взъерошенные волосы:

– С привилегиями?

Отвращение, достаточно яркое проявляемое, смутило его.

– А вот теперь прощай, – сказала я.

Я по-быстрому накинула верх и вышла на улицу. В момент меня охватила легкость, свобода. Разочарование и облегчение. Я впервые почувствовала себя никому ничем не обязанной. Мне хотелось поделиться этим ощущением с каждым. Как только я зашла домой, я увидела пропущенный от Насти.

– Я наконец-то избавилась от него, – сказала я.

В какой-то степени я даже гордилась собой. Я повторила еще несколько раз эту фразу в своей голове.

– От Артема? – с грустью в голосе спросила Настя. – А зря. Он был очень даже хорошим.

– Он был слишком навязчивым и не принимал отказа, – сказала я. – Такого парня точно назвать хорошим нельзя.

– Ладно, дело не мое. Ты помнишь о том, что мы все собираемся у меня?

Честно, я предпочла бы встретиться с Димой и Кариной, так как с ними проводить время было гораздо интереснее (и мне не терпелось узнать у Димы, как прошла его вчерашняя ночь), но отказываться было уже поздно.

– Да, конечно.

Настя жила в обычном двухэтажном домике с небольшим садом и странной соседкой через забор. Я приехала одной из первых, и Настя, немного запыхавшаяся, стояла у плиты.

– Я решила попробовать приготовить что-нибудь, – сказала Настя, пробуя с конца деревянной лопатки соус. – Получилось неплохо.

Настя протянула мне лопатку, и я, в страхе измарать новую блузу, вежливо отказалась. Я не сомневалась в кулинарных талантах моей подруги, скорее больше боялась что буду плохо выглядеть.

Когда большая часть компании стала подтягиваться, я застряла в ванной. Критически осматривала себя с ног до головы, пытаясь найти малейший изъян в прическе, в блузке или юбке, облегающей бедра; взгляд скользил по всему лицу. Я стерла несколько раз помаду с губ и нанесла ее снова.

Почему я так переживаю?

Я вышла в гостиную, где уже все сидели. Компания разбилась на внутренние кружки по интересам: Ирина и Настя обсуждали историю, которой поделилась со мной Настя еще вчера; Паша и Ваня настраивали приставку в телевизоре Насти, то и дело повышая голос друг на друга; Карина же просто ждала меня, заняв для меня самое удобное место – на двух креслах, что стояли в углу гостиной, рядом с лестницей.

– День был сегодня просто отвратительный, – сказала я. – Мало того что с этим Артемом возилась как с ребенком, так еще и сюда приехала…

– Честно, мне самой не хотелось сюда тащиться, – поддержала меня Карина. – Столько нужно учить: зачеты, экзамены… До экзамена нужно успеть сдать коллоквиум. Я пошла сюда только ради тебя.

– Кстати, а ты не знаешь, Дима приедет?

Карина вопросительно посмотрела на меня:

– Ирина ничего не писала и не говорила. А почему ты спрашиваешь?

Почему я хочу, чтобы он был здесь?

– С ним так хорошо было в прошлый раз, разве нет?

– Да так, смешной, но странный немного. Так почему ты спрашиваешь?

Потому что я хочу, чтобы он был здесь.

– Просто он вчера говорил, что должен приехать. Вот и спрашиваю.

– Вы общаетесь?

Ирина включилась в диалог. Она села рядом с нами. Ее присутствие раздражало меня, а факт того, что она могла подслушать часть диалога, меня пугала. Ирина была очень мнительной, и чаще всего ее мнительность была главным источником всех ее проблем.

Я знала, что, если мое поведение даст Ирине почву для сомнительных и безосновательных доводов, она растреплет каждому о том, что Дима может мне нравиться.

Я повернулась к ней спокойно и решительно:

– Да, Ир. Он такой классный друг на самом деле! Я очень рада, что ты нас познакомила.

Есть эмоции, которые невозможно описать словами. Лицо Ирины перекосилось от гнева. Она боялась, что я могу увести ее лучшего друга. Я перенеслась снова в девятый класс, когда начала хорошо дружить с Настей и когда Ирина поняла, что в мире существуют люди, которые могут быть гораздо интереснее, чем она.

Ира разочарованно посмотрела в сторону.

– Да, друг он хороший, – сказала она. – Я спрошу у него, приедет он или нет.

– Пусть Дима приезжает, – сказала Настя, когда подошла к нам. – Я была бы не против. Если они с Линой так подружились, я была бы только «за», если он станет моим другом.

Услышав последнее, Ира разозлилась. Она резко поднялась, вздохнула и ушла на кухню за напитками. Наконец Паша с Ваней разобрались и подключили приставку к телевизору. Настя попросила помочь с сервировкой стола, и я согласилась. Карина осталась наедине с Ирой, но я не переживала: Карина терпеть не могла Иру и ни за что бы с ней заговорила.

– Так значит, Дима? – спросила Настя.

– Я не понимаю, – сказала я.

Я все понимаю.

– Теперь он будет твоим громоотводом?

– С чего ты взяла? – спросила я.

Напряжение росло с каждой минутой. Я чувствовала, как трясутся мои ноги. Руки как будто онемели, и я боялась уронить графин с соком и несколько чистых тарелок, который смогла взять в свободную руку. Каждое прикосновение к холодному кафельному полу кухни – взрыв в черепной коробке; страх расцветал искрами в моем затылке; закружилась голова, и я захотела сбежать.

– Он очень подходит на эту роль, – ответила Настя и улыбнулась.

– Он просто друг, – сказала я. Я почувствовала легкую дрожь в голосе. – Не отрицаю, что он может мне нравиться. Только как человек и только как друг. Он хороший человек.

Я не отрицаю, что он мне может нравиться.

Я боялась, что он уже мне нравился.

Настя еще долго смотрела мне в спину. Я чувствовала себя разгаданной в воскресном кроссворде. Слово из четырех букв, существительное. Глупая женщина.

Дура!

Дима приехал к девяти. К тому времени прибавилось еще трое человек: друг Паши, Даниил, внимание которого всецело украла Ира; Варя, еще одна наша подруга, которую недолюбливали все за излишнюю доверчивость; и знакомый Насти с самым заурядным именем для русского парня.

Дима приехал, и единственные, кто обратил на это внимание, были я и Карина. Он быстро вошел в дом, снимая с себя зимнее пальто. Он был одет в черную водолазку и черные брюки. Водолазка подчеркивала его плечи, а брюки – бедра.

Почему мужчины так мало уделяют внимание своим бедрам?

И почему он так хорошо выглядел?

Румянец на щеках, горящие голубые глаза. С нашей последней встречи он изменился, хотя прошло меньше недели.

– Я так соскучился, – сказал он, улыбаясь. – У меня столько новостей.

Мы отошли к тому же месту, где мы до этого сидели с Кариной. Дима сел напротив меня рядом с Кариной. От него пахло алкоголем и женскими духами.

Он немного оживил нашу скучную беседу с Кариной. Я внимательно наблюдала за каждым его взглядом, который был обращен на меня.

Было бы честнее сказать, что я выхватывала каждый его взгляд. Мне хотелось посмотреть в его глаза и увидеть свое отражение: какой я буду выглядеть там?

– Этой ночью я был в одном заведении. Странное место, зато музыка там невероятная.

Карина его слушала и смеялась от каждой шутки, а мне вовсе не хотелось смеяться. Я чувствовала себя лишней. Почему он не смотрел на меня?

– Ты сегодня отлично выглядишь, – сказал Дима.

Он опасно смотрел на меня, только на меня. Я прикусила губу, и его взгляд скользил с моих губ, с моей шеи, с моих плеч… Я была ему интересна?

Произошло то же самое, что и в тот раз, на мой день рождения: тот же холодный взгляд, надменный и пренебрежительный. Мне было немного больно. Я ответила ему тем же. Он смущенно отвернулся.

Что за игру он затеял?

Мне казалось, что он нагло закидывал удочку и проверял границы дозволенного: как дальше он мог зайти в своих изощренных эмоциональных играх, чтобы узнать, что я к нему испытываю?

Насколько я позволю ему приблизиться ко мне?

– Ты замерзнешь, возьми мое пальто, – сказал Дима, когда мы все вместе вышли покурить.

– Спасибо, мне не холодно, – ответила я.

Его взгляд говорил: я очень хочу, чтобы ты надела именно мое пальто. Я хочу, чтобы тебе не было больно.

Мой взгляд говорил: ты ведешь себя как ребенок. Стало очевидно, что мы оба игроки. Не только я хотела понравиться ему, потому что могла, но и он хотел понравиться мне. От этого во мне разгоралось желание узнать, к чему приведет перетягивание одеяла и как я спущу его с небес на землю, когда он позволит себе думать, что мои чувства, эмоции, разум в его власти.

Он опустил взгляд в пол и ушел на кухню за соком и газировкой.