Ее раздражало, что работа Бена была повсюду, что она выступала некой константой его жизни и его настроения. Однако они уже столько лет плавали в этом океане отчаяния исчезновений, так что она молча села за стол и сделала глоток воды, ожидая даже не ответа, а просто каких-нибудь деталей о причине отъезда.

– Похоже, что-то серьезное, Лиза, – ответил Бен. – Помнишь Эллисон Эрнандес?

– Девочка одиннадцати лет из Нью-Джерси?

– Нет… Из Куинса. Пятнадцати лет. Темненькая, с длинными волосами.

– А… Помню. Это было на прошлой неделе, да? Ее нашли?

– Кажется, да.

– Мертвой? – спросила Лиза голосом, полным грусти, ставшей для нее обыденностью.

Бен не ответил. Он ограничился тем, что молча взял свои вещи и, попрощавшись с женой, снял с вешалки серый пиджак. В небольшом проценте случаев его работа заканчивалась именно так: звонком каких-то подростков или пары туристов, которые случайно наткнулись на труп, вот уже несколько дней дрейфующий в русле реки Хадсон или, как случилось совсем недавно, расчлененный и сложенный в чемодан. В тот раз криминалистическому отделу пришлось восстанавливать не только ход событий, но и тело жертвы.

– Завтра… – предупреждающе начала Лиза.

– Я помню. Я вернусь рано утром, – с печалью в голосе ответил Миллер.

Путь от его деревянного белого дома на Граймс Хилл в округе Статен-Айленд с голубыми решетками на окнах, прекрасным садом, но повалившимся забором до Форта Тилден был неблизким. Он пересек мост Верразано-Нэрроуз по направлению в Бруклин в сопровождении непрерывного потока красных огней. Он думал о родителях Эллисон и о том, как сообщить им о случившемся. Затем агент обогнул Бруклин по берегу до моста Джила Ходжеса, что было самым быстрым способом добраться до полуострова Рокавей. В тот самый момент, когда он переезжал через мост, он вдруг понял, что свита машин, сопровождавшая его на протяжении всего пути, исчезла и он въезжал в район, чуждый городской суеты и шума. Пустота, широта и огромные пространства между зданиями не имели ничего общего с гнетущим ощущением тесноты окрестностей Манхэттена. Казалось, с самого этого моста на въезде в Рокавей здесь царила особая атмосфера, непохожая на все то, к чему он привык. Подъехав к пустынной эспланаде, открывавшейся на съезде с моста, он сразу увидел множество знаков, указывавших путь к Форту Тилден. Вскоре агент свернул направо и на полпути к бульвару Рокавей увидел двух полицейских, вышедших из машины и стоящих на съезде на грунтовую дорогу, которая вела в парк Риис.

– Агент Миллер, отдел розыска пропавших без вести, – представился он, опустив окно. Пахло морем. Дул влажный солоноватый ветер. – Мне позвонили насчет девочки, которую нашли здесь, в Форте Тилден. Возможно, это связано с одним из моих дел.

Полицейские встревоженно переглянулись.

– Где было найдено тело? – продолжил он. – Знаете, я нечасто здесь бываю. Кто-нибудь из вас может показать мне дорогу?

Тот, что был пониже, наконец осмелился заговорить:

– Вон там, дальше, за забором. Мы ждем криминалистов. Это ужасно. Никогда не видел ничего подобного.

Не выходя из машины, агент Миллер поехал дальше по дороге, издалека различая мигающие среди кустов огни полицейских машин, охранявших заброшенное бетонное сооружение. Пока он медленно, чтобы не повредить днище «Понтиака», ехал вперед, из его головы не выходили слова агента: «Никогда не видел ничего подобного».

Еще один полицейский только что закончил натягивать оградительную ленту и сейчас привязывал ее к боковому зеркалу одной из патрульных машин. Зажженные фары освещали разрушенное, изрисованное граффити здание. Молодая девушка-полицейский с пучком на голове допрашивала двух подростков лет четырнадцати, чьи велосипеды валялись на земле рядом с полицейскими машинами.

Перед тем как выйти из автомобиля, агент взял с пассажирского сиденья папку с красной надписью на обложке: «Эллисон Эрнандес». Он открыл ее и несколько секунд смотрел на фотографию на первой странице: курносая девочка с темно-каштановыми, почти черными волосами весело смотрела в камеру. Ему не хотелось листать дальше этой фотографии. Он знал всю ее историю наизусть, даже какая одежда была на ней в день исчезновения: черные джинсы и белая футболка с логотипом «Пепси». Агент положил папку обратно на сиденье и показал свое удостоверение полицейскому, который молча обходил периметр.

– Где?.. – Миллер не закончил вопрос.

– Там, внутри. Осторожно, дверь вся ржавая.

– Это они ее нашли? – добавил агент, показывая на двух мальчиков.

Полицейский молча кивнул.

– Вы сообщили родителям?

– Они уже в дороге. Им придется поехать с нами в участок.

– Вы не проводите меня?

– Если вы не против, я бы не хотел видеть это еще раз. Моей дочке столько же, сколько ей, и…

Миллер заметил, что руки полицейского дрожали. Это был здоровый мужчина лет сорока, который, по-видимому, служил в полиции не один десяток лет и видел всякое, но даже с его опытом он, казалось, был поражен. Город с девятью миллионами жителей отличается особой изобретательностью, когда приходит час предъявить миру свои трупы, поэтому, только заступив на службу, полицейские тут же зарабатывают иммунитет к чудовищным сценам преступлений.

– Ладно. Где она?

– Внутри. Там Скотт и Карлос. Второй зал налево.

– Не одолжите мне фонарик? – попросил Миллер, протягивая руку.

Мужчина вытащил из-за пояса фонарик, но прежде чем он успел его передать, из темноты выскочил полицейский, латиноамериканец, с идеальной прической и ростом метр семьдесят.

– Агент Миллер?! – закричал он, и звук его голоса смешался с ревом разбившейся вдалеке волны. Они стояли в двухстах метрах от берега, но ветер доносил шум океана, как колыбельную песнь. – Похоже, это Эллисон. Мы ждем криминалистов, чтобы снять отпечатки пальцев и взять образцы ДНК.

– Могу я посмотреть на нее? – был первый вопрос Миллера.

– Вы верующий? – спросил агент Карлос с обеспокоенным видом.

– С каких пор вас это интересует?

– Сегодня интересует, агент. Должно быть, Бог недоволен тем, что сделали с этой девочкой.

– А вы верующий?

– Конечно, агент. Бог придал сил моей матери, чтобы пересечь пустыню и пройти через границу, когда она была беременна мной. И вырастить меня таким, какой я есть. Бог был щедр ко мне. Когда я приеду домой, то поцелую жену и помолюсь о прощении.

Миллер заметил, что Карлос был глубоко потрясен. Детектив зашагал в сторону заброшенной бетонной конструкции и пригласил Миллера последовать за ним. Форт Тилден представлял собой что-то вроде судна, почти полностью разрушенного, с дырами вместо окон, от которых остались лишь ржавые рамы, сияющие красноватым светом от фар патрульных машин.

Карлос шел на несколько шагов впереди Миллера. Он зашел в темноту и включил фонарик. Все внутреннее пространство было завалено обломками и старыми матрасами, от которых остались лишь пружины, стены были сплошь покрыты рисунками.

– Смотрите, куда наступаете, – предупредил Карлос, проходя вперед по коридору.

– За что вы собираетесь просить у Бога прощения? – спросил Миллер, следуя за мужчиной.

Карлос на секунду остановился, повернулся к нему и с серьезным лицом ответил:

– За то, что не перекрестился перед крестом.

Эта фраза еще продолжала звучать в голове Миллера, когда Карлос повернул налево и исчез в проеме, где раньше висела дверь. Рядом на полу валялась ржавая тележка из магазина. Боясь заблудиться, Миллер не спускал с Карлоса глаз. Войдя в следующий зал, агент был удивлен: он оказался намного больше, чем представлялся снаружи. Потолок в два раза превышал обычную высоту. Свет растущей луны проникал сквозь дыры разбитых окон, находящихся в верхней части стен. Этот зал показался Миллеру огромным, по крайней мере та его половина, куда сквозь темноту доходил пучок света от фонаря Карлоса. Вдруг в глубине он заметил другой фонарь, освещающий углы комнаты.

Луч фонарика ослепил агента.

– Это Миллер, отдел розыска пропавших без вести, – объяснил Карлос Скотту, который стоял в центре зала и ждал Миллера, светя ему под ноги, чтобы тот не споткнулся о грязные стулья, выстроенные с идеальной точностью по двенадцать в ряд лицом к дальней стене.

– Что… все это значит? – в растерянности спросил Миллер.

– Это что-то вроде… церкви, – заметно взволнованно ответил Карлос. – А она… – добавил он дрожащим голосом и направил фонарь на огромный красный крест, возвышавшийся на стене, который агент сперва не заметил из-за темноты. – Она уподоблена Богу.

Миллер почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, будто под ним разверзлась темная пучина его детских страхов. От самого сердца к горлу подкатил ком. Он увидел неподвижное тело Эллисон, прибитое к красным доскам. Со сложенными одна на другой ногами и раскинутыми вдоль верхней перекладины руками висел труп молодой девушки с каштановыми волосами, голым торсом и поясом, покрытым белой окровавленной тряпкой. Ему еще никогда не доводилось видеть ничего подобного.

Миллер сглотнул, пытаясь представить на этом мертвом, с закрытыми глазами лице улыбку Эллисон с той фотографии, на которую он смотрел в машине, прежде чем отправиться сюда. Ее лицо было наполовину закрашено черной краской, будто на нее надели маску, придававшую ей вид человека, который не хотел ничего видеть. Под крестом на полу разлилась лужа крови, вытекшая из раны между ребер. Голова девочки покоилась на боку, словно она навечно заснула.

Не веря своим глазам, Миллер воскликнул:

– Кто это сделал?!

Глава 3

Нью-Йорк

23 апреля 2011

Тремя днями ранее

Мирен Триггс

Если ты ставишь на кон свою душу, неважно, выиграешь ты или проиграешь: ты никогда не будешь прежним.

Моя издатель не могла поверить своим глазам, когда я кинулась со всех ног к выходу из книжного магазина в надежде найти человека, который оставил мне конверт с той странной фотографией. Полагаю, ей нечасто приходится видеть авторов, которые убегают после автограф-сессии подобным образом. Признаюсь, сама не ожидала от себя подобной реакции. Когда я наконец пришла в себя, то поняла, что стою посреди улицы, задыхаясь от охватившего меня ужаса, и озираюсь по сторонам, пытаясь разглядеть между зонтами прохожих пару глаз, с угрозой устремленных на меня. Даже я не могла бы предсказать собственное поведение.

Согласно договору с издательством, это была последняя публичная презентация, запланированная после публикации книги о моих двенадцатилетних поисках Киры Темплтон, трехлетней девочки, пропавшей в 1998 году во время парада в День благодарения^[1]. Неожиданную развязку этого дела я впервые подробно описала в статье «Манхэттен пресс», где на тот момент работала, – самой главной газете Соединенных Штатов.

Я не собиралась писать книгу о Кире и, уж конечно, не думала об этом, когда занималась расследованием. Но я не смогла отказаться от предложения издательства: рукопись, двенадцать презентаций книги и миллион долларов. Я взяла отпуск в редакции, чтобы полностью посвятить себя книге, но пока я ее писала, плавно плыла по течению, которое уносило меня все дальше от газеты и от того, кем я на самом деле являлась. Неожиданный успех поглотил меня окончательно. Сама того не заметив, я оказалась в водовороте нескончаемых интервью и презентаций и в конце концов полностью потеряла контроль над происходящим. По моему плану я должна была вскоре вернуться в редакцию, но постепенно реальный мир и успех книги отдалили меня от того, что заставляло чувствовать себя самой собой.