О: Мишель написал там страшные вещи. Понимаете, у нас в округе давно погибали девушки. Крепостные. Мишель утверждал, будто за этим стояли мой отец с графом. И ещё… вы видели оранжерею? Знаю, что видели. Ваши люди ходили туда, я наблюдала за ними из окна. Под оранжереей раньше находилась лаборатория. Отец говорил, что там лечили душевнобольных, он искал лекарство, но Мишель нашёл его записи. Отец ставил над людьми какие-то немыслимые эксперименты, пытался создать из них…

Д: Что?

О: Чудищ. И у него это получилось. Я видела их. Это страшные существа, но совершенно точно не люди.

Д: Значит, лабораторию вы видели лично?

О: Да, я была там. Папа часто пропускал меня в ближние помещения, но вместе с Мишелем я пробралась и дальше, в закрытые лаборатории. Там проводили опыты над… наверное, над людьми. Папа пытался сделать их сильнее и ловчее… это тяжело объяснить.

Д: То есть вы подтверждаете существование этих чудищ?

О: Подтверждаю.

Д: Опишите их.

О: Ох, они все разные. Кто-то выглядит как зверь, кто-то как человек, но двигается и ведёт себя совсем иначе. В большинстве своём они похожи на человекоподобных животных. Они… я видела странные вещи, господин Давыдов, и, если честно, сама не очень верю в то, что это происходило по-настоящему. И всё, что вы прочитали в дневнике Мишеля, тоже похоже на выдумки и сказки. Но я знаю наверняка, что граф и мой отец… они оба причастны к его исчезновению. И я должна найти Мишеля. Я поклялась.

Д: Вы состояли в романтических отношениях с Михаилом Белорецким?

О: Что?! Как вы смеете?

Д: Что такого?

О: Неприлично задавать подобные вопросы.

Д: Это самый обычный вопрос. Так да или нет?

О: Вы не понимаете… он же… он с ума сошел из-за этой ведьмы. Всё из-за неё. Лесной Княжны.

Д: Лесной Княжны?

О: Да, но… почему вы мне опять шикаете?

Д: Никто вам не шикает, господица Остерман.

О: Господин Давыдов, зачем вы издеваетесь? Считаете, раз я рассказываю о лесных ведьмах, чудищах и экспериментах, значит, совсем из ума выжила? Чтобы вы знали: я и сама прекрасно понимаю неправдоподобность этой истории. Но между тем она действительно имела место быть. Не пытайтесь выставить меня сумасшедшей.

Д: Хватит этого спектакля, господица Остерман. Я не пытаюсь выставить вас сумасшедшей.

О: Но вы… да-да, вы, зачем вы шикаете мне?

Д: Никто вам не шикает, Остерман.

О: Как же не шикает: вот вы, господин, извините, не знаю вашего имени, зачем вы мне шикаете?

Д: Остерман? Остерман, вы о ком?

О: О вашем коллеге!

Д: Присядьте!

О: Зачем вы притворяетесь, что не видите его? Он же… сидит тут, приложив палец к губам. С вашей стороны, господин, очень нехорошо так издеваться над юной девушкой. Зачем вы так улыбаетесь?

Д: Я вообще не улыбаюсь.

О: По-вашему, это смешно?

Д: Мне вообще не до шуток. Сядьте!

О: Но я…

Д: Сядьте!

О: Села уже. Не поднимайте на меня голос.

Д: А вы не притворяйтесь полоумной. Думаете, это поможет вам избежать допроса?

О: Ничего такого я не думаю.

Д: Тогда сидите и отвечайте на мои вопросы.

О: Сижу и отвечаю.

С: Демид Иванович, может, позвать кого вместо вас?

Д: Не надо. Я сам. Итак… Господица Остерман, что вы знаете об убитых крепостных?

О: Что?

Д: Об убитых крепостных. Что вы о них знаете?

О: Ох, это очень печально.

Д: Так что вы знаете?

О: Они мертвы. Да, я видела тело одной из девушек. Мишель нашёл её при мне. Их было… не знаю, сколько всего. Много.

Д: Вы находились рядом с Белорецким, когда он обнаружил тело одной из погибших?

О: Да. В лесу.

Д: В лесу, значит. Когда это произошло?

О: Осенью. В начале зимы… не могу вспомнить точный день, но почти сразу после приезда Мишеля в Курганово. Могу посмотреть в своём дневнике день, если это необходимо.

Д: Вы ведёте дневник?

О: Да. Весьма подробный.

Д: Можете предоставить его мне? Для изучения деталей.

О: Ох… это было бы нежелательно.

Д: Почему? Вам есть что скрывать?

О: Да.

Д: Господица Остерман, дело касается убийства людей. Экспериментов над ними. Вы как дочь подозреваемого…

О: Вы не понимаете. Это… это личное.

Д: Личное? Насколько?

О: Я бы не хотела делиться подробностями с вами. Ни с кем.

Д: Что это за детали? Если они касаются событий в Курганово…

О: Они касаются только меня.

Д: В каком смысле?

С: Демид Иванович, думаю, господица Остерман намекает, что это записи любовного характера.

Д: Ой…

О: Ох…

С: Господица Остерман, я прав?

О: Пожалуйста, мне неловко говорить об этом. Я не хочу…

Д: Да-да, конечно… понимаю…

О: Спасибо.

Д: А всё же, это касается кого-то из участников событий? Белорецкого?

О: Как вам не стыдно подумать?!..

Д: Значит, вы в него влюблены?

О: Как вы можете?.. Я… Я… Не желаю отвечать на подобные вопросы.

Д: Значит, влюблены.

О: Это не касается вашего расследования.

Д: На самом деле, это многое объясняет. Юная девушка рискует жизнью ради молодого человека, идёт на обман родного отца и тайком отправляет письма в столицу, умоляя незнакомых людей найти сыскарей и отомстить графу за этого Белорецкого… редкий случай. Я всё ломал голову, почему незамужняя девица из провинции решилась на такое. Даже, признаю, восхищался вашей смелостью, пока читал письма. Теперь всё встало на свои места. Любовь многое объясняет.

О: Да как вы можете?! Как вам не стыдно насмехаться?!

Д: О, поверьте, я вовсе не насмехаюсь, Клара. Я искренне восхищён вашей отвагой, преданностью, любовью. Вы смелая честная и благородная девушка. Любой мужчина был бы счастлив быть любимым такой, как вы…

О: Но не Мишель…

Д: Что?

О: Не Мишель. Он… он влюблён в Лесную Княжну.

Д: И снова речь о ней. Расскажите… Ох, господица Остерман, только не плачьте… Клара, прошу вас. Вот, возьмите мой платок. Только без истерик, пожалуйста. Вы же взрослый человек. Ну как можно лить слёзы из-за любви? Ненавижу женские слезы. Ох… Смирнов, можешь принести воды?

Смирнов, зачем эти подробности?

Вычеркнуть из протокола!

Волков

Запись временно прервана. Продолжение:

Д: Ладно, а что насчёт тел в деревне?

О: В какой деревне?

Д: В Заречье. Что вы знаете о телах в деревне?

О: О чём вы таком говорите?

Д: О телах убитых крепостных в деревне. Хотите сказать, ничего об этом не знаете?

О: В деревне убили крепостных? В Заречье? В нашем Заречье? Что? Когда? Кого?

Д: Так, значит, вы ничего не знаете?

О: Нет. Ради Создателя, объясните! Что случилось? Прямо-таки убили кого-то? Когда?

Д: Подождите, господица Остерман, сначала ответьте ещё на другой вопрос. Что вы знаете об убитых на кухне?

О: Что?

Д: Об убитых на кухне.

О: Что вы такое говорите? Какой ещё кухне?

Д: Кухне на первом этаже этой усадьбы. Вы знаете, что случилось?

О: Я не понимаю вас. Вы… вы говорите страшные вещи. Что-то случилось с Соней? Поэтому она не приходит?

Д: То есть вы утверждаете, что не обладаете никакой информацией по данному вопросу?

О: Что случилось с Соней?!

Д: Вы что, опять плачете? Да откуда в вас столько воды? Создатель помоги мне. Не надо…

О: Ответьте мне по-человечески!

Д: Сидеть! Остерман, сидеть!

О: Я вам что, собака?! Пустите, пустите меня к ней. Соня!

Запись прервана. Продолжена спустя время.

Д: Смирнов, записывай. С данного момента на допросе присутствует старший сыскарь Первого отделения, прибывший в усадьбу Курганово сегодня утром Савва Терентьевич Усладин. Что ж, Савва Терентьевич, вы хотели вмешаться…

Усладин: Попрошу следить за выражениями, Демид Иванович. Не вмешаться, а проследить за ходом следствия. В дело вовлечены лица государственной важности.

Д: И как они мешают мне вести расследование?

Усладин: Никто не мешает вам вести расследование, Демид Иванович. Но в столице к делу проявляют особый интерес, поэтому меня и прислали. Я не отнимаю у вас работу, а работаю вместе с вами.

Д: Тогда вот, пожалуйста. Предоставлю вам такую возможность. Вот девица, Савва Терентьевич, говорите с ней сами!

Далее в допросе участвует Савва Терентьевич Усладин, старший сыскарь Первого отделения. Сокращение: У.

У: Добрый вечер, господица Клара.

О: Добрый.

У: Почему вы, господица, мешаете господину Давыдову вести ваш допрос?

О: Я не мешаю.

У: А господин Давыдов жалуется, будто вы капризничаете.

О: Мне дурно. У меня чахотка.

У: Чахотка? Так вы больны?

О: Да-да, очень сильно. Меня… стошнило кровью. В моей спальне… у постели. На ковре даже осталось пятно. Соня плохо отмыла. Где она? Господин Давыдов намекнул, что с ней случилось нечто ужасное. Это же не правда?

У: Мне очень жаль сообщать, Клара, но Соня мертва.

О: Что? Не может быть. Зачем вы так зло шутите? Господин Давыдов сказал, в Заречье погибли люди. Это правда?

У: Увы, но да. Много людей.

О: Я… не понимаю. Что произошло?

У: Их убили.

О: Что, но как?

У: Это мы и пытаемся выяснить, Клара. А вы можете нам помочь. Расскажите, как давно вы видели Соню?

О: Поверить не могу. Нет, этого просто не может быть. Что с ней случилось?

У: Клара, ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Когда вы в последний раз видели Соню?

О: Не помню. Она приходила, когда я болела. А как вы появились, все перестали ко мне приходить. Где мой отец?

У: Мы бы и сами хотели узнать, куда направился доктор Остерман. Вы должны нам помочь его найти. Господица Клара, вы догадываетесь, куда мог отправиться Густав Остерман?

О: Не имею ни малейшего представления. Вы же сюда прибежали… когда стреляли. Ох, Создатель! Я только сейчас поняла.

У: Что такое?

О: Прямо перед приездом ваших коллег, пока я собирала вещи, папа и граф очень громко ругались, а потом раздался выстрел. Я была уверена, что это стрелял граф. Он очень меткий… но теперь…

У: Что теперь?

О: Я поняла, что граф не мог выстрелить. Он же ослеп.

У: Как именно?

О: Ему выколола глаза Лесная Княжна.

У: Кто?

О: Лесная Княжна. Ведьма-оборотень, которая превращается в сову.

У: Господица Клара, я же серьёзно спрашиваю.

О: А я серьёзно отвечаю.

У: Господица Клара, не нужно приукрашивать. Граф повредил глаза на охоте, я верно понимаю?

О: Он охотился на Лесную Княжну, потому что хотел захватить источник колдовской силы.

У: Что ж… Ладно, господица Клара, расскажите всё по порядку. Всё что было. Как вы это видите.

К: Я уже рассказывала вашему коллеге, господину Давыдову.

Д: Ни хрена она мне не рассказала.

У: Давыдов!

Д: Что?

Смирнов, почему брань включена в протокол? Вырезать! Волков

У: Вон! И объяснительную мне на стол.

Д: За что?

У: За то, что за языком не следишь. Тысячу раз обсуждали.

Д: И я тысячу раз писал эти ваши грёбаные объяснительные.

У: Вот ещё раз напишешь. В тысячу первый. Может, наконец-то что-то уяснишь. Свободен.

О: Спасибо, господин Усладин.

У: Не за что, господица Клара. Демид Иванович хороший человек, но несдержанный. И с женщинами совершенно не умеет общаться. Приношу извинения за эту неподобающую сцену.

О: Что вы, господин Усладин, вы не в ответе за его поведение.