В его защиту скажу, что в последний раз, когда он меня видел, я весила столько же, сколько два борца сумо, и гордилась двойным подбородком. Мои волосы всегда были уложены в немодный боб, а сейчас они достигают талии. Они намокли и вьются с бешеной скоростью, но все равно длинные.

– О, я так благодарна, что ты мне веришь, а теперь уйди с дороги.

– Тесси, ты выглядишь по-другому, – говорит он, все еще выглядя слегка ошарашенным, не обращая внимания на все ругательства, вылетающие из моего рта, когда я понимаю, что у меня стучат зубы.

Я стараюсь не краснеть под его пристальным взглядом, но он, по сути, первый, кто обратил на меня внимание, и мои щеки не могут не разгореться. Не могу же я всерьез краснеть из-за какой-то вещи, которую сказал Коул Стоун. Это кощунство. Но он здесь. Он действительно здесь, во плоти, и я краснею, черт возьми.

– Ну, это больше, чем то, что я могу сказать о тебе, ты такой же урод, как всегда, – я высунула язык, а он ухмыляется, чертов самодовольный придурок.

– Не похоже, что это популярное мнение. На самом деле женщины, которых я знаю, неоднократно называли меня богом.

Он пошевелил бровями, и я почувствовала, что мой обед снова поднимается.

– Ладно, ладно, слишком много информации. Меня от тебя тошнит, и мне лучше уйти, пока меня не стошнило.

– Как в третьем классе во время твоего незабываемого выступления в роли Белоснежки? – невинно спрашивает он, и я бросаю на него взгляд.

– Ты! Ты дал мне тот прогорклый кекс, меня вырвало не из-за нервов.

Хотя есть вероятность, что кекс был в полном порядке, а меня стошнило из-за нервов, но я никогда не признаюсь ему в этом.

– Во что бы ты ни хотела верить, милая.

Я стону и проталкиваюсь мимо него, направляясь к двери. Но так получилось, что она открылась раньше, чем я успела до нее дойти, и, учитывая мою удачу, Джей вошел внутрь. Конечно, он выглядит аппетитно в своих джинсах и спортивной майке. Я на время забываю о своем нынешнем состоянии и откровенно любуюсь им.

– Тесса? – его глаза расширились, когда он оценил мой внешний вид.

Отлично, просто отлично. В тот единственный раз, когда я столкнулась с ним без Николь, стоящей у него за плечом, я выгляжу как собака, которую только что полили из шланга, а затем обмакнули в зеленое желе. О, как приятно быть Тессой О’Коннелл.

– Привет, Джей, – глупо говорю я и слабо улыбаюсь ему.

Он неловко улыбается в ответ, и мы стоим в тишине просто глядя друг на друга. Это идеальная тишина, такая, какая бывает во всех сентиментальных романах, которые я читаю. Она прерывается только тогда, когда парень целует девушку и все становится волшебным. Однако этот роман заканчивается, потому что Коул начинает издавать фальшивые рвотные звуки. Это моя версия романа, и она заставила бы создателей «Арлекина» проливать кровавые слезы.

– Вы, ребята, жалкие. – Он делает вид, что подавился, и мне хочется, чтобы он действительно подавился. Джей смотрит на него и проходит мимо меня, чтобы ударить его по затылку.

– Я думал, я сказал тебе оставить ее в покое, – рычит он, но Коул только закатывает глаза.

– Ты ревнуешь, не так ли? Господи, да что с тобой такое? – говорит он своему сводному брату, который стыдливо отводит взгляд.

– С чего бы мне ревновать?

Я тут же вздрагиваю от безразличия в голосе Джея, но стараюсь не показать обиды.

– Тебе было бы не все равно или ты не был бы почти так слеп, если бы смог вырваться из поводка, на котором тебя держит твоя подружка.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

Я вижу, что Джей вспылил, но разговор перестал иметь для меня смысл.

– Я знаю достаточно, брат, – Коул похлопывает Джея по плечу в притворном сочувствии.

– Пойдем, кексик, я дам тебе сухую одежду, пока ты не превратилась в человеческое… мороженое, – сказал он, не отрывая взгляда от своего брата.

Оба, кажется, участвуют в каком-то соревновании взглядов, но Джей сдается первым и поворачивается ко мне.

– Ты можешь пойти со мной. Я принесу тебе полотенце и, возможно, другую одежду, – любезно говорит он, и я охотно киваю, прежде чем Коул фыркнул и снова испортил момент.

– Я не думаю, что это хорошая идея, Джей. Что скажет твоя девушка, когда узнает, что ты проводишь здесь время с Тесси?

Я собираюсь отчитать его и сказать, что Джей не боится Николь и что он может дружить со мной, не думая о том, как отреагирует Николь. Но колебания, которые появляются на его лице, – как удар в живот, когда я понимаю, что Коул попал прямо в точку. Джей отстраняется от меня, словно между нами существует какое-то невидимое силовое поле. Силовое поле по имени Николь Андреа Бишоп.

Не успеваю я опомниться, как Коул берет меня за руку и ведет в свою комнату. Я не свожу глаз с Джея, хотя он старается смотреть куда угодно, только не на меня. Я влюблена в этого парня, но иногда мне хочется, чтобы он был сильнее, чем сейчас.

Коул затаскивает меня в свою комнату, или то, что похоже на ее каркас. Белые простыни покрывают кровать и двухместный диван, повсюду расставлены коробки. Тонкая пленка пыли покрывает каждую видимую поверхность, и я морщу нос, когда замечаю свинарник, которым является его пол. Одежда разбросана повсюду, и я осторожно встаю на цыпочки, надеясь не наткнуться на его нижнее белье.

Коул роется в одной из коробок и достает толстовку.

– Лови, кексик, – говорит он, но благодаря моим рефлексам толстовка летит мне прямо в лицо, почти ослепляя меня в процессе.

– Спасибо, – говорю я, мой голос заглушается тканью, и я бегу в ближайшую ванную комнату, чтобы сменить свою мокрую рубашку.

Я включаю кран и брызгаю холодной водой на лицо. Я чувствую себя немного ошеломленной, сумеречная зона остается на периферии.

С каких пор Коул стал милым? Ладно, он ведет себя хорошо, после того как превратил меня в мокрого пуделя, но я видела его в общении с Джеем. Было похоже, что он заступается за меня. Почему? Поймите, я не анализирую его действия. Ему место в одном замкнутом ящике в моей голове, в ящике для людей, которые мне крайне неприятны.

Когда я возвращаюсь, Коул лежит на своей кровати и смотрит в потолок, сцепив руки под головой. Он слегка ухмыляется, когда я вхожу, и приподнимается на одном локте.

– Это та часть, где я говорю, что в моей одежде ты выглядишь сексуальнее, чем я когда-либо, но нарциссизм во мне не позволяет мне сделать это.

– Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.

– Нет, я серьезно, Тесси, ты действительно изменилась. И прежде чем ты начнешь называть меня поверхностной свиньей, я имею в виду то, что ты только что противостояла мне и я не ожидал этого.

– Значит, сброс воды был каким-то извращенным экспериментом? Чтобы посмотреть, как я отреагирую? Ты ведь понимаешь, как глупо это звучит, не так ли?

– Ладно, может быть, мне не следовало этого делать… Пойми, это был глупый поступок. Ты поверишь мне, если я скажу, что я нервничал?

Он говорит серьезно, и на мгновение я позволила себе поверить, что он говорит серьезно. Я позволила себе поверить, что в нем действительно есть человеческая сторона. Я не часто позволяю себе оправдывать его поступки и до того, как я узнала, что он вернется, успела забыть о нашей истории. Но сейчас все по-другому, он кажется другим.

– И что? Ты хочешь, чтобы я поверила, что заставляю тебя нервничать?

Сначала он, кажется, не знает, что ответить, но потом говорит:

– Как и тесты по математике, так что не стоит ассоциировать это с тем, что ты мне на самом деле нравишься.

И опять же, я лучше просто дам ему пощечину, чем позволю ему говорить мне приятные или грубые вещи.

– Я бы скорее вырвала себе зубы плоскогубцами, чем когда-либо представила, что могу быть кем-то, кто тебе нравится в любом смысле, Стоун.

Я скрещиваю руки перед грудью, чтобы выглядеть устрашающе.

– О, но я тебе нравлюсь, не так ли? После всех этих лет словесных спаррингов и подколов я думаю, что в какой-то момент твое сердце прониклось ко мне симпатией. Впрочем, не буду тебя винить.

Я насмехаюсь над его высокомерием и понимаю, что просто убиваю клетки мозга, пытаясь разговаривать с ним, поэтому решаю убежать.

– Ну, было очень приятно, что ты вернулся и разрушил мою жизнь, но мне нужно идти, пока я тебя не задушила.

– Извращенка, – подмигнул он мне, а я вскинула руки вверх, возмущенная до такой степени, что инстинкт просто покончить с его жизнью несказанно силен.

– До свидания, Коул.

Я поворачиваюсь на пятках и захлопываю дверь, пока он хихикает позади. Я нахожусь в доме не больше получаса, но мне кажется, что уже несколько веков. Тупая боль распространяется по моему черепу, когда я понимаю, что сегодняшний день только первый из многих, что он вернулся навсегда.

Любой мир и спокойствие, на которые я рассчитывала в выпускном классе, испарились в ту же минуту, когда он – дьявол – решил вернуться в наш великий город. Я научилась справляться с Николь, пусть и самым трусливым способом, но мы сосуществовали и все было хорошо. Очевидно, мое тщательно обустроенное место обитания собирается снести бульдозером некий голубоглазый злоумышленник.

Когда я ухожу, Джея не видно. Его отсутствие наводит тоску. Я на их подъездной дорожке, когда дьявол появляется снова. Коул зовет меня по имени, высунув голову из окна своей спальни. Так вот как он узнал, что я в доме, когда опрокинул на меня ведро, подлый ублюдок.

– Что? – кричу я, когда он улыбается мне своей дьявольской улыбкой.

– Может, я подвезу тебя завтра в школу? Мы можем начать прекрасное путешествие, которое станет нашей новой, вечной дружбой.

– С чего ты взял, что я вообще сяду с тобой в машину, не говоря уже о двадцатиминутной поездке?

– Эй, это было просто предложение. Я знаю, что нам предстоит пройти долгий путь, но попытаться стоит, верно? Я думаю, что, если начну пробовать раньше, ты в конце концов сможешь отнестись к этой идее с пониманием.

– Ты с ума сошел!

– Нет, Тесси, но я люблю подход настолько безумный, что может сработать.

Весь наш разговор состоит из того, что мы выкрикиваем друг другу ругательства, и вскоре из соседнего дома выходит женщина с седеющими волосами. Она плотнее натягивает на себя халат и кричит на нас, «мерзких подростков», чтобы мы закрыли свои пасти. Коул исчезает из моего поля зрения, и мне хочется думать, что старушка напугала его. Но через минуту-другую он уже спускается по лестнице и выходит за дверь, слегка запыхавшись, как будто бежал. Он идет ко мне, и я чувствую потребность исчезнуть под гигантским капюшоном.

– Теперь, когда мы с этим разобрались, – он проводит рукой по волосам, словно нервничая, – я бы хотел стать друзьями. То, что я только что сделал там, с водой, это было глупо. Так как насчет того, чтобы попробовать другой путь?

Он протягивает мне руку, и я смотрю на нее так, будто она заражена зомби-вирусом, заразным зомби-вирусом. Должно быть, он увидел выражение моего лица, потому что рассмеялся.

– У меня нет никаких опасных для жизни болезней, Тесси. Это просто рукопожатие.

– Извини, но, учитывая нашу историю, ты, наверное, понимаешь, почему я немного скептически отношусь к твоему внезапному желанию дружить.

Он кивает, и по его лицу пробегает эмоция, которую я не могу расшифровать. Это не может быть обида, верно? Он убирает руку, и мы неловко стоим. Я отказываюсь чувствовать себя виноватой в том, что только что сделала, поэтому поворачиваюсь, чтобы идти домой.

– До завтра, кексик, – говорит он моей удаляющейся фигуре, и я вздрагиваю. Еще один год с ним, всего один год, и я точно смогу это пережить. Ведь так?

Глава 3

Смерть от ментоловой жвачки – революция в мире преступности