–Неужели не понравилось? Да ладно, не притворяйся. От меня обычно бабы визжат и просят еще. Ничего, привыкнешь и тоже будешь упрашивать взять тебя.

Я продолжала молча сидеть. Гоша закурил, его потянуло на философские разговоры.

–Ты думаешь, что я такая скотина? Нет, милая, это не так. Я же не зверь какой-нибудь. Просто я видел, что с тобой все равно кто-нибудь переспит, если уже не переспал. Правда, не ожидал, что буду у тебя первым. Приятно все-таки ощущать себя первооткрывателем, уже забыл, что это такое. Куда ни ткнешься, везде пробитые и широкие в одном месте, не так, как у тебя. Но ты молодая, все впереди. Может, через годик-другой ты будешь меня кое-чему учить, а то я привык по старинке. Мужику разве много надо для счастья? Пожрать от души, выпить, да бабу ладную под себя уложить.

Пока я слушала его разглагольствования краем уха, представляла, как мама ходит по дому, не выпуская из рук деньги. Как тщательно все пересчитывает и мечтает вслух, что купит себе наряды разные, перестанет работать в ненавистной конторе. Об этом она говорила постоянно, я уже наизусть могла процитировать все ее высказывания по поводу безбедной жизни. При этом главная роль отводилась мне, потому что мама свои способности решать подобного рода проблемы даже не рассматривала.

–Будешь за меня впрягаться, будешь за мной ухаживать, будешь обо мне заботиться. Потому что я тебя родила и имею на это право, – эти слова я слышала с детсадовского возраста. При этом, насколько я помню, папа ни разу не заткнул ее. Видимо, тоже считал, что я буду обязана выполнять все их прихоти только потому, что они не позаботились обзавестись элементарным презервативом. Мамочке моей приспичило забеременеть мной, вынудить моего не самого умного папашу жениться и строить дальше планы относительно будущего.

Выходит, я для нее с самого начала была всего лишь средством достижения ее целей. Но понимание этого уже не ранило, потому что я давно это осознала. Мама никогда меня не любила и смотрела на меня, как на нечто чужеродное в своей жизни. Если бы со мной что-нибудь случилось, она бы первая сделала вид, что не знает меня. Или начала бы кричать, что я сама виновата. Мол, сломала жизнь и ей, и себе. Как будто я просила меня рожать и растить в статусе разведенной женщины с дурной славой.

Гоша докурил, потом скомандовал:

–Все, поехали. Делаешь, как обычно – ничего не было, ничего не знаешь. Будешь держать язык за зубами, получишь от меня подарочек, – и засмеялся противным визгливым смехом.

Пока мы ехали, мне в голову пришла странная мысль. Может, таким образом я смогу выбраться из этого ада? Я научилась скрывать свои истинные мысли и чувства, кто мне мешает обмануть этих извращенцев, притворившись, что полностью покорилась им?

«Я сделаю так, что Гоша бросит мою нерадивую мамашу и побежит за мной, как привязанный щенок… и тогда, мама Лида, небо тебе с овчинку покажется, будешь пятый угол искать», —мстительно подумала я.

Гоша не ожидал, что я положу ему руки на плечи и скажу:

–Ты можешь приезжать почаще, чем один раз в месяц? Если я тебе нравлюсь, давай тогда чаще видеться. Только деньги будешь отдавать мне, а не маме…

–Ого, какая ты прыткая, – удивился он и остановил машину. Посмотрев на меня и убедившись, что я говорю серьезно, улыбнулся щербатой улыбкой:

–А ты мне нравишься, на лету схватываешь. Договорились. Через три дня наведаюсь.

Он начал хлопать себя по карманам куртки и вынул знакомый мне бумажник.

–Держи, —я никогда не видела столько денег, —купи себе что-нибудь нормальное из одежды. Трусики новые, лифчик там возьмешь. На платье хорошее и куртку тоже хватит. Если что, не стесняйся говорить, я сразу привезу, что нужно. Или отвезу, сама выберешь.

Однако мама забрала у меня все, что дал Гоша. Так и сказала, что это ее заслуга, что я смогла заработать. Я ничему не удивлялась, а просто смотрела на нее и думала, что придет день, и она заплатит за каждую мою слезинку. За каждую секунду, что я чувствовала боль и пренебрежение ко мне, за то, что терпеливо ждала под окнами, когда она закончит трахаться с очередным ухажером. За пустые бутылки из-под пива, вина и водки, которыми она без раздумий щедро делилась с мужчинами, отправляя меня, пигалицу, брать все это в киоске в долг.

Мама заметила, что я сижу со стеклянными глазами, и влепила мне пощечину:

–Только попробуй увести у меня Гошу, тебе мало не покажется.

–Я только что сделала это, – хотелось крикнуть эти слова ей в лицо, но вместо этого я сделала несчастную рожицу и поплелась в свою каморку. Мама посмотрела мне вслед и громко прошептала:

–Вырастила на свою голову. Чую, нахлебаюсь я с ней…

Я пошла спать, но сон никак не шел. Хотелось выть во весь голос, я была противна самой себе. Как так получилось, что я сама предложила Гоше отношения, в которых мне была уготована роль обычной малолетней потаскушки?

«Но раз уж влезла, надо идти до конца», —подумала я, натягивая одеяло на голову. Я не заметила, как заснула…

С утра меня разбудил запах жареной с колбасой яичницы.

«Не помню, чтобы я ходила за продуктами», —подумала я и вскочила. На столе дымилась сковородка, а при виде румяной поджаристой корочки на ломтиках колбасы я ощутила приступ голода. Мама вошла с важным видом:

– Ну что, проснулась? Видела, как я ради тебя постаралась?

Я ничего не ответила и села завтракать. Обычно мама начинала орать, когда видела, что я не помыла руки, прежде чем садиться за стол. Мы в полном молчании прикончили яичницу, съели бутерброды с плавленым сыром и запили это горячим ароматным чаем. Мама вела себя так, словно она всю жизнь кормила меня таким образом: сытно и вкусно. И, самое главное, в спокойной тихой обстановке, чего я вообще не помню в своей жизни.

После завтрака произошло еще кое-что неожиданное: мама сказала, что сама приберет со стола. Я не стала спорить и пошла к себе, чтобы одеться потеплее и начать хлопотать по хозяйству. Мама же уселась перед стареньким телевизором и забыла о моем существовании…

Всю оставшуюся часть зимы и весну Гоша ездил ко мне, как на работу. Маме перепадали деньги от его времяпровождения со мной, и она была очень довольна. И я не психовала лишний раз, пряча свою заначку в курятнике, чтобы мама, если ей вздумается устроить мне обыск, ничего не нашла. Я хотела сбежать из дома, когда потеплеет, и была уже близко к этому. Но потом случилось то, чего никто из нас не ожидал…

Занимаясь приготовлением обеда, я почувствовала резкий приступ тошноты и чуть не наблевала прямо в кастрюлю, где жарилось мясо с луком. Это мама накануне съездила в город и купила там пару кило молодой свинины, чем безмерно гордилась.

–Видишь, как я нас обеих кормлю, —с гордостью говорила мама, вытаскивая продукты из большой хозяйственной сумки.

Меня начинало мутить всякий раз, когда я жарила мясо или лук. На остальное такой реакции не было, из-за чего я не понимала, что происходит. Ляпнула один раз маме, чтобы она сама сделала зажарку к супу, потому что меня жутко тошнит. Лицо мамы тут же вытянулось, и она налетела на меня с кулаками:

–Что ты сказала? Повтори, что ты сказала?

–Да ничего, – я пыталась закрыться, но мама умела, как заправский боксер, находить брешь в моей обороне. – Ну что ты прицепилась? Просто у меня, кажется, аллергия такая, что ты от меня хочешь?

–Аллергия…—пробормотала мама, опуская руки и садясь на диван. – Какая ты глупая, слов просто нет. Давно у тебя так?

–Да уже две недели, —ответила я и побежала – снова затошнило. Когда я вернулась, порядком позеленевшая, мама спокойно скомандовала:

–Быстро собирайся и поехали.

–Куда? —вяло спросила я. У меня в таком состоянии не было никакого желания трястись в крохотном пыльном ПАЗике, пока доберемся до города. Но мама была непреклонна:

–Едем, даже не думай спорить. Нам это сейчас ни к чему.

–Что ни к чему? – меня сильно тошнило. Мама сделала брезгливое выражение лица:

–Тьфу ты, вообще не кумекаешь… С пузом интересно ходить, как думаешь?

–Каким пузом? —чуть не закричала я. Ну что за создание, почему не может сразу дать ответ? Правда, мне он не понравился…

–Вот глупая, —сказала мама, – ты брюхатая. Потому тебя и полощет от запахов, у меня тоже так было.

Настала моя очередь уставиться на маму с идиотским видом. Она пристально посмотрела на меня и со вздохом повторила:

–Поехали, Вика. Другого выхода нет.

Я быстро собралась, но действовала на полном автомате. Мне все время казалось, что это какая-то дурная шутка. Ну как такое могло получиться?

Когда мы стояли на остановке в ожидании последнего автобуса, подъехал Гоша. Увидев нас обеих, хищно заулыбался:

–Вот вы где, мои красавицы… я к вам не с пустыми руками, как видите. Куда собрались?

Мама подсела к нему в машину и начала что-то напористо говорить. Я стояла с отрешенным видом и молилась, чтобы этому безумию скорее пришел конец. На лице Гоши отражалась целая гамма чувств, и он в конце концов предложил:

–Ладно, садитесь. Знаю один адресок, там помогут. Вика, ты чего ждешь? Особого предложения, что ли? Запрыгивай, если не хочешь, чтобы тебе прямо здесь двойню сделали.

Довольный своей шуткой, он завел машину, и мы поехали в сторону города. Через полчаса въезжали на центральный проспект, где была куча машин и народу. Я смотрела во все глаза, потому что в последний раз была здесь лет пять назад, если не больше. За это время почти все изменилось, не осталось ничего знакомого.

Гоша вёз нас по каким-то закоулочкам, потом остановился возле какого-то подвала. Посмотрев на окошко, где горел свет, скомандовал:

–На выход, обе. Спускайтесь в подвал, я сейчас подойду.

Дверь нам открыл невысокий мужчина средних лет, с острой короткой бородкой, в которой кое-где виднелась седина. Он вопросительно посмотрела сначала на маму, потом – на меня. Гоша поспешил отвести его в сторону и, оживленно жестикулируя, начал что-то говорить.

–Да я вообще в этой сфере не работаю, —проговорил незнакомец. – Может, отвезешь их к Алле? Она же такими делами занимается.

Гоша подумал и согласился. Нам снова пришлось выйти, а Гоша, злой тем, что вместо любовных утех вынужден катать нас по городу, матерился всю дорогу. Наконец, мы оказались у другого здания, выглядевшего поприличнее.

–Пошли, —скомандовал Гоша, и мы с мамой послушно зашагали за ним. Он привел нас в какое-то странное помещение, где сидели несколько девушек и немолодых уже женщин, которые стыдливо отводили друг от друга глаза. При виде меня одна из них вскочила и, закрыв лицо руками, стремительно выбежала прочь. Я была порядком ошарашена, узнав в той девушке… Ксюшу. Она перестала приезжать в родное село, мы не виделись последние три месяца. И что она здесь делала?

Мама даже не обратила на нее внимания. По знаку Гоши, она взяла меня под локоть и завела в кабинет, сиявший чистотой и свежестью. Белые стены и потолки, мозаичный пол, блестящие дверные ручки и сверкающие стеклянные шкафы… я сразу вспомнила свои детские мечты.

–Итак, что у нас? —деловитым тоном спросила женщина лет пятидесяти, одетая в белоснежный медицинский халат. Нижняя часть ее лица была закрыта маской. Мне стало не по себе от ее взгляда – очень цепкий и холодный, в котором смешивались презрение и насмешка.

–Раздевайся.

Я сняла с себя свитер и куртку, но женщина прикрикнула:

–Надо снять еще и брюки. И все, что снизу.

Я чуть не провалилась под землю от стыда, когда поняла, что мне нужно снять еще и трусы. Женщина показала на высокое кресло, по бокам которого находились еще ручки с кожаными вставками сверху.

–Лезь туда, попу опусти пониже, поближе ко мне. Какой срок?

Я растерянно хлопала глазами, не понимая, о каком сроке идет речь. Женщина тем временем засунула в меня холодное маленькое зеркало и что-то прошипела. Затем я услышала: