Одно из них временами предстаёт в образе немки-недотёпы с палочками для еды. Она гораздо опаснее любых сил природы. Её зовут Малу. And Malu strikes again, и Малу снова наносит удар.

Ведь именно в эту секунду толстая лапша выскальзывает из палочек и плюхается обратно в горячий жирный бульон. Последствия катастрофические: в пятнах не только моё выходное платье, но и кигуруми Момо, и ниндзя-куртка Рио. Но это лишь сопутствующий ущерб. Настоящую трагедию я замечаю в последнюю очередь: три огромных коричневых кратера расползаются на безупречной блузе Аи с рюшами.

– О боже. Мне очень жаль! – задыхаюсь я, пока Момо симулирует полуобморочное состояние. Вскочив со стула, я тянусь через стол с салфеткой. – Мы выведем пятна!

Однако Ая в панике отшатывается – возможно, намереваясь схватиться за крест. Не мне её осуждать.

– Гомэннасай, – извиняюсь я на японском языке, виновато опустив голову.

Сестрица, взяв себя в руки, выдавливает самую кривую улыбку всех времён и хрипит:

– Сёганай.

Магазин со школьной формой оказывается крошечной деревянной постройкой, зажатой между двумя бетонными колоссами – сказочная нелепость. На старинной вальмовой крыше толстыми одеялами лежат тени: у самой земли солнечные лучи тусклые и тонкие. Густой тёмный плющ обвивает фасад и кажется, будто всё здание держится лишь благодаря ему. Из круглого окошка льётся слабое свечение, акварелью растекающееся по стенам. Перед входом чёрная деревянная арка. Она вся испещрена тёмно-алыми символами, блестящими подобно рваным ранам. Без сомнений, они описывают, какой жуткой смертью я сейчас умру.

Очень нервничаю. Этот домик будто из другого времени. Не удивлюсь, если он просто растает в воздухе – вместе со мной в его зачарованных недрах. Я нахожусь на территории джедая, отчего становится ещё неприятнее. Ая и Рио сидят в кафе на углу и ждут моего сообщения. Момо после моей лапшичной атаки, всхлипывая, уехала домой. Травма слишком глубока.

Помедлив, я иду к узкой двери, которая изо всех сил старается казаться незаметной. Сжав латунную ручку, вдруг вспоминаю, что всё ещё ношу на голове розовое несчастье. Гордиться тут нечем, но я быстро прячу шляпу в зарослях плюща.

Полная бессмыслица: магазинчик крошечный, однако для ненужного хлама места здесь предостаточно. Между заполненными вешалками я замечаю старинную мебель Честерфилд, барочное зеркало для переодевания, украшенные сундуки, книжный шкаф во всю стену и даже антикварную латунную ванну с цветочными горшками внутри. С потолка свисают гирлянды из разноцветных бумажных фонариков. Они беспокойно мерцают, из-за чего повсюду танцуют тени.

– А я всё думал, когда ты объявишься.

Спустя мгновение я замечаю в этом хаосе физических невозможностей Кентаро, который сидит за деревянным столом, заляпанным свечным воском. Сегодня он одет в синие джинсы Levi’s и в белую майку. Сразу бросается в глаза, как много у него татуировок: на руках, плечах и груди. Они сделаны так изящно, что напоминают карандашные рисунки.

– Тебе нужна школьная форма, правильно? – Кентаро останавливает взгляд на жирных пятнах на моём платье. – Лучше спрошу по-другому: сколько тебе нужно запасных комплектов?

Я знала, что Кентаро будет здесь, но его присутствие совершенно выбивает меня из колеи. Снова превращаюсь в золотую рыбку: открываю рот, закрывают рот, открываю, закрываю…

– Эй, приём? Язык проглотила?

Мысленно отвешиваю себе пощёчину.

– Нет. У меня просто был ужасно тяжёлый день.

– Сейчас два часа дня, – весело замечает Кентаро.

Соберись, Малу!

– Давай пропустим светскую беседу и перейдём сразу к сути?

Он улыбается:

– Я люблю прелюдию.

Скажи что-нибудь крутое – скажи что-нибудь крутое – скажи что-нибудь крутое.

– Прелюдия переоценена.

Ух ты.

Несколько секунд Кентаро наслаждается моим позором, а затем произносит с широкой усмешкой:

– Хорошо, тогда пойдём.

Несколько секунд стою на месте, молясь, чтобы сзади разверзлась пропасть, куда я бы сбросилась. Увы, ничего не происходит, поэтому я бреду за Кентаро с красными щеками и пылающими ушами.

Мы петляем по лабиринту из корявых деревец бонзай, жутких масок театра Но и выцветших настенных вееров, однако меня зачаровывает спина Кентаро. Удивительные создания с искажёнными лицами и бешеными глазами мелькают между лопаток. Если не ошибаюсь, подобные мотивы очень популярны у печально известной японской мафии. Каждый знает про таинственных боссов якудза, которые покрывали татуировками всё тело. Единственное различие: татуировки Кентаро чёрно-белые. Всё равно это более чем странно.

– Сегодня получишь летнюю форму. Она называется сэйлор фуку.

– Чей это магазин? – я очень рада, что Кентаро сменил тон на нейтральный.

– Акамуры. Обычно он прячется, когда приходят клиенты.

– Твой шеф прячется где-то здесь? – тихо недоумеваю я.

– Он немного своеобразный, предпочитает сливаться с интерьером. Не думай о нём. Пока он не покажется, здесь только мы двое.

По-моему, Кентаро изъясняется довольно странно: наверное, из-за того, что обычно говорит не на немецком языке, а на японском. И всё же от мыслей о боссе-хамелеоне, который бродит где-то рядом, мне не по себе. Какое дивное место.

Кентаро останавливается, и я, поглощённая решением новых загадок, врезаюсь в него.

Кентаро успевает меня подхватить. В завихрениях его радужки я вижу голубые точки – кусочки небес, заключённые в золотой янтарь. Он вдруг оказывается совсем близко.

– Прошу прощения, – лепечу я, отшатываясь. Сердце отбивает бурное барабанное соло.

– Кабинка для переодевания, – просто говорит Кентаро, указав на сомнительную конструкцию с балдахином.

– П-понятно.

– Я уже принёс твою форму.

По рукам бегут мурашки.

– Откуда ты знал, что я приду сегодня?

– Акамура увидел в магическом шаре.

Озадаченно моргаю.

– Мать Аи позвонила и рассказала, – Кентаро хмурится. – Я в курсе, что ты не любитель светских бесед, но у тебя точно всё в порядке? Выглядишь очень рассеянной.

В душе что-то шевелится. Почему-то мне хочется поговорить. И желательно обо всём и сразу.

– Если честно, меня напугало землетрясение. Раньше я с подобным не сталкивалась.

– Понимаю. Я тоже испугался, когда впервые почувствовал онамадзу.

– Погоди, сегодня я уже слышала это слово. Что оно означает?

– Онамадзу – причина, по которой земля трясётся.

– Ты имеешь в виду тектонические плиты?

– Я имею в виду гигантского сома, живущего под землёй. Мы чувствуем его движения, когда он приближается к поверхности.

К моему изумлению, Кентаро задирает майку и демонстрирует кожу над правым бедром:

– Вот онамадзу.

Я растерянно разглядываю бородатую рыбу с переливающейся чешуёй и хвостом, похожим на драконий. С ума сойти, какой у Кентаро пресс! Неудивительно, что Ая положила на него глаз…

– Онамадзу относится к ёкаям. Это демоны из японских мифов, – продолжает Кентаро, снова скрыв тату под майкой.

– И ты в такое веришь?

– Верю ли я, что под земной корой живёт волшебная рыба? Нет. Однако сомы в самом деле лучшая система раннего оповещения о землетрясении. Они бьют тревогу раньше сейсмометра. Будто у них есть какое-то шестое чувство.

Не собираюсь верить Кентаро, но его голос гипнотизирует.

– Что ж, завтра пойду в зоомагазин и куплю целый аквариум с этими плавающими детекторами. Может, надрессирую предупреждать об очередной вечеринке их старшего брата за сорок восемь часов до её начала, чтобы я успела убежать.

Кентаро со смехом качает головой:

– Не переживай, Токио – самый сейсмоустойчивый город в мире. Каждое здание спроектировано так, чтобы выдержать сильные подземные толчки. Гораздо важнее найти для тебя подходящую форму, потому что в этой стране мы с тобой тоже настоящие демонические создания. Мы – великаны.

– Очаровательно, – хмыкаю я.

В кабинке я отмахиваюсь от подвески из журавликов-оригами, колыхающейся на уровне моего лица – и вижу её. Новую школьную форму размера XXXL.

М-да.

С огромным трудом я со своим размером М втискиваюсь в коротенькую юбку. Даже гольфы на моих европейских икрах норовят разойтись по швам. На блузке с матросским воротничком я наконец-то сдаюсь. Три верхние пуговицы не застёгиваются, на животе ткань закручивается. В таком наряде невозможно учить математику!

– Мне… Блузка мала.

– Где? – кричит Кентаро из-за занавески.

Меня прошибает пот. Не дождавшись ответа, Кентаро смущённо прочищает горло:

– А, хорошо. Ясно. У нас есть костюмы побольше. Так, размер XXXX…

– Да-да, понятно, – рычу я.

Кентаро протягивает через шторку другую блузку.

– Лучше?

Смотрю в зеркало: мне не нравится. Не узнаю себя, и это очень смущает. Я выгляжу как сумасшедшая героиня фильма – нечто среднее между «Сейлор Мун» и «Гарри Поттером».

– Лучше, – похоронным голосом отвечаю я.

– Как юбка?

– Чересчур короткая.

– Это стандарт.

– Не хочу показывать так много кожи.

– Выйдешь, чтобы я увидел всё целиком?

Тяжело сглатываю. Глубокий вдох – выдох. Пытаюсь забыть, что мы будем учиться в одном классе…

Я выкатываюсь из кабинки, как цыплёнок из яйца, и Кентаро меняется в лице. Понятия не имею, что у него в голове, но сама от стыда почти теряю сознание.

– Секуси! Сугой секуси!

Я подпрыгиваю от испуга: из-за спины Кентаро вдруг показывается морщинистый старик. Он появился, как НЛО, внезапно и необъяснимо. Старик улыбается, демонстрируя впечатляющую беззубость. Из-за шелушащейся лысины и белой юкаты он выглядит как помесь волшебника с рептилией.

– Секуси! – снова восторгается старик (разве можно называть такое сексуальным?). Его речь похожа на икоту, а длинная борода вьётся как инопланетный кустарник.

– Ака… – голос подводит Кентаро. – Акамура сказал, что ты выглядишь прекрасно.

– Прекла-а-асна, – подтверждает старик, прищёлкнув языком.

– С-спасибо, – пищу я. На моих щеках можно жарить яичницу.

Только я пролепетала благодарность, диковинная реликвия из древних времён отвернулась и зашаркала к кассе. Моргаю – Акамура уже исчез.

– Удивительно. Старик никогда не показывается незнакомцам, – смеётся Кентаро. – Видимо, ты его очень впечатлила!

– Уверен, что он не персонаж сказаний? – понизив голос, осведомляюсь я. – Или спрошу иначе: у тебя есть татуировка с ним?

– Возможно.

Опасная улыбка – опасно прекрасная.

– Тогда покажи, – с вызовом предлагаю я, но вся смелость улетучивается, когда Кентаро подходит ближе.

– Есть проблема, – его глаза дерзко блестят.

– Ч-что за проблема?

– Не хочу показывать так много кожи.

Идиот. Следовало догадаться, что он надо мной потешается.

– Кстати, Ая передаёт тебе пламенный привет, – ледяным тоном сообщаю я. Не позволю этому джедаю (сегодня замаскированному под мафию – модель нижнего белья) так легко поднять себя на смех.

– И ей привет, – Кентаро отводит взгляд, выглядя немного обиженным. Нет, тогда получается, что он хотел пофлиртовать, а это математически невозможно. Парни не флиртуют с девчонками вроде меня. Особенно такие красавчики, как Кентаро.

Я продолжаю заниматься вынужденным сводничеством.

– Мы с ней сегодня ели рамэн.

– Это кое-что объясняет, – сухо отвечает Кентаро. – Есть трупы?

– Да, три. Моя фотография уже расклеена по всему Токио.

Сосредоточься, Малу, сосредоточься!

– В общем, Ая передавала тебе привет.

– Ты уже упомянула.

– Давно вы знакомы?

Кентаро удивлённо моргает:

– Довольно давно.

– А когда начали встречаться?