Король Ада ударил когтями наотмашь, но капитан легко считал его действие и отпрыгнул. Тренировки у товарища Емельянова приносили плоды прямо сейчас. Акулов бросился вперёд и ударил клинком сверху вниз. Баал заблокировал атаку и махнул когтями. Акулов сумел извернуться, когти пронзили воздух и порвали гимнастёрку. Баал тут же налетел снова, он был очень быстр, но капитан заранее считывал движения его мышц. Чёрный хвост позади изогнулся, по нему прокатилась волна, но Николай наклонил голову, и шипы щёлкнули возле уха. Один короткий взмах, и обрубок хвоста извивается на полу. Баал взревел от боли и ярости и с удвоенной силой набросился на капитана. Теперь Николай едва успевал уворачиваться, когти мелькали с безумной скоростью, каждая атака демона оставляла кровоточащую рану на теле капитана. Но он смог улучить краткий миг, когда Баал промахнулся и чиркнул когтями по стене. Это замедлило следующую атаку, и капитан ударил клинком, метя туда, где у обычного человека располагалось сердце. Но Баал словно этого и ждал, он схватил руку Акулова и вперился горящими глазами в кинжал. Лезвие мгновенно раскалилось добела, ладонь пронзила боль, и оружие выпало. Запахло палёной плотью. Следующий удар отбросил капитана и впечатал в стену, фуражка откатилась в угол, на глаза упала прядь потных волос. Он сполз на пол, не в силах вдохнуть. Перед ним всё плыло, затылок ныл от боли, лёгкие горели от недостатка воздуха. Баал отвернулся, видимо, решил, что капитан после такого удара должен умереть. Он продолжил заклинание, и портал расширился до человеческого роста. Акулов увидел по ту сторону полчища адских существ разных форм и размеров, их армия простиралась до самого пылающего горизонта. Он понял, в мире нет силы, способной остановить бесконечные легионы демонов.

Рядом лежал Стечкин. Что может свинцовая пуля сделать Королю Ада? Но капитан не видел иного решения: клинок всё ещё раскалён и валяется под ногами демона, портал расширяется, и скоро орды адских тварей ворвутся сюда, в ДОТ. Он должен сделать хоть что-то, чтобы остановить заклинание. Хотя бы попытаться.

Тёплая рукоять легла в ладонь, и пистолет стал продолжением руки. Акулов направил ствол в спину демону, передвинул предохранитель в режим автоматического огня и зажал спусковой крючок. Выстрелы бухали, из дула вырывались вспышки пламени, на спине демона распускались бутоны кровавых цветов. Капитан будто услышал слова Медведевой после смерти Саврасова с этим пистолетом в руках: «Возьми Стечкин, он несёт отпечаток жертвенной души и станет сильным оружием».

Рёв демона сотряс стены бункера. Сухо щёлкнула затворная рама – патроны кончились. Баал обернулся, в его жёлтых глазах горела вся ярость Короля Ада. Ни единый мускул на лице Акулова не дрогнул. Выученными движениями он отбросил пустую обойму и воткнул новую, затворная рама с лязгом встала на место. В глазах демона появился страх. Баал нырнул в портал, оставив несколько капель густой дымящейся крови на полу. Без заклинания дыра между мирами начала затягиваться. Но слишком медленно. В комнату запрыгнула тварь, напоминающая гончую: около метра в холке, длинная вытянутая морда, огромная пасть, острые зубы, с которых капает тягучая слюна, когти на мощных лапах и алые, как артериальная кровь, глаза. Под тонкой склизкой кожей перекатывались бугры мышц. Адская гончая рыкнула и бросилась на капитана. Акулов выстрелил ей прямо в пасть. Короткая очередь вспорола нёбо, и тварь упала замертво.

«Семнадцать, – подсчитал капитан. – Нужно экономить». Перевёл предохранитель в одиночный режим. Сразу две твари протиснулись в бункер. Два выстрела хлестнули по ушам, два демона упали с дырявыми черепами. Пятнадцать. Николай сделал несколько шагов и поднял клинок. Скоро он пригодится. Портал закрывался, но медленно. Гончие хлынули сплошным потоком, Под натиском демонов Акулов отступал к коридору, но каждый метр щедро окроплял их кровью. Одна тварь вцепилась в рукав, он приставил пистолет к её глазу и выстрелил. Четырнадцать.

Горячая кровь брызнула на лицо. Другая гончая встала на задние лапы, став на голову выше капитана, и всем весом обрушилась на него. Он выставил правую руку с пистолетом и на неё принял вес твари. Мышцы заныли, суставы захрустели от напряжения. Слева вонзил клинок между рёбер. Гончая всхлипнула и упала, заливая вонючей кровью бетон. Демоны уже битком забили комнату, и каждый нетерпеливо ждал очереди, чтобы напасть на него. Их зловонное дыхание вытеснило все остальные запахи. Акулов стрелял снова и снова, но место погибших тут же занимали другие гончие. Семь. Их было не сосчитать. Задние ряды напирали на передние, а те – на капитана. Ещё три выстрела и три мёртвых демона заливают пол кровью.

Четыре. Им плевать на собственные жизни, в их алых глазах ярко горит только одно – жажда смерти. Два демона с простреленными глотками забулькали кровью и сгинули под лапами следующих. Два. Капитан с холодной ясностью осознал, что даже если портал закроется, он не выживет. Он сделал ещё два выстрела, два демона, что прыгнули на него, рухнули, не долетев. Но это будто не возымело эффекта. Он выронил пустой Стечкин на пол и перехватил правой рукой клинок. Гончая перед ним зарычала и бросилась вперёд. Зубастая пасть сомкнулась вокруг левой руки, клыки пронзили кожу. Взмах, и из распоротой шеи хлынула кровь. Но другая гончая уже заняла место мёртвой. Акулов ударил снизу вверх и вонзил клинок в подбородок твари, серебряное лезвие с хрустом пробило череп и вышло между глаз. Демоны не ослабляли натиск, от их горячей кожи дрожал воздух. Капитан уже перестал видеть и отдался на волю рефлексов, окружение смешалось в одну большую кучу из клыков, когтистых лап и мельтешащих тел. Он рубил, резал и колол, зубы и когти демонов оставляли на нём новые раны, гимнастёрка насквозь пропиталась кровью его и адских гончих. Даже не мог позвать на помощь тех бойцов, что остались снаружи – экономил дыхание. Главное – продержаться.

Вдруг в мельтешении тел промелькнула дыра портала, и Акулов понял, что он перестал уменьшаться. Баал вернулся и читал заклинание. Демоны крупнее гончих подбирались к проходу. Значит, всё кончено. Он проиграл. Он продолжал убивать по инерции, но знал, что минуты его жизни сочтены. Надпочечники вырабатывали всё меньше адреналина, руки наливались тяжестью, мышцы каменели от бесконечного напряжения, сухожилия ныли от нагрузки, кровь сочилась из тысячи ран и укусов, и силы медленно покидали его.

Рычание гончих и клацанье их зубов становилось всё тише, в уши словно заливали воду, только гулко стучало сердце, и сонм красных мушек летал перед глазами. Взмах, льётся горячая кровь. Удар, тварь падает в кучу. Серебро клинка потускнело под слоем демонских нечистот. Ещё шаг назад, ещё больше коридора отвоёвано гончими. Глупые диверсанты думали, что знания Аненербе позволят им эффективно шпионить, глупый контрразведчик думал, что сможет всех обмануть и вытащить с того света своих агентов, глупый оперативник управления «О» доверился ведьме, он же посмел думать, что в одиночку остановит вторжение демонов. И все они ошиблись.

– Товарищ капитан! – Сзади донёсся крик. К нему подбежал тот, кого он меньше всего ждал.

Прапорщик Дмитрий Фишман встал плечом к плечу с Николаем, насколько позволяла ширина коридора. За ним прибежали бойцы Зайцев и Левин.

– Продержимся, товарищ капитан! – Басом крикнул Левин. – Шишкин радио чинит!

“Он не сможет его починить, – мелькнула у Акулова мысль. – Наверняка, Давыдов хорошо сломал”.

Три автомата Калашникова тут же начали поливать тварей свинцом. Адские гончие не ожидали такого, слабые демоны, ничего не могли противопоставить пулям калибра семь-шестьдесят два. Они рвали чудищ на части, крошили зубы и вырывали куски горячего мяса. Коридор тонул в пару от крови гончих, и та чавкала под ногами. Они смогли пройти пару шагов вперёд. Ноги путались в трупах, в сапогах у Акулова хлюпала кровь, и он не знал чьей больше. В узком коридоре демоны не могли в полной мере задавить массой. Капитан и солдаты погнали врага назад, он чувствовал прилив сил, видел, что портал приближается, а Баал будто с опаской оглядывается на него. Вдруг на лице демона мелькнула улыбка. Николай понял – это ловушка. Пока они наступали, поливая гончих свинцом, несколько тварей прикинулись мёртвыми и встали у них за спиной. Зайцев погиб сразу – ему откусили голову. Левин успел среагировать и убить пару гончих, но другие повалили бойца на пол и принялись рвать на куски.

Акулов, словно в замедленной съёмке увидел, как солдат поднял руку с американской гранатой и разжал кулак. Спусковой рычаг отлетел от корпуса, и граната упала в гущу демонов.

– Ложись! – Крикнул Акулов, схватил Фишмана за шкирку и бросился на пол. В рот набилась кровь вперемешку с кусками демонской плоти и каменной крошкой.

Грохнул взрыв. В ушах зазвенело, со стен посыпалась пыль. Несколько ламп разбились и погрузили их в темноту. Бетон стал скользким от демонских потрохов. Фишман тряс головой, глаза беспорядочно шарили вокруг, а из ушей текла кровь. Капитан, хватаясь за выбоины от пуль, встал. Его шатало, но он знал, что передышка будет недолгой. Впереди в темноте алело окно в ад, на фоне мельтешили силуэты демонов, которые уже чуяли победу. Фишман поднялся, попытался выстрелить из автомата, но патроны кончились.

– Т-т-таки н-н-не успели, п-п-получается, – виновато улыбнулся контуженный водитель. Под разорванной гимнастёркой на плече виднелась рана – одна из тварей всё-таки достала его.

Адские гончие снова попёрли вперёд. Капитан заставил себя биться дальше. Он уговаривал каждую мыщцу, каждую клеточку тела потерпеть ещё чуть-чуть, уже ни на что не надеясь, он хотел продать жизнь подороже. До самой последней секунды пытаться выполнить приказ. Но усталость брала своё. Он пропустил удар. Три глубоких раны пересекли его грудь от плеча до живота, хлынула тёплая кровь. Акулов хладнокровно прикинул, что жить ему осталось всего несколько минут. Демон из преисподней ощерил вонючую пасть и бросился на Фишмана, зубы клацнули о металл и вонзились в дерево приклада. Другая гончая зарычала и прыгнула на капитана.

Хлёсткий выстрел размозжил ей голову и отбросил назад. Удивлённый Николай обернулся – в коридоре на границе света и тьмы стоял коренастый солдат с усами и в чёрной форме, в руках у него дымилась винтовка Мосина, завёрнутая в тряпьё. Позади по коридору бежали ещё бойцы. Седой командир с ППШ зычно крикнул:

– Не ослаблять натиск!

Капитан едва успел снова схватить Фишмана и лечь на пол, когда двухметровый боец направил на монстров старый пулемёт Дегтярёва и положил длинную очередь, отбрасывая демонов.

Подкрепление вихрем пронеслось мимо них, и сражение переместилось обратно к порталу. Только седой командир с молодым жёстким лицом задержался на секунду.

– Ну и сигнал у вас, братцы! – Кивнул он Николаю. – Думали, Сатана на связь вышел, а потом дошло, что морзянка. Держитесь, скоро ещё наши подойдут.

Командир ушёл, выстрелы его ППШ присоединились к какофонии боя. Акулов остался лежать – сил стоять не было. Фишман пытался остановить кровь из ран капитана, но их было слишком много.

– Где… где Медведева? – Прохрипел Николай.

Фишман покачал головой.

– С-с-с-сбежала.

Николай медленно моргнул. Он слишком устал, чтобы говорить. Схватка вымотала его, выжала, как старый, пропитавшийся кровью бинт. Но теперь всё под контролем, бойцы в чёрной форме с серебряными нашивками справятся и без него. А он пока может поспать, отдохнуть. Он свою работу выполнил.

– К-к-к-капитан? – Едвы слышно спросил Фишман, но вместо его лица Николай видел мерцающую темноту с рваными краями. Он сунул что-то тёплое и металлическое в надрезанную ладонь. Зажигалка. – В-в-возвращаю.

Кто-то закричал:

– Алелекэ, закрывай портал!

И издалека донеслось горловое пение.

Это темнота пела колыбельную и убаюкивала.

***

Капитан лежал на чём-то очень мягком, пружинящем, сверху укрытый тёплым и тяжёлым… наверное, одеялом. Но оно очень странно сдавливало грудь, мешало дышать, поэтому Николаю всё время не хватало воздуха. Но он дремал, а когда дремлешь воздуха много и не надо. Да и веки очень тяжёлые, чтобы их поднять придётся сильно постараться. Зато вкусно пахло осенним дождём.

Рядом раздавались голоса. Оба были знакомы Акулову, но откуда, он не мог вспомнить.

– Спасибо, что пришёл, – произнёс вкрадчивый голос. Правда, чувствовалось, что он может отдавать приказы. – Дела у нас, скажем так, скверные.