Эдгар пошел бы на многое, чтобы и дальше коротать подобным образом свою вечность, которая его более чем устраивала. Бесконечно любить Лауру, пить ее медовое дыхание, ласкать грудь с тугими розовыми венчиками, что высовывались из воды, дотрагиваться мочалкой до скользкого от пены бедра. Эдгар не мыслил своей жизни без возлюбленной. Ни с одной женщиной в его человеческой жизни ему не было так хорошо, как сейчас с Лаурой. А после своего перерождения вампиром Эдгар попросту никого не хотел на протяжении более чем двухсот лет. Мнил себя высшим существом, чуждым человеческих страстей, пока не появилась она. К моменту ее рождения Эдгар истосковался от одиночества и возмечтал создать себе достойную ученицу. Лауру он полюбил с первого взгляда, когда встретил ее уже взрослой девушкой, и время не притупило его чувства, они становились только глубже. Эдгар не желал видеть в своей жизни никого, кроме Лауры, она завладела им полностью и безраздельно.

– Я всего лишь хочу, чтобы мы с тобой жили спокойно и незаметно, не опасаясь преследований. Нам от них ничего не нужно. Попробуем донести до них эту мысль. – Эдгар тронул указательным пальцем впадинку над верхней губой Лауры, а затем мягко провел по нижней. – Оденься завтра поскромнее. И лучше молчи, говорить буду я. Скажу откровенно, ты не слишком сильна в искусстве дипломатии.

Лаура не стала спорить и кивнула, чтобы не портить этот вечер, что обещал перетечь в незабываемую ночь на кроваво-красной кровати. Они выбрались из ванны и закутали друг друга в махровые полотенца. Лаура читала в глазах Эдгара восхищение и нарастающее вожделение, понимала, что он хочет большего, а не просто принять ванну вдвоем. Она сбросила покрывало с кровати на пол и улеглась на черные простыни, приняв соблазнительную позу. Следом упало полотенце. Эдгар опустился на кровать и жадно привлек Лауру к себе. Его пальцы погрузились в ее влажные волосы, мягко и деликатно массируя затылок. Лаура призывно обнажила шею, и губы Эдгара тут же скользнули туда, ловя биение пульса там, где было средоточие нервных окончаний. Он любил вспоминать, как когда-то укусил ее в это место, выпил ее жизнь и даровал взамен новую. Его руки неторопливо разминали ее тело, разгоряченное после ванны. Волосы Лауры благоухали лавандой, а касаться ее кожи было столь же приятно, как гладить лепестки свежесрезанных роз.

Лаура откинулась на подушки и почти мурлыкала, самозабвенно отдаваясь во власть его рук и губ. Ее тело чутко откликалось на каждое прикосновение Эдгара, даже самое легчайшее. Внизу живота растекалось сладостное томление, а в груди порхали огненные бабочки с бархатными крыльями. Лаура забыла обо всем, кроме упоительных ощущений, которые переполняли ее, пронизывали каждую клеточку, подобно тому как солнечные лучи проникают сквозь ветви цветущих деревьев, согревая каждую травинку.

За тридцать лет страсть Лауры и Эдгара ничуть не остыла, хотя за это время они успели изучить каждый сантиметр тел друг друга. Его руки и губы блуждали повсюду, даря неописуемое наслаждение, разливая под кожей мед и огонь. В ответ ее пальцы игривой лаской пробежали по его спине к ямочкам на пояснице, настойчиво сжали бедра. Эдгар, не в силах дольше сдерживаться, раздвинул Лауре ноги и плавно погрузился в ее жаждущую плоть. Близость с ней напоминала соскальзывание в пламя, но не обжигающее, а ласковое. Только сливаясь воедино и растворяясь друг в друге, вампиры чувствовали себя по-настоящему теплыми и живыми, почти людьми.

Лаура тихонько постанывала в такт его ритмичным толчкам, возбуждая приливы жгучего желания. Как заклинание она повторяла имя Эдгара в тишине, напоенной истомой и дурманящим запахом лаванды. Лаура крепко обняла руками шею Эдгара и обвила ногами его бедра, стремясь как можно полнее ощутить его, усилить надвигающийся экстаз и вычерпать вместе до дна. Огненная паутина опутала ее тело от макушки до кончиков пальцев, вызывая приятные покалывания и мириады мурашек по коже. Эдгар замедлился, желая оттянуть финал, и со сдавленным стоном захватил в плен ее рот, соединившись с Лаурой в очередном поцелуе, который не мог утолить их обоюдную жажду. Этот поцелуй, наполненный томительной нежностью и опаляющей страстью, казалось, длился вечность, и мир вокруг вращался в едином ритме с ними.

Оторвавшись от губ Эдгара, Лаура сделала глубокий вдох и грациозно переменила позу, очутившись сверху. Его руки заскользили по ее спине и округлым бедрам, неустанно исследуя такое желанное, вечно юное тело. Лаура совершала размеренные движения, отбрасывая назад светлые волосы и изящно прогибаясь в пояснице, давая возможность вдосталь любоваться ею. И тонула в бездонной синеве его глаз, подернутой дымкой сладострастия. Ни с чем не сравнимое счастье – чувствовать себя любимой и единственной, даже спустя тридцать лет совместной жизни.

Лаура наклонилась и припала к губам Эдгара, ускоряя темп и ощущая приближение финала. Они предугадывали каждое движение друг друга, эхом повторяли каждый стон. Их вздохи в унисон превратились в одно дыхание на двоих. Вспышка огня, зародившегося глубоко внутри, накрыла подобно лавине, начисто сметая все мысли и ощущения, кроме всепоглощающего экстаза. Сладостные стоны прозвучали завершающими аккордами в симфонии их страсти. Лаура в изнеможении упала на грудь Эдгара, все еще оплетая его ногами. Какое-то время они лежали в эйфории, не желая разъединяться и словно врастая друг в друга. Их длинные волосы спутались, дыхание постепенно выровнялось, а лица излучали неземное умиротворение.

– Я люблю тебя, – нежно произнес Эдгар, и его голос ощущался на коже как особый, изысканный вид ласки. – Помни об этом, что бы ни случилось.

– Я тоже тебя люблю, – отозвалась Лаура, – кроме тебя, у меня никого нет и не будет никогда!

На следующий день Лаура надела темно-синее платье в цветочек с кружевным воротничком, а волосы собрала в пучок на затылке. В таком наряде выглядела она похожей на ученицу закрытого пансиона. Краситься Лаура не стала, лишь слегка оросила себя духами. Она давно отказалась от излюбленного запаха ландыша, посчитав себя слишком взрослой и искушенной для него. Теперь она меняла духи прежде, чем они успевали надоесть. В этот день девушку окутывал шлейф пудрового аромата со свежими нотами туберозы – сама невинность, томная луна, растворившаяся в воде ранним утром.

Лаура взглянула на Эдгара, который уже оделся и ждал ее. Он давно не носил прекрасные старомодные костюмы, сшитые специально для него по лекалам XVIII века. В Англии Эдгар предпочитал стиль кэжуал – твидовые пиджаки, английские рубашки и классические брюки, что ему невероятно шло. Золотистые волосы Эдгар по-прежнему убирал в хвост, но в последние годы стригся короче – они едва доходили до лопаток. Великобритания с ее сдержанной элегантностью была ему к лицу, хоть Эдгар и не являлся англичанином. Он мимикрировал под эту консервативную страну с ее устоявшимися традициями.

Эдгар и Лаура покинули отель и двинулись по улице Каугейт мимо закрытых в утренние часы баров и клубов, размалеванных граффити. Название улица получила в Средние века, когда по ней гоняли коров на рынок. Она протянулась под Южным мостом существенно ниже уровня других улиц и упиралась в площадь Грасс-маркет, где в прежние времена проводились публичные казни, о которых напоминала вывеска одного из баров – «Последняя капля». Из-за высоких мрачных домов по обе стороны улицы и нависающей впереди скалы, увенчанной Эдинбургским замком, казалось, что путь пролегает по дну глубокого оврага. Вампиры свернули в узкий проулок Олд-Фишмаркет-Клоуз, где когда-то располагался рыбный рынок, и вскоре вышли на Хай-стрит.

Как обычно, на Королевской миле было не протолкнуться из-за вездесущих туристов, мимов, волынщиков и зазывал. Эдгар остановился, достал телефон и сверился с адресом, указанным в сообщении. Перед ними высился не особо примечательный, типичный для средневековой застройки Эдинбурга дом: пять этажей, зарешеченные окна, мансарда и двускатная черепичная крыша. Из трубы валил густой дым. От здания исходило давящее ощущение тайны и опасности. Даже в мистическом Эдинбурге этот дом выделялся, вызывая у чувствительных людей мурашки по коже.

– Удивительно, что они обосновались в самом центре города, – с опаской заметила Лаура. – Судя по всему, они не боятся ничего.

– Почему же, это не лишено смысла, – возразил Эдгар. – Взгляни, сколько людей вокруг. Готов поспорить, здесь иногда пропадают неудачливые туристы.

Он не успел нажать на кнопку звонка, как деревянная дверь отворилась, и на пороге возникла их новая знакомая. Шарлотта была затянута в изумрудно-зеленое платье под цвет глаз, с глухим воротом и плотным лифом на пуговках, что делало ее грудь почти плоской. Роскошные каштановые волосы оттенка красного дерева убраны в высокую прическу помпадур. Лишь несколько непослушных локонов выбивались на висках, подчеркивая очарование ее задорного личика. В длинном платье, с подсвечником в руках, Шарлотта представляла собою образ истинной викторианской леди и при дневном свете казалась еще красивее. Явление девушки с подсвечником на пороге старинного дома в Эдинбурге никого не удивляло. На Королевской миле постоянно проводили экскурсии актеры, одетые в средневековые костюмы.

– О, вы приехали! – воскликнула Шарлотта с наигранным удивлением. – Добро пожаловать в клан Вечерней зари!

Лаура и Эдгар переступили порог, и дверь захлопнулась, отрезав их от городской суеты глухой тишиной и темнотой. В прихожей изящный мужчина с оливковой кожей и короткими черными волосами снял с Лауры пальто, как бы невзначай огладив ее плечи.

– Delizioza^[13], – слащаво произнес он по-итальянски.

Лауру передернуло, а Эдгар метнул на него свирепый взгляд, но ничего не сказал.

– Оттавио! – звонким голосом осадила наглеца Шарлотта, от которой не укрылась неловкость ситуации.

Она виновато улыбнулась гостям и предложила следовать за ней, подняв подсвечник. По скрипучей деревянной лестнице вампиры поднялись этажом выше, но Лауре казалось, что восхождение длится целую вечность. Она рассматривала безупречно прямую спину Шарлотты, как плавно колышется подол ее платья и как трепещет пламя свечей. Лауру не покидало ощущение, что XXI век остался позади и они стали героями готического романа. Итальянец по имени Оттавио замыкал процессию.

Через двустворчатые двери они вошли в большой зал, что занимал все пространство второго этажа и впечатлял убранством. Стены украшали деревянные панели с изображениями демонических существ, обрамленные растительными узорами. Над панелями возвышались полированные колонны из дерева, переходя в каркас сводчатого потолка. Деревянный потолок представлял собой сложное сплетение тончайших узоров, выполненное искусными мастерами. Высокий камин у западной стены был тоже облицован узорчатыми деревянными панелями, закрывающими дымоход. Бросался в глаза мастерски вырезанный герб и лик улыбающегося Мефистофеля.

Сквозь витражные окна слабо сочился свет пасмурного осеннего дня. Шум с оживленной улицы не проникал внутрь: видимо, благодаря современным стеклопакетам, подумалось Лауре. У окна на красном плюшевом диване раскинулась знойная брюнетка с волосами цвета черного кофе. Рассеянный дневной свет омывал ее кожу оттенка слоновой кости, не причиняя таких неудобств, как яркие солнечные лучи. Внешность у брюнетки была европейской, но с пряной приправой Азии, о чем свидетельствовал разрез ее раскосых глаз с приподнятыми уголками. Кожаный корсет не скрывал роскошных форм, казалось, ее грудь сейчас выпрыгнет из выреза. Темноволосый вампир, поднявшийся следом, присел у девушки в ногах и беззастенчиво погладил ее стройную лодыжку.

В центре зала под тяжелой люстрой стоял массивный стол, окруженный стульями в готическом стиле с высокими спинками, вырезанными в форме остроконечных башенок, и точеными ножками. Но самый большой трон, обитый алым плюшем, занимал почетное место во главе стола, на спинке – изображение герба и улыбающегося дьявола.