Тётя Таня, как ни странно, принимала папины слова за чистую монету, хотя даже я понимала, что подобные комплименты мой весёлый папа расточает всем знакомым дамам, и они ровным счетом ничего не значат.

В тот снежный вечер все было необычно. Мама раздвинула стол, до того стоявший в углу в собранном виде, постелила белоснежную льняную скатерть, достала из серванта чешский столовый сервиз и даже приготовила супницу, которой мы никогда не пользовались. «Для горячей картошки», – пояснила мама, – чтобы крышкой накрыть и красиво на стол подать.». Маме очень хотелось праздника, и даже появление папы не могло его испортить.

Вскоре явилась тетя Таня. Она сделала в парикмахерской «химию» и приколола на нарядное платье большую брошку. Глаза её блестели, она выглядела непривычно веселой и легкомысленной.

– Когда придет Виктор Иваныч? – спросила тётя Таня как бы невзначай.

– Да уже скоро, Танюша. Сегодня же короткий день. Давай подождем Стожкова и уж тогда все вместе сядем за стол провожать старый год. Нинончик, ты пока порепетируй «Полонез Огинского», что зря время терять.

Я сыграла, спотыкаясь, «Полонез» раза три, но папа так и не появился. В воздухе повисло напряжение. Пирог остывал, а бабушка терпеть не могла подавать на стол холодные пироги и, тем более, разогревать их.

– Предлагаю садиться, – сказала она. – Четверо одного не ждут.

К трапезе приступили в полной тишине и неизвестности. Понятное дело, мобильников тогда не было, а звонить папе в редакцию мама не разрешила.

– С какой стати! Не хватало еще, чтобы там подумали, будто за Стожковым его бывшая жена бегает, к себе домой зазывает.

Тётя Таня, женщина романтическая, предположила, что добраться к нам папе мешает разгул стихии.

– Ляля, смотри, какой снегопад за окном! Не удивительно, что Виктор задерживается. Он пробивается к нам сквозь снежный буран!

Я уже читала «Метель» Пушкина и живо представила, как мой папа застрял в заснеженной степи и ищет дорогу к дому, а в итоге попадает в храм и венчается там с неизвестной красавицей.

Мама, кандидат технических наук, была в отличие от нас с тётей Таней настроена критически. Она верила в законы физики, а не в какую-то там мистику и сказки. С каждой минутой её возмущение нарастало. В маминой памяти всплывали разные папины прегрешения, о которых она саркастически сообщала тёте Тане, жестоко разрушая романтический образ её тайного «предмета».

– Зато папа мне к зиме санки купил! – встряла я во взрослый разговор. Мы с мамой на днях привезли на этих санках из магазина пятилитровую банку маринованных помидоров и огурцов венгерской фирмы «Глобус» – как раз к новогоднему столу.

– Ну да, отменный закусон для Стожкова! – язвительно отреагировала тогда бабушка. Сейчас же она предложила банку не открывать, поскольку было неизвестно, когда явится бывший зять. Я возмутилась, потому что, как папа, обожала венгерские огурчики-помидорчики.

– Типичный Стожков! – отреагировала бабушка. – Даже вкусовые пристрастия те же. К тому же, такая же безалаберная и невнимательная, как её папочка. Знаешь, Таня, она ведь меня на днях в туалете закрыла!

– Не нарочно же! – встряла я.

– Это тебя не оправдывает. В результате я просидела несколько часов в темноте. Примерно то же самое однажды проделал Стожков…

– Да что мы все время о нем говорим! Довольно! Давайте есть пироги, пить чай и не вспоминать про Стожкова! – воскликнула мама, но ее никто не поддержал.

– Вот мы сейчас сидим за столом, в тепле, едим пироги и антрекоты с картошкой, пьем чай и вино, а Виктор везет в переполненном метро в час пик ёлку для дочки.

Глаза тёти Тани затуманились, и она едва не заплакала. Видно, маме не удалось до конца разрушить в её глазах героический образ папы.

– Не на оленях же он её везёт! – возмутилась мама.

Я представила папу едущим на оленьей упряжке в костюме Деда Мороза и хихикнула. Тётя Таня взглянула на меня с осуждением:

– А вдруг с ним случилось что-то страшное? – спросила она с нажимом. – На улице темно, непогода, подгулявшие прохожие…

– На папу напали разбойники! – испугалась я. Недавно мы с мамой смотрели потрясающий фильм «Фанфан-Тюльпан», и там красавец Жерар Филип, чем-то неуловимо похожий на моего папу, ловко отбивался шпагой от целой шайки разбойников.

– Хватит! Надоело слушать ваши глупости. Уже три часа прошло, как Стожков должен был явиться. Редакция перед праздником наверняка уже закрыта. Нина, звони папиной жене Клавдии!

Я набрала номер папиного домашнего телефона, который знала наизусть.

– Знаешь, Ниночка, твой папа давно уже дома и спит, – тихо сказала Клавдия, видимо, боясь разбудить папу.

– Как спит? Он же должен привезти мне ёлку! – я чуть не заплакала от обиды.

– Ничего не знаю, ты сама его об этом завтра спроси, сейчас бесполезно, – вздохнула Клавдия и повесила трубку.

– Вот видишь! – сказала мама тёте Тане. – Я так и знала! Где были мои глаза? Речной круиз – не самое подходящее место для знакомства с будущим мужем. Мы плыли со Стожковым на теплоходе от Москвы до Астрахани и обратно. Было лето, Волга, музыка на теплоходе, он в льняных белых брюках, я в крепдешиновом платье… Вот все и закрутилось. Мужа надо искать на работе, и он должен быть инженер.

Тётя Таня молча поднялась из-за стола, быстро оделась и ушла домой. Мама и бабушка растерянно переглядывались, и только я понимала причину её поспешного бегства: не так-то легко проститься с мечтой о Фанфане-Тюльпане.

Назавтра всё выяснилось. В редакции, понятное дело, хорошо отметили уходящий год. Про ёлку папа во время дружеской пирушки как-то подзабыл и, когда всё закончилось, двинул к метро. На входе пришлось в очередной раз проявить журналистскую смекалку, и он отдал милиционеру растворимый кофе из праздничного заказа, чтобы бдительный страж разрешил пройти через турникеты. Между прочим, растворимый кофе в то время считался дефицитом, и папа пообещал подарить его бабушке, но увы… Станция, которая находилась рядом с папиной редакцией, в то время называлась «Площадь Ногина», теперь это «Китай-город». С одной платформы можно было, да и сейчас ничего не изменилось, уехать сразу в двух направлениях: к нам в Черёмушки или к папе в Текстильщики. Папа на автомате двинул к себе домой, из последних сил борясь со сном.

Вот и вся новогодняя история. Ёлку папа привез на следующий день – уже без всякого застолья. Ну, а тётя Таня… С тех пор она не бывала у нас в доме. И то верно: зачем приходить туда, где разбиваются мечты и сердца?