Подкрепившись и выпив, любовники растянулись на ложе. Вернее сказать, уселись – спали тогда почти что сидя – прихватив со стола коекакую снедь.

– А петрушка вялая! – хмыкнула гостья. – И укроп такой же! И лук… Это все покупать надо у зеленщика Петера, на углу Лундстага и Королевской площади. Не так уж и далеко. Еще можно у тетушки Анни – но это подальше будет.

Светлые, ласковые, словно шелк, волосы девушки щекотали плечо Никиты.

– А ты ничего! Красивенькая.

– Я знаю, – Кристина прижалась к груди кавалера.

– Знает она… – ласково погладив девушку по спине, Никита Петрович потянулся. – Ты ешь, ешь… Отъедайся! А то вон – худенькая какая!

– Многим нравится…

Многим…

– А те парни, на углу, и впрямь тебя испугались! – вдруг вспомнил Бутурлин. – За нами не пошли.

Девчонка усмехнулась:

– Еще бы! Зря, что ли, я плачу? Да почти все мы…

– А есть такие, кто не платит?

– Разве что по первости, из деревни… Все платят! А кто не платит… Лучше и не говорить!

– Поняатно…

– Душно както, – потянувшись, вздохнула гостья. – Может, ставни откроем, окно?

– Давай, – Никита Петрович махнул рукой.

Девушка спрыгнула с ложа и, подбежав к окну, распахнула ставни, а затем и открыла окно с мелкими в свинцовом переплете стеклами.

С улицы донеслась перекличка ночной стражи. Ворвался в покои свежий морской ветер! Дернулось пламя свечи. Кристина невольно поежилась.

Ах, ну до чего ж хороша! Нагая, с растекшимся по плечам водопадом светлых волос, она стояла у окна, чуть нагнувшись…

Чувствуя нарастающее влечение, молодой человек вскочил с кровати, подбежав, погладил девушку по спине, пылко поцеловал меж лопатками, обнял…

Как страстно стонала юная обольстительница, как закатывала глаза, восхитительно синие, цвета высокого весеннего неба…

Уж, конечно, Никита Петрович не жил монахом. Была у него и ключница Серафима, умная и крепкая телом девка из собственных крестьян. Еще была Аннушка, дама сердца из Ниена. Впрочем, ее можно и не считать, дал бы Бог счастья!

И еще была Марта, юная ведьмочка из Нарвы… Умная, ушлая и красивая, как само солнце! Сколько всего вместе пережито! Где она сейчас? Верно, на своей землице, пожалованной государем Алексеем Михайловичем с подачи самого Никиты за верную службу. Поди, нашла какогонибудь знатного обедневшего вдовца. Нашла, нашла, ведь не дура… И, всетаки – жаль, что…

– Чточто?

Усевшись обратно на ложе, Кристина чтото сказала, а что – Бутурлин не разобрал, вот и переспрашивал.

– Хаха! – хлопнув в ладоши, девчонка вдруг засмеялась. Нет, ну красотка – и ничуть не стесняется своей наготы! Как и когдато – Марта…

– Ты чего смеешьсято?

– Никогда так не спрашивай – чточто! – любовники както незаметно перешли на «ты»… ну, так ведь – познакомились, так сказать, поближе… ближе некуда!

– Не говори – чточто – так говорят в деревнях и иностранцы, – отсмеявшись, пояснила Кристина. – Спроси просто – что!

– Хорошо, – Бутурлин кивнул. – Так что ты сказала?

– Ты небедно живешь, господин Ник, – гостья вдруг сделалась серьезной. – Я смотрю – вот эти картины на стенах – море и корабли… и вот эти часы, шляпа, плащ… Это все очень недешево стоит. Но…

– Но?

– Но при всем при этом, выглядишь ты как деревенщина, дорогой господин Ник! И это сразу видно… И вовсе не по твоей речи, понашему ты неплохо говоришь. Для иностранца, конечно, но…

– Видно? – Никита Петрович насторожился. – Что же, я так отличаюсь от всех?

– От всех столичных дворян, я хотела сказать, – хитро прищурясь, пояснила девчонка. – Такие воротники давно уж не носят и такие колеты – тоже! Ну, разве что в самых дальних деревнях. В какойнибудь там Ютландии…

– Но такой воротник и у хозяина этого дома…

– Он буржуа, а не дворянин, как ты!

– Что же еще во мне не так? – кажется, Бутурлин был уязвлен!

Однако красотка оставалась невозмутимой:

– Я же сказала – в одежде! Так ходят лишь в самой глухой деревне… или на корабле – там, помоему, все равно, в чем ходить!

– Да скажи ж, как надо!

– Скажу! – вскочив, Кристина подняла с пола штаны. – Твои панталоны слишком узки. Так носили еще во времена Валленштейна! А уж десять лет прошло, как война кончилась!

– Я знаю… – покачал головой капитан. – Тридцать лет воевали. Немцев погибло – не счесть… А чего добились? Снова война…

Между прочим, в той войне Россия и Дания были союзны Швеции. Нынче же – совершенно наоборот! Едва десять лет минуло…

– Вот, смотри… – распутная гостья между тем совершенно разухарилась, позабыв о том, кто она есть. – Панталоны должны быть чуть короче и широкими, вот такими! – Кристина показала руками. – Голенища у ботфортов надобно подвернуть и украсить разноцветными лентами. Я скажу, где купить. А камзол… Камзол надо заказать тоже очень коротенький… и не застегивать на нижние пуговицы, так, чтобы торчала сорочка – красиво, со сборками и бахромой! И цвет, цвет! Коричневый – это, мой господин, для деревень… или для моря. Синий! Небесноголубой! Красный! Вот какие должны быть цвета…

– Тото ты вся серенькая, как я погляжу! – не удержавшись съязвил Бутурлин.

– Как ты сказал? Серень… – девушка не поняла, переспросила.

– Цвет! Цвет! – пояснил капитан. – Слишком уж блеклый. Понимаешь? Блеклый!

– Дада, ясно, – Кристина закивала и вдруг улыбнулась. – Но я коплю деньги! А ты… ты богатый человек. Капитан! Как одеваться, я тебя научу, герр Николаус… И даже посоветую портного! Кстати, с тебя он не так и дорого возьмет.

– Я смотрю, ты в городе многих знаешь, – Бутурлин ласково улыбнулся, сообразив, что эта внезапно встретившаяся ему девчонка может оказаться весьма полезной и кроме постели.

– Да многих… Даже тех кто – ухх! – Выпив еще кружку, гостья немножко захмелела. Похоже, она и такто была большая болтушка, а уж тут, под хмельком – просто прорвало!

– Знаешь, еще не так давно я зарабатывала очень много… – хвастливо призналась Кристина. – По двадцать далеров за ночь! У меня была семья… И я не бегала по улицам, как сейчас, а спокойно сидела дома – бегал мой братец, Тим. Он находил богатых господ, которые не хотели тех, кто в порту… Понимаешь, о чем я?

– Вполне, – Никита Петрович кивнул – с подобными молодками он уже както сталкивался в бытность свою в Ливонии… – Полагаю, твоих заработков вполне хватало на всю семью и еще оставалось на приданое!

– Да! Так!

– И что же теперь?

– Чума, мой господин… – Кристина неожиданно всхлипнула. – Из всей семьи одна я и уцелела… А дом отняли за долги. И пришлось вот… Ничего! Скоро у меня снова будет дом! И лавка! Я же коплю деньги, не трачу… И те зеленщики, про которых я говорила – Петер и тетушка Анни – они работают на меня!

– Так, черт побери, зачем же ты… Ой, прости!

– Ничего. Я не обиделась. Знала, что спросишь. Понимаешь, я одна и у меня нет никакой защиты… Да и деньги – даже два далера за ночь – тоже неплохо, хоть и не как в прежние времена. Еще с полгода осталось, ну – год… Накоплю! И – свой дом, лавка! Питер будет торговать вразнос, на тележке, тетушка Анни – в лавке… Еще можно комнаты сдавать… Вот и приданое! Выйду замуж. Ну, а пока… Я понимаю – грех, да! Я молюсь, господин Николаус, молюсь каждый день, стою на коленях… И потом, потом буду помогать церкви, пастору… Как думаешь, Бог меня простит?

– Простит! Обязательно простит, девочка! – поцеловав девушку в губы, воскликнул Никита Петрович. Капитан говорил очень даже искренне – он действительно именно так и думал.

На следующий день, уже с утра, Бутурлин отправился к цирюльнику. Побриться, завить волосы… И еще надо бы заглянуть к портному, к тому самому, что рекомендовала Кристина… Кристина… Славная девушка, хоть и грешница… Грешница? Эх, Никита Петрович, Никита Петрович, кто ты такой, чтоб когото судить? На себято посмотри лучше…

Капитан шел один – у него не было ни семьи, ни даже слуг. В море слуги не нужны, а в городе Бутурлин вполне обходился услугами Ханса. Парнишка тот еще был проныра! Так зачем же содержать слугу? Платить ему жалованье, как здесь принято – два далера в месяц, еще и кормить, и отдавать старую одежду… Да, да, не забыть бы про портного, прошедшая неделя оказалась удачной – деньги, слава Богу, имелись!

Кстати, синеглазая гетера Кристинка – хохотушка с трудной судьбой – так и не постирала, и не зашила и даже не пришила пуговицу. Забыла, наверное… А Бутурлин и не напомнил – еще бы! Да и вообще, все равно – к портному. Но для начала – в цирюльню!

Ближайшая цирюльня располагалась на площади Амагер, там же, неподалеку, напротив помпезного здания мануфактур, находилась и портняжная мастерская, рекомендованная Кристиной.

Побрившись и завив шевелюру, молодой человек поправил шпагу и, расталкивая собравшуюся на площади толпу – был базарный день – отправился в мастерскую. Портной, длинный чернявый усач, встретил его, как родного:

– О, мой господин! Какая честь для нас всех! Вижу, вы хотите сделать заказ… Давно пора, скажу я вам, милейший мой господин! Именно здесь, у старого Якоба Флейша, который я и есть – вы обрящете все, что вам нужно! Сейчас, сейчас, мы снимем мерку… Эй, служки! А ну, живо!

– Э, не так быстро, любезный! – сняв шляпу, осадил Никита Петрович. – Для начала, я хотел бы узнать цены.

– О, это сильно зависит от ткани, мой господин! Мы же не будем шить из простого холста или сермяги! Доброе английское сукно – вы только взгляните! Какие цвета, какие краски! Как раз для такого солидного господина, как вы. Осмелюсь спросить, вы из имперских земель? Судя по тому, как вы говорите – из Бранденбурга… Или, может быть – Бремен, Висмар? Прошу повернуться спиной, мой господин… ага, так…

– Бранденбург! – повернувшись, хмыкнул заказчик. – Вижу, от вас ничего не скроешь!

– О, давно живу, много чего знаю! Прошу, вытяните левую руку… ага, так… Теперь – правую… Вы спрашивали про цены… Так, как везде – лишнего не возьмем. Шляпу бы вам тоже не худо сменить… Все, вместе со шляпой, плащом и сорочкой – обойдется в три далера!

Что ж, и вправду, недорого – во столько же обошлась вчерашняя ночка с Кристиной… Месячное жалованье гувернера или слуги… того же мальчишкипривратника Ханса…

– Платье будет готово завтра к обеду, мой господин, – поклонившись, обнадежил портной. – Приходите на примерку – подошьем, прогладим… Милости прошу! Да, цвет… Яркоголубой и красный, както слишком уж пофранцузски – кричаще… Наверное, как и у вас в Бранденбурге! И всетаки, осмелюсь дать совет – обратите внимание на эту темносинюю тафту, а вот эту, оранжевую, мы пустим на вставки и, пожалуй, добавим немного серебряной нити… И серая шляпа с фазаньим пером! Да, и перчатки, перчатки, мой господин. Получится очень красиво и элегантно!

Ушлый портной Якоб Флейш не обманул, именно так – красиво, элегантно и, вместе с тем сдержанно – и стал выглядеть Никита Петрович, облачившись в новый костюм. Ослепительно белая, торчащая снизу, сорочка, короткий синий камзол, с оранжевыми вставками и серебряной нитью, широкие штанырендгравы, оранжевые ленты, серая шляпа с синеватым фазаньим пером, серые перчатки и такого же цвета чулки… Добавить к этому длинную тщательно завитую шевелюру и выбритое лицо – да прям завидный жених! Встречные женщины заинтересованно оборачивались, и не только служанки.

Теперь можно было идти на небольшой частный прием, называемый ассамблеей, кою устраивала некая маркиза, муж которой вращался при королевском дворе. То ли он был хранитель королевской подушки, то ли подаватель королевского кофе… В общем, должность завидная, раз уж господин маркиз мог запросто общаться с самим королем! Его величество Фредерик Датский вовсе не был кичливым занудой и любил поболтать по душам.