Но как-то странно, что мы – хоть я и не в счет – спокойно трапезничаем и не волнуемся после услышанного.

– Вы уже поговорили с Трояном, пока я спала? – спрашиваю я, игнорируя голод.

Перед тем как Дивия вторглась в усыпальницу, где мы беседовали с ее братом – богом солнечного диска – Хоросом, он успел рассказать нам о том, что Троян сперва очаровал властительницу луны, а затем отверг ее чувства, из-за чего она воспользовалась его уязвимым местом – наложенным на него проклятием – и убила.

И теперь, подобно смертному, он заточен в аду.

– Еще нет, – коротко откликается Ян.

– Когда вы туда пойдете? – интересуюсь я.

Он не вдается в подробности:

– Попозже.

Вероятно, я ничего не добьюсь, прибегая к расспросам.

То ли Ян сейчас находился не в духе из-за слегка уловимой, но явственной стычки с Константином, ни то он не желал посвящать меня в стратегические моменты.

Удивительно, но я даже разозлилась. Ничего не могла с собой поделать, но неприятные ощущения и гнев не покидали меня. Обуреваемая эмоциями, я принялась за еду, не обращая внимания, что попадается мне под руку. Естественно, все блюда были несолеными, но я заметила это не сразу.

Однако неподалеку от моей тарелки стояла наполненная солонка, предусмотрительно принесенная костомахой.

Я гадала, почему же вместо того, чтобы спасать Хороса и идти за Трояном, мы проводим время тут, праздно обедая. Но никто об этом не заикался, а я не могла лезть в… не в свое дело. Ведь бессмертным существам виднее. В итоге я была вынуждена вслушиваться в светский разговор Валентины и Барбары, которые, несомненно, являлись подругами, поскольку много лет жили в замке.

Остальные хранили молчание. Через несколько минут, немного наполнив желудок горячей пищей, я ощутила себя более расслабленной, и мне кое-что взбрело на ум – несоленая приготовленная еда.

Откуда она могла здесь быть? Из яви? Получается, костомахи притащили ее сюда, как и мой ужин накануне. Далеко ли отсюда до рубежей?

И кто в яви готовил – для них – несоленую пищу? А может, все обстоит иначе? Допустим, они где-то украли еду. Но если так, то при готовке люди обычно приправляют блюда…

Голоса Барбары и Валентины заполняли собой пространство, к ним присоединился и Велес, принявшись время от времени шутить. Обращаясь к Барбаре, он взирал на нее отнюдь не равнодушным взглядом. Да, она оказалась удивительно красива.

В принципе была самой красивой женщиной, которую я встречала за все свои восемнадцать лет, и я сама не смогла бы оторваться от нее, если бы не страшилась вообще смотреть в ее сторону.

Поэтому, не нарушая их беседы, я тихонько уточнила у Яна:

– Где вы взяли столько несоленой еды?

Мне ответили с такой же тихой и непринужденной интонацией:

– Одна щепотка магии решает проблему.

Сказанные слова не принадлежали Яну. В наш диалог успел вклиниться Константин.

Было проще забыть, сделать вид, что он не сидит рядом со мной. Но он умело напомнил о своем присутствии.

И снова в глазах Яна промелькнуло нечто более темное, чем привычный ультрамариновый цвет.

Я нервничала, когда Константин вторгался в мое личное пространство, говорил со мной или прикасался ко мне. И уже не понимала, как реагировать на очередное навязчивое проявление внимания. Правильнее всего притвориться, что я воспринимаю ситуацию спокойно. Возможно, тем самым я даже ослаблю свое напряжение и перестану дергаться.

Я опять обратилась к Яну:

– И ты отправлял меня на кухню заново готовить яичницу всякий раз, когда я по забывчивости ее солила? Разве ты не мог воспользоваться крохой магии?

Ян поддержал мою попытку пойти на сближение, влиться в его семью, помогая мне почувствовать себя в непринужденной обстановке. Однако он проявил не самую желанную реакцию и повел себя как настоящий цмок. Но я уже приноровилась к этому. Мы словно очутились на ферме, дома, на кухне.

Он фыркнул, будто я спросила нечто невообразимо глупое. Возмутительное.

– С какой стати я должен был это делать? – с глубочайшим удивлением осведомился он, дескать, он оскорбился.

Затем Ян как ни в чем не бывало переглянулся с Константином, а Валентина, которая прислушивалась к нашему разговор, тоже перехватила их взгляды и многозначительно качнула головой, разделяя мнение брата.

Я изогнула бровь и неожиданно поймала на себе взор Велеса.

– Человеческие легенды гласят, – пророкотал он низким басом, включаясь в нашу беседу, – что цмоки доброжелательны к людям и любят их. Не так ли, девочка?

Я кивнула, недоумевая, к чему он клонит.

– Так люди – ваши друзья или нет? – спросил он у Яна с задорным, язвительным подтекстом, бросая словесный вызов.

– Друзья, – согласился Ян и добавил: – но нужно понимать и принимать, что цмоки…

– Лучше всех, – дерзко перебив, закончил за него Велес.

Древний бог явно пытался поддеть Яна и, возможно, не только его. Что это: давняя претензия или дружеский игривый укол? Либо желание повеселиться за счет красноречивого гнева, вспыхнувшего на лице Яна?

– Не обращай внимания, девочка. Сжалься – не рушь их иллюзии собственной значимости, – обратился Велес ко мне.

Ян ухмыльнулся и закатил глаза.

И, шумно выдохнув, заявил абсолютно непоколебимым тоном:

– Велес, тебе прекрасно известно, что цмоки не равны ни людям, ни волкам. И не равны навкам. – Он на миг прервался и повел рукой в сторону королевы, то ли извинившись, поскольку она была навкой, то ли оказав ей очередной знак уважения и почтения, и продолжил: – Мы все разные. И очень отличаемся.

Глаза Велеса еще раз вперились в меня, по ним я буквально читала: дурацкие спесивые цмоки. Считают себя лучше остальных.

Отлично. Хоть кто-то меня здесь понимал.

Древний бог отметил:

– Когда ты говоришь подобное, я слышу речи вашего отца.

Ухмылка резко пропала с лица Яна. Нет, он не был зол. Он погрузился в молчаливую тихую ярость. Валентина и Константин одновременно повернулись к Велесу, молниеносно переняв настроение брата.

Теперь, когда они сплотились против Велеса, я впервые по-настоящему ощутила, что они – семья. Довольно странная, но семья. И почему их задело замечание об отце – оставалось загадкой в бесконечной череде других.

Велес поднял руки, как будто сдавался. Мне стало любопытно, что ему знаком жест, расхожий среди людей. Хотя, согласно поверьям, Велес как раз проводил много времени среди смертных.

– Цмоки и люди просто не могут быть равными. Это очевидно, как и то, что мы не равны хутам. Или как то, что мир создала Тьма, – подытожила Валентина.

«Отлично, – подумала я, – теперь она сравнила меня с домашним драконом».

– Ава, ты особенный человек, – утешил меня Ян. – Не подумай ничего плохого, мы с тобой равны.

Велес расхохотался:

– Но ты все равно повелеваешь ей заново готовить тебе яичницу.

Закипая, Ян крепко стиснул челюсть в попытке скрыть гнев.

Я ощутила раздражение. Меня задело, что Велес в какой-то степени прав, однако даже было по душе, что он критиковал Яна.

Ян действительно вел себя высокомерно. Вот прямо сейчас. Были и другие моменты в наших жизнях, когда это проявлялось. Но чаще всего я не воспринимала его гордыню всерьез.

То было игрой, частью нашего поддразнивания. Дружеского. Однако мы сталкивались и с ситуациями, когда цмок перегибал палку и, возможно, не осознавал, что делает нечто предосудительное, подстегиваемый цмоковским самомнением. Этого было у него не отнять.

Да, он имел недостатки. Сто процентов. Хотела бы я, чтобы он менялся? Если честно, нет. В этом же весь Ян. Он нравится мне таким. Он не повелевал мной.

Я не была в его власти. Он никогда не проникал в мой разум, дабы заставить что-либо сделать – я не могла знать наверняка, но верила, что он никогда так не поступал. У него есть честь и совесть. И я всегда могла ему возразить и защититься. По крайней мере, словесно. Возможно, характер являлся главным его недостатком, но я любила Яна.

Мне ничего не мешало – я любила Яна с этим изъяном. У него как минимум имелись правила, хоть и свои собственные, подчиненные его личной морали, позволяющие ему порой делать что-то неправильное, но с его точки зрения – оправдываемое.

Я поглядела на Велеса в упор.

Он тоже на меня смотрел.

«Не рушь их иллюзии значимости».

Довольно дельный совет.

Велес широко и довольно улыбался, он не соблюдал приличий в разговоре, как и в одежде, поднимал неудобные темы, и как я рассудила теперь – ему было наплевать, обидятся на него, разозлятся или что-либо подумают про его божественную персону. Он был прямолинеен и уверен в себе. Достаточно смел, чтобы поучать самых высокомерных созданий в мире, точнее, во всех мирах, о которых мне ведомо.

И это качество казалось притягательным.

– И как вы вообще переносите в своем обществе полудраконов? Допускаете их в свой избранный круг? – сказал он, и вдруг улыбка на его лице померкла. – Кто-нибудь вообще произнесет наконец имя погибшей и почтет ее память? Или она не имела для вас, избранных, никакого значения?

Вот за это его можно было невольно начать уважать прямо сейчас.

Легкость непринужденной беседы разбилась о скалы реальности.

Я нахмурилась, Ян и все остальные резко помрачнели.

Но такая честность мне импонировала. Незачем продолжать замалчивать произошедшее с Роксоланой.

Велес начинал мне нравиться все больше и больше.

Я еще не притрагивалась к своему бокалу, наполненному до краев. Гай, не дожидаясь, пока костомахи начнут прислуживать, сам разлил вино.

Мы выпили, не чокаясь, как делают на поминках – присутствующие были знакомы с традициями. Валентина и Константин, скорее всего, когда-то бывали в мире людей, согласно легендам о древних цмоках, помогавших смертным.

Ян жил там. А душа Барбары застряла в облике земной королевы, которой она была очень давно. Велес же являлся богом, покровительствующим людям, и его сын, думаю, занимался схожим родом деятельности.

Пауза затянулась. Ее нарушил древний бог. Надо отдать ему должное: сегодня он изрядно взбодрил цмоков. И похоже, останавливаться не собирался.

– Скажу неприятную вещь, Ава. В первобытном обществе нави до сих пор процветает расизм.

Ян прыснул.

– Что за расизм? – встрепенулась Барбара. В том веке, в котором она жила, не существовало такого термина.

Вопрос застыл и на лицах Валентины и Константина.

Интересно, когда именно они в последний раз были в яви? Наверное, и сами подзабыли.

Ян громко выдохнул и решил прекратить дискуссию, однако максимально учтиво и доброжелательно:

– Велес, мы не считаем, что другие виды хуже нас. Тут вопрос не превосходства, а отношений власти и подчинения. И ты отлично знаешь почему.

«Подчинение и власть», – мысленно повторила я. Да, точно про них. Но почему это относилось конкретно к ним… Цмоки, по словам Велеса, произнесенным еще в лодке на млечной реке, выполняли функции, которые держали мир в равновесии. Он говорил, что один из них – предводитель – правил в аду. Чернобог. Дракон. Владыка пекла. Может статься, им нужно, чтобы их боялись. И авторитет выступал необходимостью. А Ян… Он выслеживал существ нави в мире людей и отправлял обратно.

Не будь у него власти над ними, вряд ли он смог бы вершить подобное.

Раз уж мы об этом заговорили, я рискнула снова поднять по-настоящему волнующую меня тему.

– Когда мы наконец спустимся в ад, чтобы найти Трояна и пообщаться с ним?

– Мы? – поднял брови Ян.

– Вы, – исправилась я, спохватившись и осознавая, что мы действительно обсуждаем ад, ту самую преисподнюю – одно из жутчайших мест во обозримой и необозримой вселенной, какое только можно вообразить. И я не желала там появляться. Честно. Надеюсь, что и не придется.