Перед нами таинственный синтоистский храм. Фасад будто укутан в ослепительно белый маскировочный халат, а изогнутая крыша напоминает крылья величественного грифона. В небольших нишах на стенах трепещут огоньки свечей, окна причудливо украшены.

Вывод: здесь точно творится волшебство. Японский храм настолько мистический и завораживающий, настолько загадочный и изящный, что я теряю дар речи. Если в дверях сейчас появится какой-нибудь эльф, я просто пожму плечами. В таком месте возможно всё.

– Присядем, – Ая кивает на ступеньку под храмовым колоколом в форме лотоса.

Дайте минутку. Святилище с его мрачной романтикой странно на меня влияет. Сердце щемит от тоски – сама не знаю, почему.

– Здесь чудесно, – шепчу я.

Так называемый колокол бонсё достигает в диаметре двух метров, и когда мы садимся под ним, он гудит в знак приветствия.

– Это место успокаивает меня, когда я не могу уснуть. Утешает, когда грущу. Ну, понимаешь, обычное дело.

Ая протягивает мне газировку – на банке светло-розовые цветочки и наклейка, сообщающая о 0 % содержания чего-то мне неизвестного.

– Спасибо.

Мы чокаемся.

Интересно-интересно. Слишком сладко для чая, слишком горько для лимонада – таинственная токийская газировка.

– Юката тебе очень идёт. Подарю её тебе, если хочешь.

– Нет, никогда и ни за что её не приму! – в шоке тараторю я. – Она, наверное, стоит целое состояние!

– А вот и нет. Я шью одежду сама, – с улыбкой признаётся сестрица.

– Серьёзно?

– Конечно, иначе я бы разорилась. К тому же шитьё – моя страсть! Обожаю воссоздавать необычные платья от дизайнеров Харадзюку из простых материалов. Ткань для шитья покупаю в комиссионках. Иногда создаю что-то своё и продаю в онлайн-магазине. Мечтаю учиться в школе моды и дизайна, но вступительные экзамены туда чрезвычайно сложные.

Так, перемотаем назад.

– Эта юката правда создана тобой?

– Да, от эскиза до пошива.

– Невероятно! Серьёзно, ты безумно талантлива, Ая!

– Скоро ты поймёшь, что жизнь в Японии очень монотонная. Особенно у людей, работающих в крупных фирмах. И у нас, школьников, тоже. Повсюду ценится единообразие, приспособляемость. Каждый день нас заставляют носить одно и то же. Для большинства японцев мода значит гораздо больше, чем просто приятный внешний вид. Это выражение творчества, индивидуальности и зачастую протеста.

– Ух ты!

Меня разрывает от восхищения.

– Уверена, университеты всей страны будут драться за тебя!

На щеках Аи вспыхивает лёгкий румянец:

– Спасибо. Что насчёт тебя? Уже знаешь, на кого собираешься учиться после школы?

– Нет, – глухим голосом произношу я. – В последнее время у меня не было возможности об этом подумать.

– Почему?

– Ах, столько всего произошло, – уклончиво отвечаю я. – И вообще, жизни нет дела до планов и желаний. Надрать кому-нибудь задницу – вот в этом она хороша.

Ая ошарашенно смотрит на меня.

– К тебе это не относится, – поспешно добавляю я. – Ты точно достигнешь поставленных целей.

– А почему с тобой всё иначе?

– Без понятия, – печально смеюсь я. – Ты сильная и уверенная в себе, а для меня радость, если хотя бы утро прошло без катастроф.

– И это говорит человек, выучивший иностранный язык и переехавший на другой конец Земли, – комментирует Ая, подмигивая.

– Это лишь хитроумный побег.

Вот дрянь – я наговорила лишнего.

– И что? Для такого требуется много мужества. Тяжело осмелиться начать всё с нуля, и неважно, что к этому привело, – Ая прислоняется ко мне. – Не суди себя так строго, Малу-чан. Скоро ты обязательно найдёшь то, чем будешь гореть. А пока я научу тебя шить.

– Шить?

– Да. Это просто.

Я вдруг чувствую глубокую симпатию к Ае:

– Было бы здорово.

– Кстати, – Ая старается говорить непринуждённо. – Как тебе новая школьная форма?

– Хорошо, если не учитывать, что я выгляжу в ней, как стриптизёрша.

– Кентаро… помогал?

О нет, here we go again.

– Послушай, Ая, – осторожно начинаю я, ни в коем случае не желая её обидеть. – Я спрашивала у Кентаро, что он о тебе думает, но он пресёк этот разговор на корню. Решил, что я какая-то шпионка.

– Ах, в этом есть смысл, – отвечает Ая и, видимо, имеет в виду именно то, что говорит. – Отец Кентаро уже засылал в наш класс школьника под прикрытием, чтобы шпионить за ним.

– Что-что? – в шоке переспрашиваю я.

– Кайто Каваками – один из самых влиятельных людей в Японии, – объясняет Ая, прищурившись. – Глава большого технического концерна. Даже не представляешь, как он богат. Кентаро ненавидит отца. А Кайто Каваками не доверяет сыну. У них очень сложные отношения.

– Ты хорошо знаешь Кентаро, – замечаю я.

– Можно рассказать тебе секрет?

– Д-давай.

– Мы с Кентаро не вместе. На одной вечеринке мы чуть не поцеловались, но больше ничего не было. Но я чувствую, что между нами что-то есть.

От этого разговора я нервничаю всё сильнее. Почему-то меня радует, что Ая и Кентаро не встречаются – и из-за этого очень совестно.

– Почему бы просто не признаться ему в чувствах? – севшим голосом предлагаю я.

– Я не осмелюсь. К тому же встречаться с парнем вроде Кентаро почти невозможно, – горько смеётся Ая. – Все называют его икемен. Недостижимый сказочный принц.

– Не понимаю.

– Его семья примет только баснословно богатую девушку. Баснословно богатую девушку из невероятно влиятельной семьи. Увы, даже в этом вопросе Японией правят традиции.

– Но он весь… в татуировках.

– Всё сложнее, чем кажется. Кентаро ужасно нелюдимый, и от этого тоже не легче.

Стыдясь противоречивых чувств, я с энтузиазмом восклицаю:

– В любом случае надо попытаться! Настоящая любовь всегда найдёт дорогу!

– К счастью, теперь есть ты. Мы убедим Кентаро, что ты не шпионка, и через тебя всё разузнаем!

– Или ты как-нибудь иначе покажешь Кентаро, что он тебе нравится, – потея, лепечу я.

– Сейчас я как раз делаю для него особенный подарок.

Прежде чем я успеваю вникнуть в смысл этих слов, Ая меняет тему:

– А ты с кем-нибудь встречаешься?

– К сожалению, нет, – признаюсь я и, закашлявшись, морщусь. – Зато меня ведёт! Проклятье, что в этом соке?

– Водка, – усмехается Ая.

– Водка? – потрясённо квакаю я. – А на вкус приторно сладко!

– Именно! Высокопроцентное содержание алкоголя, но никакого спиртного привкуса, – Ая подносит к моему лицу баночку и стучит по стикеру 0 %.

– Боже мой! – шепчу я. Голова кружится. – Такое бывает?

– Только не говори, что никогда не пила алкоголь!

– Пила. Но не в ночь перед первым учебным днём!

О, нет. Занудствую так же, как недавно папа…

– Не думала, что немцы такие паиньки, – подмигивает Ая. – Не переживай о завтрашнем дне. Я позабочусь, чтобы тебя никто не тронул.

– Тогда чокнемся, – вздыхаю я.

– Кампай! – кричит Ая, радостно поднимая баночку.

И мы пьём.

Мы собираемся домой (время уже за полночь), но Ая тянет меня за рукав.

– Не так быстро! Надо загадать желание!

Видимо, Ая тоже навеселе: она ковыляет к храмовому колоколу с элегантностью краба.

Справедливости ради, сестрица ниже и миниатюрнее меня – а сама я тоже очень пьяна. Следую её примеру с грацией щенка сенбернара.

– Сначала хлопни в ладоши, чтобы отпугнуть злых духов.

Злых духов? С беспокойством вглядываюсь в темноту.

– А затем загадай желание, но так, чтобы никто не услышал, иначе не сбудется!

Мы хлопаем в ладоши – я особенно громко, памятуя о жутких демонах-ёкаях из рассказов Кентаро (не хочется рисковать).

– Что ты загадала? – интересуется Ая.

– Нельзя же говорить.

– Нет, мы ведь теперь сёстры! Можно сделать исключение.

Сердце замирает в груди. Я не ослышалась? Ая назвала меня сестрой? Наверное, виноват алкоголь, но от радости я готова разрыдаться.

– Чему ты улыбаешься? – наклоняет голову Ая.

– То, что ты сказала… Многое для меня значит.

– Да-да! – машет она руками. – Так ты расскажешь, что загадала?

– Не опозориться завтра, – признаюсь я.

– Почему ты думаешь, что опозоришься? – удивляется Ая.

– Ты ведь заметила, что я не экстраверт. От волнения веду себя катастрофически неуклюже. Даже, ну, странновато.

– Ты забавная. В другом смысле забавная. Но забавная.

Слово funny, повторенное Аей много раз, звучит очень похоже на bunny. Ну и ладно. Для Аи я не против стать funny bunny ^[2].

– А ты что загадала? – улыбаюсь я.

Ая драматически вскидывает руки:

– Дикого, супергорячего, страстного…

Я слышу букву «с» и имя Кентаро, после чего Ая оглушительно звонит в колокол.

5
Додзикко

В голове толпа кобольдов – толпа кобольдов с бормашинами и перфораторами. Неважно, что входит в состав той загадочной токийской газировки, это нужно запретить! Звон телефонного будильника рано утром стал ужасной пыткой. Кажется, попасть под колёса грузовика было бы не так больно. Короткая дорога до школы меня добила: слишком светло, слишком шумно, слишком много мозговой активности.

У Аи всё прекрасно. Она порхает вокруг и приветствует безукоризненным поклоном уже сотого человека. Даже сегодня она бодра и свежа, как огурчик.

Мы стоим перед школой, и я изо всех сил стараюсь выглядеть не совсем зомби. Ая то и дело кого-то представляет, но светские беседы на японском языке сейчас просто убивают. Готова спорить, даже у голого землекопа ^[3] больше харизмы, чем у меня…

Уныло разглядываю школу. Квадратное здание белого цвета, состоящее из острых, как бритва, линий. Ультрасовременные окна удивительно чистые. Вся постройка чересчур геометричная и стильная. Странно думать, что каждый день в течение года мне придётся ходить в эту футуристическую коробку из-под обуви. Совсем не похоже на мою немецкую школу. Та старая и пыльная, зато уютная. Сердце сжимается – проклятье, на что я подписалась?

Голова гудит. Ая с энтузиазмом указывает всем на меня, поэтому я с сосредоточенным лицом считаю этажи.

Первый, второй, третий, четвёртый, пятый – там, на крыше, Кентаро!

Кентаро просто стоит и смотрит на толпу. Он в школьной форме – чёрные брюки, белая рубашка и винного цвета пиджак – отчего выглядит каким-то… приручённым.

Поспешно отвожу взгляд, нервно сминая в пальцах юбку.

Он меня видел?

– Малу, это Сакура и Нацуки! – щебечет Ая.

Глубоко вздохнув, снова смотрю вверх.

Несколько прядей падают Кентаро на лоб. Его поза наводит на мысли о супергероях: бесстрашие, решительность и необычная меланхоличность. Почему он не внизу среди одноклассников?

– А это Хироки и Мотоки, – раздаётся на краю сознания голос сестрицы.

Он смотрит на меня?

Не могу сказать.

Нет, точно нет.

Или да?

С усилием отрываю взгляд от Кентаро.

– Эй?! Есть кто-нибудь дома?

Внутри всё зудит.

– Малу!!!

Снова смотрю на Кентаро и, собрав всё мужество в кулак… машу рукой.

Он машет в ответ.

По телу пробегает электрический разряд в тысячу вольт, и мир вокруг исчезает. Остаёмся только мы двое, связанные тоннелем сверкающих молний и застывшего времени.

И между нами проскальзывает тёмный диск.

– Скажи, ты что, в бодрствующей коме?

Ая касается кончика моего носа своим.

– Я… ах.

Нахмурившись, она оборачивается:

– Наверху что-то есть?

Чёрт!

– Странно, – бормочет сестрица, снова повернувшись ко мне. – Ты будто привидение увидела.

Делаю полшага назад и смотрю на крышу поверх плеч Аи.

Там никого.