– Если ты действительно хочешь, ты можешь переночевать в гостиной, – бормочу я себе под нос, и он выдыхает, как будто испытывая облегчение оттого, что я разрешаю ему остаться. Я закрываю глаза и притворяюсь, что сплю, когда слышу, как он уходит.

Полчаса спустя я трушу в своей спальне и плотнее натягиваю на себя одеяла, чтобы они окружали меня, как кокон. Мои глаза то и дело бросаются на запертую дверь и закрытые окна, словно ожидая, что кто-то вот-вот выпрыгнет из них. Скорее, ожидая, что Хэнк выломает их.

Я пытаюсь заснуть, но стоит мне закрыть глаза, как я начинаю вспоминать и видеть все, что произошло, и от этого мне становится плохо. Я больше не знаю, что делать, ничего не помогает. Ни глубокое дыхание, ни дрянные поп-песни. Все, что я могу сделать, это передумать и дойти до гипервентиляции, когда я думаю об угрозе Николь, выражении лица Джея, а больше всего о руках Хэнка по всему моему телу. Я фыркаю и вскакиваю с кровати, так как необходимость отвлечься сводит меня с ума. Если я хочу перестать думать об этой ночи, мне нужно досадить до смерти, и, конечно, есть только один человек, чьи услуги доступны круглосуточно.

Я спускаюсь и первым делом замечаю, что Коул без рубашки! Он без рубашки и лежит на раскладном диване, завернувшись в плед. В руках у него моя копия «Алхимика», и он, кажется, очень увлечен ей, поэтому я не думаю, что он заметит, если я прокрадусь мимо него и свернусь калачиком рядом. Но он как будто чувствует мое присутствие в комнате и поднимается, откладывая книгу в сторону.

– Ты в порядке?

Я отказываюсь от своих ниндзя-планов и просто стою, чувствуя себя неловко. То есть я, по сути, сказала ему, что мне не нужно, чтобы он беспокоился обо мне, и вот веду себя как слабачка, которой на самом деле являюсь.

– Не могла уснуть, – признаюсь я, а потом начинаю объяснять, – я была напугана, и кошмары постоянно будили меня.

Он выглядит немного ошарашенным, и я уже собираюсь убежать обратно, предварительно решив, что никогда так не раскалывалась, но его отношение ко мне удивительно мягкое. Как будто он точно знает, как сделать так, чтобы я не сломалась и не отгородилась от него.

– Эта выдвижная кровать достаточно большая для двух человек… – предлагает он, и я качаю головой, прежде чем он успевает закончить предложение, – …или, может, ты вернешься в кровать, а я могу лечь на полу. Это может помочь тебе справиться со страхом, – мягко говорит он.

Глядя на диван и думая о своей кровати наверху, я понимаю, что он прав. Как бы мне ни было неприятно это признавать, он может быть нужен мне рядом.

– Просто не пытайся даже дотронуться до меня, и все будет хорошо. Ты останешься на полу, – предупреждаю его, когда он начинает садиться.

Я тут же отвожу взгляд от его обнаженной груди.

– Расслабься, кексик, я обещаю быть полным джентльменом. Никаких прикосновений.

Мне кажется, мы оба думаем о его обещаниях, которые он давал раньше, и о том фиаско, которым была моя первая вечеринка. Я вздрагиваю от этой мысли.

– Отлично, спасибо. И давай постараемся никому об этом не говорить, хорошо? Это только на один раз. Я… я обычно не прошу мальчиков спать в моей комнате. Это один раз, я уже говорила?

Я чувствую себя сумбурной, а его брови нахмурились в замешательстве, пока я спешу вверх по лестнице, утешаясь звуком шагов Коула, идущего за мной. Я замираю на пороге своей комнаты.

– Тесси, – осторожно говорит он, – что случилось?

– Я сейчас слишком устала, я объясню завтра, обещаю.

Я не хочу, чтобы он услышал панику в моем голосе, но она есть, и она очевидна. Он вздыхает, но больше ничего не говорит, пока мы вместе работаем над созданием импровизированной кровати для него на моем полу, и я понимаю, что он больше не будет задавать мне вопросов, по крайней мере не сегодня.

Я просыпаюсь, задыхаясь посреди ночи после очень ужасного и очень яркого кошмара. Кто-то зовет меня по имени и трясет. От мысли, что кто-то прикасается ко мне, в моих венах появляется лед. Я открываю рот, чтобы закричать, когда слышу его голос.

– Т-с-с, Тесси, это всего лишь я. Это Коул, ты в порядке, я с тобой.

В моей спальне кромешная тьма, но лунный свет из окна освещает его лицо. Я поднимаюсь, чтобы сесть прямо, пока Коул приносит мне воды. Совершенно смущенная, я начинаю беспокоиться о том, как я объясню это Коулу. Он, конечно, знает, что со мной случилось что-то плохое, но настолько плохое, чтобы мне снились кошмары? Да, его воображение, должно быть, разбушевалось.

Я начинаю паниковать, дышать становится все труднее. Я уже почти готова попросить бумажный пакет, когда Коул садится рядом со мной, медленно и неуверенно проводит успокаивающие круги по моей спине. Он колеблется, как будто не уверен, как я отреагирую, но круговое движение кажется таким успокаивающим, что я почти мурлычу.

– Ты в порядке, – повторяет он.

Я вдыхаю и выдыхаю, позволяя себе успокоиться. Кошмар все еще не выходит из головы, но осознание того, что Коул здесь и что я в безопасности в своем доме, позволяет легко отогнать мысли о вечеринке в сторону. Я прислоняюсь к Коулу, как бы ища больше его тепла, и кладу голову на плечо, его очень голое плечо.

Теперь мое сердцебиение учащается по совершенно другой причине. Несмотря на все мои попытки не пускать его в мое пространство, в мою постель, он оказался именно там, и я… я на самом деле не возражаю. Очевидно, что я нахожусь в противоречии, потому что даже когда я пытаюсь сдвинуться и увеличить расстояние между нами, мне не хватает тепла его ладони на моей спине. Коул не пытается сделать шаг, он просто сидит со мной и обнимает меня. Его лицо находится всего в нескольких сантиметрах от моего, я отчетливо вижу каждую черточку и контур его лица.

Он великолепен, конечно великолепен, я не буду этого отрицать, но он также…

Злой. «И все же он позаботился о тебе сегодня», – говорит ворчливый голос в моей голове.

Высокомерный. «Он сидел с тобой на всех уроках и за обедом с того дня, как только появился. Он явно не беспокоится о своем имидже», – ругается голос.

Самонадеянный. «С таким лицом, как у него, кто бы им не был?»

Я вытряхиваю эти мысли из головы, пока этот дурацкий голос не начал защищать Коула. Это раздражает, и мне не нравится, что какая-то часть меня, какой бы маленькой она ни была, начинает принимать его недостатки и все остальное. Я в долгу перед ним за сегодняшний день, а он передо мной в долгу за десять лет унизительных воспоминаний.

Хотя это не то, о чем я думаю, когда придвигаюсь чуть ближе к нему, ища его тепла. Его дыхание обдувает мое лицо, и, боже, как хорошо он пахнет. Этот запах вызывает привыкание и мне хочется придвигаться к нему все ближе и ближе. Застав меня врасплох, его рука обхватывает меня и притягивает ближе, так что я оказываюсь прижатой к его груди.

Я бы усомнилась в его мотивах, но в том, как он держит меня, нет ничего сексуального, он просто пытается утешить, когда я так в этом нуждаюсь. И хотя мое дыхание сбивается, а кожу покалывает, я не отстраняюсь от него. Я просто чувствую, как его сердце бьется о мое собственное, и это как-то расслабляет. Я смотрю на его лицо некоторое время, пытаясь понять этого мальчика с его преступными инстинктами и непоправимой привычкой постоянно встряхивать мою жизнь и понимаю, что он изменился.

Он изменился, он уже не тот парень, который бросил меня четыре года назад с бомбой-вонючкой в шкафчике в качестве прощального подарка. Что-то случилось, что заставило его изменить свое отношение ко мне. Что-то, что мешает ему объединиться с Николь и присоединиться к ее стремлению превратить мою жизнь в ад.

Сейчас, когда я впервые в жизни ночую с Коулом Стоуном, я пытаюсь придумать причину, почему он ведет себя так, как ведет, и, честно говоря, я просто слишком напугана, чтобы выяснить это.

Глава 8

Ты улыбаешься, как озабоченный парень на углу сомнительной улицы

На следующее утро я просыпаюсь от назойливого света, который, проникает в мое окно. Я стону, переворачиваюсь на бок так, что лицо вжимается в простыни, мысленно проклиная себя за то, что не задернула шторы перед сном. Я натягиваю на голову свое пушистое фиолетовое одеяло и пытаюсь снова заснуть.

Однако даже когда пытаюсь погрузиться в глубокую дрему, я чувствую, что-то изменилось, и это меня раздражает. Мне все еще слишком тепло и уютно в моей постели, чтобы встать и посмотреть, почему это сон – опыт, которым я иногда дорожу больше, чем самой жизнью, – становится таким беспокойным. Затем я чувствую причину, по которой мой тупой мозг отказывается отключиться и дать мне немного поспать, я знаю, в чем разница.

Мои простыни не пахнут моющим средством с ароматом цветущего персика, которое использует наша уборщица. Как будто этот запах был перебит чем-то более сильным, чем-то гораздо более утонченным и манящим. Прежде чем я позволяю себе жадно вдохнуть побольше восхитительного аромата, мой мозг переходит в режим перегрузки, и в голове раздаются тревожные звонки. Этот запах не принадлежит мне, этот запах не может быть связан ни с кем из членов моей семьи, потому что я знаю только одного человека, который мог бы оставить следы такого запаха, и я действительно не хочу думать о том, как и почему в этой конкретной ситуации.

Сон мгновенно покидает меня, когда я понимаю, что уже не сплю, а просто лежу и веду себя как одержимый преследователь, обнюхивая свои простыни. Быстро вставая, я стону и ворчу, топая ногами по полу, раздраженная, потому что мне действительно не помешало бы еще поспать. Я зеваю, широко открывая рот, и провожу рукой по спутанным волосам.

– И тебе доброе утро, Тесси.

Мои глаза все еще затянуты остатками сна, поэтому мне приходится щуриться и фокусироваться, чтобы разглядеть человека, который имеет наглость доставать меня, когда я чувствую себя пещерной женщиной. Конечно, это он, кто же еще может быть? Коул прислонился к двери и выглядит до смешного хорошо для того времени, которое, черт возьми, сейчас наступило. Я могла бы сказать, что забыла о том, как он обнимал меня прошлой ночью; могла бы сказать, что при виде его у меня не отпадает челюсть и глаза не вылезают из глазниц, но это было бы ложью.

– Не в настроении, – ворчливо бормочу я и запираюсь в ванной, хотя все еще слышу его смех снаружи.

Несмотря на то что вчера вечером я приняла душ перед сном, я все еще чувствую себя грязной и поэтому позволяю горячей воде атаковать себя, чтобы вывести меня из состояния зомби. Как только я становлюсь блестящей и новой, как попка младенца, я чищу зубы и натягиваю халат. После этого я закрываю дверь и иду к своему шкафу.

Обычно на выбор наряда у меня уходит около двух минут, но сегодня мне почему-то не хочется надевать свою старую дырявую толстовку и джинсы. Моя рука словно отталкивается, когда я пытаюсь взять что-то из своей повседневной одежды, и я хмурюсь. Сегодня выходные, идеальная возможность одеться поприличнее, но я просто не хочу. Вздохнув, я иду в самый конец гардеробной и стараюсь не вздрогнуть от количества розового цвета.

Я люблю розовый цвет, не поймите меня неправильно, но его можно иметь в шкафу в таком количестве, что он начинает выглядеть как что-то, чем вырвало Розовую Пантеру. Я выбрала приталенный серый топ с длинными рукавами и джинсы с потертостями. Поскольку мы дома, я обуваю симпатичные сандалии. Одевшись, я завязываю волосы в беспорядочный пучок и наношу блеск. Затем я спускаюсь по лестнице, внезапно обнаружив, что у меня хорошее настроение.

Я нахожу Коула занятым на кухне. Блендер взбивает, кастрюли и сковородки стоят на плите. Он держит перед собой разделочную доску и возится с овощами как профессионал. На секунду я замираю от восхищения его мастерством и чувствую себя немного неловко из-за того, что единственный раз, когда я пыталась готовить, я в итоге взорвала духовку.

– Закончила пускать слюни, кексик?

Я останавливаю взгляд, когда замечаю его слова, и мне удается придать своим словам некоторую остроту, хотя в данный момент я не настроена спорить с ним.