– Послушайте, вы, н-нахал! С моим п-платьем все хорошо! Н-нормальное п-платье, ясно?

– Вы поэтому плакали? Кто-то что-то сказал о вашем платье?

– Нет… – Тут я широко открыла глаза, пораженная внезапным подозрением. – Может, вам кто-то что-то говорил?

Он отвел взгляд, и я с ужасом поняла, что угадала. Мне не удалось скрыть свое унижение от чужих глаз. Все обсуждают мое платье; быть может, обсуждают и то, как я схватила бутылку шампанского и скрылась в мужской уборной…

– Н-нет. Не поэтому. Хотя теперь, наверное, пореву и из-за этого тоже.

– Не надо, пожалуйста! – торопливо попросил он. – А из-за чего вы плакали? Если это не слишком личный вопрос.

Если он старается меня отвлечь и успокоить, пожалуй, выбрал не лучшую тактику.

– Ну, тут много всего сразу… Для начала, я теперь б-безработная. Сегодня уволилась из вашей компании. Раньше у вас работала, но б-больше нет. Я косметический химик. Хороший, между прочим. Будь у вас нормальный менеджмент, который уважает сотрудников и ценит их труд, вы бы сами об этом знали.

– Химик? Очень жаль. Ваш отдел, как правило, выдает отличную продукцию. А что случилось – на ваше место взяли кого-то другого?

Он что, не расслышал мою тираду про Джерри?

– Нет. П-просто начальник у меня сексист, хам и козел. Я из-за него ушла. И еще из-за того, что у нас запрещены нефр… нефро… не-фор-мальные отношения между сотрудниками.

– Такого запрета у нас нет, – слегка нахмурившись, ответил Марко. – Нужно только сообщить о своих отношениях эйчару.

Как так? Может, я и напилась, но не настолько, чтобы все на свете перепутать – я точно помню, что сказал Крейг!

– Вы просто н-не в курсе…

– Да нет, о правилах компании я обычно в курсе. Я ведь ее директор, помните?

Я уставилась на него, моргнула несколько раз. Хм… а ведь верно! Но как тогда объяснить то, что произошло утром в лаборатории?

Я молчала, и он спросил:

– Вы из-за этого расстроились? Хотели с кем-то встречаться, но решили, что нельзя? – Он не договорил, однако я догадалась, о чем он думает: «Если вы из-за этого уволились, то совершили огромную ошибку!»

Такое предположение было опасно близко к истине, и на вопрос я решила не отвечать.

– На самом деле я ревела из-за того, что любовь всей моей жизни женится на другой.

– Крейг? – изумленно переспросил он.

– Да, Крейг. – Что, собственно, его так удивляет? – Крейг Кимболл, – добавила я на случай, если он имеет в виду какого-то другого Крейга, тоже сегодня объявившего о своей помолвке.

От пристального взгляда его темных глаз у меня закружилась голова. Но это ощущение исчезло, едва Марко спросил:

– Так вы влюблены в моего младшего брата?

Глава 5

Что-о?

Его брата?!

Как это возможно? Судя по внешности, между ними нет ни малейшей генетической связи!

– Единокровного, – пояснил Марко, и я поняла, что снова вывалила все свои соображения вслух. – Отец у нас один, матери разные.

– Аа… – Я не знала, что ответить, поэтому, разумеется, брякнула глупость: – Тогда, наверное, на свадьбе б-будете шафером?

Он вытянул ноги и откинул голову, прижавшись затылком к стене. Я заметила, что и кадык у него очень симпатичный. Странно, никогда раньше не обращала внимания на мужские кадыки. А Марко ответил:

– Я бы предпочел, чтобы свадьба не состоялась.

– В-вот как?

Почему от этих слов во мне проснулась надежда? Должно быть, дело в том, что Марк похож на человека, способного добиться своего. Если он не хочет этой свадьбы, быть может, найдет способ ее предотвратить?

– Именно так. Я против.

– П-почему? Вы тоже в н-него влюблены?

– В своего брата? Нет, в своего брата я не влюблен.

Черт, ну что я такое несу! Я почувствовала, как запылало лицо – должно быть, от избытка алкоголя в крови.

– Нет-нет, я про нее, конечно! Вы в нее влюблены?

– Нет. Хотя всего два месяца назад она была моей девушкой.

От этого я ахнула так громко, что «ах» отразилось эхом от кафельных стен.

– Она вам изменяла с вашим братом?

Он запустил руку в волосы, откинул их со лба.

– Хотелось бы думать, что нет. Но точно не знаю.

Разум торопливо подсказал мне, что все не так плохо, как кажется. Возлюбленная Марко обманывала его с Крейгом; но сам Крейг? Конечно, нет. Он мог вообще не знать, что Лейтон с Марко. Да, разумеется, он ничего не знал!

Ведь Крейг не такой. Он никогда не поступит подло!

И все же Марко было очень жаль.

– Ой… п-простите!

– За что же? Вы ничего не сделали.

Пожав плечом, я ответила:

– Я могла бы п-поторопиться и убедить Крейга влюбиться в меня.

В ответ Марко снова улыбнулся, и от его улыбки словно что-то защекотало меня изнутри. Должно быть, пузырьки шампанского. Да, разумеется, виновато шампанское – и только.

Пока я старалась себя в этом убедить, Марко сказал:

– Один вопрос. О том, что у нас запрещены отношения между сотрудниками, вам Крейг сообщил?

Меня насторожил его тон. Он словно догадался о чем-то… о чем-то таком, что мне наверняка не понравится.

– Да. Сказал, что не сможет со мной встречаться, – ответила я, чувствуя, что должна встать на защиту Крейга. На самом деле он сказал немного не так, но велика ли разница?

– Потому что обручен?

– Н-нет, – ответила я. В голове мелькнуло: в самом деле, странно, он ведь практически заигрывал со мной – и ни словом не намекнул, что не свободен. – Из-за этого п-правила.

– Но вы больше не работаете в «Минкс Косметикс». Да и правила такого никогда не было.

– Вот именно!

Какой-то дальний уголок мозга призывал задуматься о том, что правила нет, а Крейг сказал, что оно есть. Да еще таким тоном, словно я должна была знать и сама об этом подумать. Но от своего тревожного голоска я отмахнулась – не до него сейчас.

– Я, м-можно сказать, из-за Крейга уволилась! Серьезный жест, вам не кажется? Должен что-то для него значить! Как, по-вашему, куда это меня п-привело?

– Мм… в мужской сортир с бутылкой шампанского?

– Да! То есть нет. Вы не п-понимаете. У нас с Крейгом установилась особая связь! – Так и есть, пусть сам Крейг пока этого не осознал.

– Мне кажется, с Лейтон у него тоже… особая связь.

– Лейтон! – фыркнула я. – Такая лапочка, даже имя у нее миленькое! Будь я п-потрезвее, непременно бы над ним поиздевалась, но сейчас ни одна шутка не приходит в голову. И потом, это было бы грубо и зло, а меня выпивка не п-превращает в стерву. Только развязывает язык.

– Да неужели? – откликнулся он, и в его голосе послышалась усмешка.

– Будь я стервой, уж нашла бы, что сказать о том, что вы с братом встречались с одной девушкой! Как-то это… н-нечистоплотно, вы не находите?

– Хуже, чем сидеть на полу в общественной уборной? – отозвался он с улыбкой, совсем не похожей на сияющую рекламную улыбку Крейга.

А я и забыла, где мы сидим! Вообще обо всем забыла – так увлек меня разговор с Марко.

– Странно, что до сих пор н-никто сюда не зашел.

– Я запер дверь. Подумал, что лишние зрители вам сейчас ни к чему.

Может, я от шампанского так размякла – но как же мило с его стороны!

– Хорошо, что вы об этом п-подумали!

Наши взгляды встретились, и на мгновение меня посетило странное чувство. Словно балансирую на краю обрыва, в шаге от чего-то важного. Но что это было, я не знала, да и не стремилась узнать. Ни к чему мне сейчас никакие новые приключения!

Марко, видимо, тоже понял, что пора отстраниться, и снова заговорил о Крейге и Лейтон.

– Насчет одной и той же девушки – знаете, такое бывает. Особенно в нашем кругу.

Мозги у меня были затуманены, поэтому я не совсем поняла, что он имеет в виду под «нашим кругом» – вряд ли что-то концентрическое и ортогональное.

– На директора вы совсем не п-похожи, – объявила я.

– А вы не похожи на косметического химика, – поддразнил он.

– Вот сейчас обидно было!

– Мне тоже.

Но трудно обижаться, когда он так улыбается, словно… словно я ему понравилась. Возможно, стоит добавить это в список черт, которые придает мне алкоголь. В пьяном виде Анна Эллис болтлива и обаятельна!

А еще склонна реветь и истекать соплями.

В желудке зашевелилась тошнота.

– М-мне нехорошо, – пробормотала я.

Он мгновенно вскочил на ноги, протянул мне руку:

– Давайте помогу.

Я мысленно взвесила свои возможности – взять этого красавчика за руку или поползти к унитазу на четвереньках – и выбрала меньшее из двух зол.

Марко сжал мою руку в своей, и я живо вспомнила, как в восемь лет провела эксперимент с розеткой, отверткой и батарейкой. Как и в тот раз, меня тряхнуло, словно от мощного удара током. Хорошо, что я сидела – иначе не удержалась бы на ногах.

Стараясь не обращать внимания на эти неуместные ощущения, я кашлянула и заговорила:

– А насчет ваших рук я н-не ошиблась: не только красивые, но и сильные! Они у вас тоже с-симметричные?

Мать честная, да что же я такое несу?! «Хватит болтать о том, что еще у него симметричное!» – взмолилась я. Но мозг, похоже, был не в настроении ко мне прислушиваться.

– Возможно. Если пожелаете, можем раздобыть линейку и провести точные измерения.

Плавно и аккуратно он поднял меня на ноги. Приняв вертикальное положение, я качнулась к нему, но Марко поддержал меня за талию другой рукой.

Он оказался высоким. Очень высоким. Нависал надо мной как башня – при моем-то росте это нечисто встречается… то есть нечестно… или нечасто? Что у меня с головой, почему путаются слова?

– Осторожнее, – предупредил он. – Вы же не хотите упасть и разбить себе голову. Будет много возни с лечением и страховкой.

– Если разобью голову, скажите врачам: группа крови у меня н-нулевая, резус п-положительный.

По-прежнему придерживая за талию, Марко аккуратно развернул меня лицом к кабинке.

– Если придется сдать вас врачам, – сказал он, – предупрежу, чтобы держали подальше открытый огонь. Ваша пролитая кровь сейчас может вспыхнуть как фейерверк.

– Ага… х-хорошо… ой, сейчас стошнит…

Он поспешно помог мне зайти в кабинку. Уже склонившись над унитазом, я вдруг поняла, что в последние пять минут ни разу не вспомнила о Крейге.

* * *

На следующее утро я проснулась у дедушки с бабушкой в гостиной, понятия не имея, как сюда попала и почему на мне эльфийское платье. В соседней комнате громко распевали Джоди Хвостер и Клювильям Смит. Я застонала: голова раскалывалась, во рту стоял привкус рвоты. Резко села – и тут же поняла, что этого делать не стоило. Уронив голову на руки, я спросила себя, почему никогда не замечала, как громко и пронзительно щебечут эти чертовы птицы. За много лет я привыкла к их пению и перестала его замечать, но сокрушительное похмелье обострило все чувства.

Так, а что это у меня на лбу? Я сняла со лба самоклеящийся стикер, на котором было написано решительным бабушкиным почерком: «Надо поговорить».

О чем нам разговаривать? Мне двадцать шесть лет. Давно уже не школьница. Хочу напиться и не ночевать дома – имею право. И незачем читать мне нотации о вреде алкоголя. Я прекрасно помню все химические реакции: печень расщепляет алкоголь и превращает его в ацетальдегид, затем в уксусную кислоту, а избыток уксусной кислоты вызывает опьянение и похмелье.

Морщась от пульсирующей в голове боли, я думала, что пора наконец съехать и обзавестись собственным жильем. Возможно, мне это удастся, если прекращу покупать подержанное лабораторное оборудование.

И найду работу.

Я взяла с пола сумку и, не без труда поднявшись, направилась к лестнице. В этот миг события вчерашнего вечера всплыли в памяти с такой быстротой и четкостью, что я едва не рухнула – спаслась лишь тем, что привалилась к стене.

Крейг. Со своей невестой.