Джим был подавлен. Он решил, что в этот вечер лучше ничего не записывать. Сложно публиковать материал, который тебе не близок. Он просмотрел список актуальных тем, но там не было ничего интересного: соболезнования о смерти какого-то артиста, который на самом деле не умер, премьера нового фильма, который он не собирался смотреть, названия двух музыкальных групп, которые ни о чем ему не говорили. На первое место вылез хэштег #KUWTK^[8]. Он кликнул на него и понял, что речь шла о выходе нового реалити-шоу семьи Кардашьян.

Вдруг Джим увидел, что кто-то написал ему личное сообщение на платформе. Он специально установил разрешение, чтобы любой мог написать ему конфиденциально, так как считал это неотъемлемой частью журналистской работы. В большинстве случаев все большие истории начинались так: злобный анонимный звонок с доносом, отправленное с одноразового почтового адреса электронное письмо с файлами из личного архива, запечатанный конверт, подброшенный на порог. Почтовый ящик Джима был тем же самым: дверью, открытой для любого, кто хотел сообщить что-то, что считал достойным выйти в свет.

Согласно данным, сообщение пришло от пользователя @Godblessthetruth в 19:05. В нем была только одна фотография. Когда Джим открыл изображение, ему потребовалось несколько секунд, чтобы мозг смог распознать то, что открылось его глазам на полутемной расплывчатой фотографии.

В центре изображения он различил стоящий на полу деревянный крест, а на нем виднелась бледная фигура распятой женщины. По обе стороны от креста стояли два черных силуэта, и по их позе казалось, что они пытаются сдвинуть крест назад, к стене, разрисованной граффити. Джим попытался внимательнее всмотреться в края фотографии, и с левой стороны заметил нечто похожее на фигуру мужчины в белом одеянии, наблюдавшего за происходящим. С правой стороны проступали контуры нескольких пустых стульев, выстроенных по направлению к кресту.

– Что за черт?! – в смятении воскликнул Джим.

Он скачал изображение и сохранил его на рабочий стол. Потом сделал скриншот экрана с именем пользователя и временем отправки сообщения. Прежде чем написать ответ, профессор задумался. Он не понимал, что увидел, но это ему однозначно не нравилось.

Джим перешел в профиль @Godblessthetruth, и ему стало еще больше не по себе, когда он увидел один-единственный твит у пользователя. На аватарке стояла картинка с белым яйцом на оранжевом фоне, а дата создания аккаунта совпадала с сегодняшней.

Джим решил ответить на личное сообщение, тщательно подбирая слова. Возможно, это был розыгрыш, но малейшая вероятность того, что на снимке Эллисон Эрнандес, заставила его действовать, соблюдая все предосторожности:

«Это Эллисон? Откуда у вас эта фотография?»

Прошло несколько минут, в течение которых профессор мучился вопросом, что это за злобная шутка. Интернет – помойная яма, где на каждом углу тебя поджидает какая-то гнусность. Сообщение, похоже, было именно этим. Иногда Джим и сам баловался глубинами «Глубокой сети»^[9], установив браузер «Тор»^[10] и раздобыв доступ к одному из самых зловещих сайтов во всей сети. Фотография, которую ему отправил @Godblessthetruth, очень напоминала те, что усеивали тайные форумы сектантов. Однако между снимком и картинками с подобных сайтов была огромная разница: вторые были безобидны. Члены сект ограничивались тем, что сжигали в лесу пару страниц из книг и приносили в жертву мертвых голубей и крыс. При всем своем сходстве фотография Джима запечатлела распятую на христианском кресте девушку, освещенную лучами солнца, которые пробивались с одной из сторон изображения. Снимок был сделан в месте, похожем на заброшенный корабль, который, однако, наполняли люди.

Вдруг пришел ответ от @Godblessthetruth.

В сообщение была вставлена ссылка на архив новостей «Манхэттен пресс». Джим часто заходил в этот раздел, чтобы найти статьи прошлых лет, которые находились в открытом доступе для всех желающих. Он прошел по ссылке, и легкое напряжение нервов, которое вызвал у Джима этот неожиданный диалог, вдруг разорвалось атомной бомбой. Он прочитал заголовок статьи: «Вы видели Джину Пебблз?»

Профессор посмотрел дату публикации статьи – июнь 2002 года. Где-то в глубинах его памяти хранилось воспоминание об этом случае. Все произошло на следующий день после того, как на Солт-Лейк была похищена девочка-подросток, так что ничего, кроме маленькой статьи на двенадцатой странице «Манхэттен пресс», не поведало миру об этом событии, которое вскоре совершенно забыли. Он просмотрел все, что было известно по этому случаю, и даже попытался получить доступ к материалам дела об исчезновении Джины, чтобы рассказать об этом в подкасте и подготовить занятие для своих студентов на тему информационного оппортунизма. Но это было так давно, что он едва ли помнил детали.

Джим посмотрел на имя автора статьи и не смог сдержать улыбки: Мирен Триггс. В тексте говорилось о том, где Джину в последний раз видели живой, что на ней было надето, и о том месте, вдали от Рокавей, где нашли ее рюкзак, – грязном и заросшем пляже Бризи Пойнт, расположенном на краю полуострова, где зимой можно было встретить лишь рыбаков, а летом серфингистов. Новость сопровождалась фотографией Джины с густыми светлыми волосами и сияющей улыбкой. Ниже, под описанием места обнаружения рюкзака, была прикреплена фотография местных жителей, взрослых и молодых, среди которых выделялись фигуры мужчины и женщины с печальным выражением лиц, обнимающих безутешно рыдающего мальчика. Похоже, эти трое стояли перед группой волонтеров, и все собирались отправиться на поисковый рейд. Под фотографией Джим прочитал: «Кристофер и Меган Пебблз, дядя и тетя Джины, участвуют в поисках своей племянницы. Восьмилетний брат девушки, Итан Пебблз, горько плачет о пропавшей сестре».

Джим вернулся к диалогу с @Godblessthetruth, пока не осознавая огромного значения происходившего и не понимая скрытых смыслов этих сообщений. Боясь ответа, который получит, профессор написал:

«Девушка на кресте – это Джина?»

Несколько секунд спустя он прочитал:

«Нет».

Джим продолжил:

«Это Эллисон Эрнандес?»

Ответ пришел моментально:

«Да».

Профессор не колебался:

«Где она?»

Ему снова пришлось ждать. Он не отрывал глаза от экрана, надеясь, что эта дурацкая шутка вдруг разрешится. Возможно, это был кто-то из его учеников. У него сложились достаточно напряженные отношения с третьим курсом, который он мучил бесконечными тестами и сложными исследованиями, так что от них можно было ожидать чего-то подобного. На ум пришли лица Элис и Сэмюэла, двух его лучших студентов, вполне способных выдумать нечто похожее, дабы испытать проницательность своего преподавателя. К тому же они только что прошли теорию дезинформации и узнали, как благодаря использованию импульсивных эмоций – горя, злости, грусти и отчаяния – можно заставить людей поверить в любой миф, который в иных обстоятельствах был бы развеян с самого начала. Джим снова и снова просматривал статью о Джине. Несколько раз попытался вбить имя пользователя в поисковик, но все оказалось напрасно: во всей Сети ни на одной платформе не было пользователя с таким же ником.

Наконец Джиму надоело ждать, и он решил написать еще раз:

«Вам что-то известно об Эллисон Эрнандес? Вы это хотите сказать?»

Он получил ответ:

«Скоро вы все узнаете».

Джим был сбит с толку.

«Что вы имеете в виду?»

Но ему не ответили. Целый час Джим Шмоер ждал хоть какой-нибудь реакции. Профессор снова и снова взволнованно поднимался со стула и садился обратно. Он уже попрощался с идеей записать подкаст и опубликовал твит в группе, что в этот вечер не сможет выйти на связь. В ответ на него высыпалась дюжина гневных посланий. Он вернулся на страницу профиля, чтобы перечитать первое сообщение, и вдруг заметил то, на что сначала не обратил никакого внимания: у @Godblessthetruth не было подписчиков, он опубликовал только один твит, но в разделе подписок было два аккаунта. Увидев имена пользователей, профессор потерял дар речи: он и Мирен Триггс.

Глава 11

Офис ФБР

24 апреля 2011

Двумя днями ранее

Бен Миллер

Нет ни одного старого пазла, у которого бы все детали были на месте.

Был час ночи, когда Бен Миллер вошел в офис ФБР в Нью-Йорке. Он не поздоровался ни с одним из десятка агентов, которые до сих пор сидели за своими столами, заваленными папками, бумагами, чашками кофе и безысходностью. Даже в поздний час работа здесь не останавливалась, хотя ритм заметно замедлялся: движения становились медленнее, голоса тише, промежутки тишины между телефонными звонками длиннее. В это время в офисе стояла удручающая атмосфера: на лицах агентов отражались напряжение и грусть – два состояния, которые они зачастую переживали в одно и то же время. Те, кто в такой час находился на работе, только что получил либо новость о пропаже, либо об обнаружении человека, но ни первая, ни вторая новость не означала ничего хорошего. Дела, которые разрешались сами по себе без происшествий (если, например, ребенка находили в гостях у друга после того, как он ушел из дома без спроса, или повздорившие с родителями подростки возвращались домой), обычно заканчивались звонком заявителей по телефону. Дело закрывалось без лишних фанфар, под вздох облегчения счастливых родителей и «Большое спасибо, что сообщили».

Но случаи, которые требовали закрытия дела с описанием всех подробностей и заверения подписью следователя, – это случаи с трагическим финалом. Эллисон принадлежала к ним. Через четыре стола от рабочего места Бена зазвонил телефон. По выражению лица агента Уортона, который беспомощно смотрел на аппарат, Миллер понял, что звонят по делу, которого ожидала та же участь. Если б кто-то прожил в этом офисе год без связи с внешним миром, он начал бы думать, что жизнь заключается только в том, чтобы родиться, вырасти, полюбить и исчезнуть, если кому-то вообще посчастливится выполнить первые три этапа прежде, чем наступит последний.

Какое-то время Миллер печатал рапорт об обнаружении Эллисон Эрнандес, а затем собрал документы в архив для передачи дела в отдел убийств полиции Нью-Йорка. С того момента, как тело найдено, дело больше не находилось в ведении подразделения ФБР, которое занималось розыском пропавших детей. Требовалось как можно скорее, в любой час дня и ночи, подготовить все необходимое для начала уголовного расследования. Полицейские уже находились на месте преступления, собирая образцы ДНК, отпечатки и улики, и допрашивали подростков, обнаруживших труп. Как только Миллер отправит им материалы по делу Эллисон, полицейские нагрянут в дом семьи Эрнандес и механизм следствия будет запущен. Если какой-нибудь пронырливый журналист узнает о том, как была найдена Эллисон, им вдобавок придется справляться с волной репортеров, жаждущих узнать подробности.

Перед тем как закрыть дело, Миллер обязан зарегистрировать последние данные в ViCaP, программе подразделения ФБР по предотвращению насильственных преступлений, и внести общую информацию: дату и место, где девушку видели в последний раз, где было найдено тело, ее фотографию и бесстрастное описание основных сведений, которые будут использованы для составления статистики уровня преступности по районам и частоты определенных типов преступлений.

Миллер открыл карту ViCaP и отметил координаты напротив аптеки на Ямайка-авеню, в двухстах метрах от «Института Маллоу», и целых четыре раза пытался установить флажок в той точке на тротуаре, где на снимке со спутника можно было различить прямоугольное пятно скамейки. По словам фармацевта, именно там Эллисон видели в последний раз. Затем он пролистал карту и поставил такой же значок на сером прямоугольнике посреди зеленого пространства вокруг Форта Тилден, на полуострове Рокавей, на юго-восточной оконечности Куинса, где на католическом кресте было найдено распятое тело, образ которого до сих пор стоял у него перед глазами.