– Спасибо, что рассказал, – произнесла я мягко.

Уорн удивленно посмотрел на меня. Его лицо оказалось на одном уровне с моим, близко. Василиск слегка пах дымом и чем-то горьким. Его серые глаза расшились.

– Ты меня не осуждаешь? – спросил он.

– Нет. Я тобой восхищаюсь. Ты сильный человек. Мало кто может признать свои ошибки и рассказать о них вслух. Обычно люди склонны во всех своих бедах винить других. Иногда ситуация складывается так, что мы не можем ничего поделать. Вспоминая потом, находим множество звоночков, которые мы пропускали мимо ушей, на которые не обращали внимания. Мы корим себя, но уже ничего не поделаешь, не надо себя этим мучить, надо сделать так, чтобы ничего такого больше не повторилось.

Я слегка сжала руку Уорна и, улыбнувшись, продолжила:

– Императрица считает, что ты по праву занимаешь эту должность, а ошибки совершают все. Только надо уметь их исправлять. Хорошо, что ты выговорился. Рассказал о том, что тебя гложет. По заверениям психологов, тебе должно стать легче.

Уорн смотрел на меня во все глаза. Казалось, он не мог поверить в то, что я ему сказала.

– Мне действительно стало легче, – наконец сказал он.

– Поможешь надеть подвеску? – спросила я.

– Да, конечно!

Мы встали. Уорн расстегнул невидимый замочек, холодный металл цепочки, коснувшись кожи, вызвал мурашки по всему телу. Пальцы мужчины слегка щекотали шею. Подвеска точно легла в ложбинку между грудей. Спиной я чувствовала тепло, исходящее от василиска. Но вот он отступил на шаг и заговорил:

– Оля, носи ее не снимая, даже в душе. Спать тоже ложись в ней. Не бойся, хотя цепочка кажется тонкой, она не порвется. Снять подвеску могу только я и ты. Вообще никому не говори, что артефакт снимаемый.

– Даже твоим побратимам? – опешила я.

– Они знают. Подвеска защитит тебя от ментальной магии, принуждения, предупредит, если в пище яд. Достаточно только поднести ее к еде. Если артефакт разогреется, то в пище яд, если нет, значит, все нормально. Большинство слабых заклинаний будет поглощено вот этими камушками, – мужчина показал на изумруды, – так же как и часть заклинаний средней силы.

– Спасибо. Уорн, а тебе не будет неприятно то, что я ношу подвеску твоей матери?

– Не знаю, – пожал плечами василиск. – Сейчас твоя безопасность важнее того, приятно мне или нет. И, Оля, завтракать с нами будет менталист. Его зовут Харт де Йонк, он сейчас помогает в деле поимке изменников. Он уже видел тебя, когда ты спала.

– Что? Менталист? Он читал мои мысли? – возмутилась я.

– Нет. Им запрещено, только с разрешения того человека, у которого будут читать. Или прочесть могут, если преступник, но опять же только с разрешения уполномоченных лиц. Когда ты так себя вела, мы решили…

– Что я из секты, где девушек мучили, – перебила я Уорна, – Амран говорил. И пригласили его?

– Да, я хотел, чтобы ты все забыла о тех ужасах или помнила, но смутно, неярко. И еще, конечно, хотел найти подонков и убить. Но де Йонк сказал, что ничего не может сделать. У тебя стоит блок. Думаю, это особенность твоего сознания или, возможно, защита богини. Сейчас на тебе еще и артефакт, так что никаких твоих мыслей он не услышит.

– А этикет? Я не знаю, как у вас принято…

– Я отпущу слуг. Все будет неформально, а ты и так ешь аккуратно. Пошли уже, а то нас там заждались.

***

Откровенно скажу, я волновалась. Что за менталист? Зачем он тут? Если бы на завтрак собрались только побратимы, мне было бы гораздо комфортней.

Когда мы с Уорном шагали по длинным коридорам, я решила прояснить один вопрос:

– А как быть с моей иномирностью? Думаю, если мы будем разговаривать, это всплывет. Я ведь не знаю ничего о мире, политической ситуации, моде. О чем еще принято разговаривать за столом?

– О политике обычно женщины не разговаривают, хотя бывает в редких случаях. Рано или поздно о твоем иномирном происхождении станет известно. Де Йонку говорить можно, все равно он под клятвой и ничего не расскажет. Кстати, всем, кто работает в поместье, тоже можно говорить. Слуги и охрана не только под клятвой, но и договор заключили, так что можешь не опасаться. Что касается Харта, он неплохой менталист, но уж очень болтливый, поэтому, несмотря на его редкие способности, я нечасто привлекаю его к работе.

– Понятно, менталист-болтун при твоей работе может быть похуже, чем стихийное бедствие.

– Какое точное определение! – ехидно сказал Уорн, остановившись перед входом в малую столовую. – А еще он любопытен без меры. Харт, неужели ты думал, что я не распознаю слухач на пороге?

Специально для меня василиск вытащил из вазона в коридоре камушек серого цвета. Я хихикнула. Вспомнилось, как с помощью похожего девайса подслушала разговоры побратимов и придумала невесть что.

В столовой все было готово для завтрака. Большой стол, накрытый светло-голубой скатертью, заставлен десятком тарелок, пиал, чашек и маленьких салатниц. В комнате пахло свежевыпеченным хлебом и, кажется, лимоном. Побратимы и менталист уже сидели за столом, ожидая нас. Взглядом я сразу отыскала Раинеля, слова Уорна о том, что эльф едва не выгорел, очень обеспокоили. Для магов лишиться дара, видимо, ужасная перспектива, раз василиск так за него переживал. Раин выглядел уставшим: бледное лицо, слегка замедленные движения, синяки под глазами, но улыбнулся он искренне.

– Ольга, позволь представить тебе лорда Харта де Йонка, – ровным тоном сказал Уорн.

Первое слово, которое приходило в голову при взгляде на менталиста, – шалопай. Примерно моего роста, короткие каштановые волосы, любопытные карие глаза, подвижные брови и очень богатая мимика. Кого-то он мне напоминал. Кажется, какого-то американского актера.

– Очарован, леди Ольга, – восторженно пропел Харт и подмигнул.

Сомневаюсь, что у них положено петь и подмигивать при представлении. Теперь я понимаю, почему Уорн советовал мне не загоняться с этикетом. Похоже, менталист и этикет – это несовместимые полярности.

Я присела на стул, услужливо отодвинутый василиском, а Уорн расположился справа от меня. Это послужило сигналом к началу трапезы. Амран сразу сграбастал большую салатницу, сначала смело положил себе, а потом Раинелю, даже не спросив у последнего, хочет ли он.

– А-а-а? – удивился эльф.

– Мясо стриха способствует восстановлению резерва, – наставительно заметил Амран.

– Но я уже выпил эликсир, – попробовал сопротивляться Раинель.

– Выпил, теперь закуси, – посоветовал здоровяк, подкладывая на тарелку какой-то каши.

Рыжий перестал спорить и принялся за еду. Я тоже решила начать с каши. В поместье прекрасный повар, все было очень вкусно!

– Уорн, – начал Харт, когда мы все немного утолили голод, – а это правда?

– Что?

– Ольга из другого мира, – это был не вопрос, а утверждение.

Раинель уронил вилку. Уорн повернулся к менталисту.

– Значит, слышал, – холодно проговорил он. – Бесплатно сделаешь два десятка амулетов ментальной защиты.

– Да это грабеж! – возмутился Харт.

– Соглашайся, а иначе будешь тридцать штук делать, – серьезно посоветовал Лоран.

– Я согласен, – скоренько озвучил менталист.

– Кроме этого, – продолжил Уорн, – если еще что-то подобное брякнешь или поставишь любые следилки у меня в поместье, дорогу в мой дом можешь забыть.

Ого! Похоже, василиск очень зол. Харт как-то сразу поскучнел, но все же решил рискнуть:

– Но ведь… из другого мира. Да? – Де Йонк смотрел на кого угодно, но только не на меня.

– Да, так и есть, – решила вмешаться я, пока Харт окончательно не довел Уорна. Василиск разрешил говорить об иномирности.

– Невероятно! Грандиозно! Избранная богиней из другого мира! – восхитился менталист, а потом попросил: – Расскажи о своем мире. О богине, например.

Интересно, почему всех сначала интересует именно богиня? Вот если бы к нам попал человек из другого мира, его сначала бы спрашивали про магию, про существ, его мир населяющих, про традиции, а о вере в последнюю очередь.

– У нас в мире другие боги, я не поклонялась Орнии и вообще не знала о ее существовании. Никто не понимает, почему именно моя душа попала в кокон. Думаю, что произошла ошибка, но побратимы считают иначе.

– Ого! Ты ничего не знаешь об обрядах и ритуалах…

– Да! – согласилась я. – Вообще ничего не знаю, поэтому никак не могу быть избранной. Все же считаю, что один из жрецов что-то намудрил, поэтому душа призвалась не та.

– Нет, что ты! Такое невозможно. Жрецы, что бы там ни делали, не властны над душами, только богиня. Если душа попала в кокон, то только согласно ее воле. Значит, никаких сомнений в твоей избранности быть не может, – объяснил Харт.

– То есть «напилася я пьяна» можно было не петь, моя душа и так бы вселилась в тело? И жрецы, получается, не нужны?

– Нужны, – вмешался в нашу беседу Амран, – они передают силы богине и помогают, но как показал ритуал, Орния может обойтись и без их помощи.

– Получается, и без вашей помощи тоже? – что-то я совсем запуталась.

– Как это без их помощи? – удивился Харт. – Они тоже избраны богиней для этого обряда. Орния связала души, которые лучше всего подходят друг другу. То есть ваши души. Уорн и его побратимы клянутся в этом обряде защищать тебя и любить. По сути, все после этого – формальность и существует для того, чтобы укрепить вашу связь. А для завершающего ритуала совсем не надо учить молитвы, только движение душ, объединение.

– Э-э-э… любить? – переспросила я.

– Конечно! Орния – богиня любви… – начал рассуждать менталист, но его прервал Амран:

– Не только любви, но и прощения, мира, добра, справедливости. Орния олицетворяет милосердную тьму, символизируя сон и отдых, а Йари – сжигающий свет, символизируя огонь. Богиня покровительствует женщинам и девушкам, матерям и детям, облегчает роды…

– А мужчинам покровительствует этот Йари? – решила прояснить я.

– Настоящие мужчины – это те, кто защищают слабых: женщин, детей и стариков. Таким защитникам богиня тоже покровительствует. Йари, или белый господин, как его называют последователи, покровительствует мужчинам-воинам, он – бог войны. Именно поэтому с его жрецами не стоит заключать договоры о мире. Они считают договоры проявлением слабости или военной хитростью, чтобы потом внезапно атаковать врага.

Я смотрела на келрита, но боковым зрением заметила, как Уорн, глядя на Харта, показал на рот и ухо, а потом сделал непонятный знак рукой. Так-так… похоже, менталисту приказали помолчать, иначе ему заткнут рот и дадут в ухо. Ну, по крайней мере, так я интерпретировала этот жест. И Амран ловко перевел разговор от любви и завершающего обряда к теологическим тонкостям. Нет, возможно, у них тут любовь – это любовь в принципе к друзьям, братьям, к миру в целом, но как-то все это подозрительно. Они явно что-то от меня скрывают, но надо точно убедиться что.

– Амран, – прервала я пояснения келрита, – а какие у нас планы на сегодня?

– Я не знаю, у кого какие планы, но мне жутко хочется спать. Я всю ночь проводил обряды по призыву духов, – поведал Лоран, – а твоя лекция, Ам, подействовала как колыбельная.

– Мне тоже больше всего хочется завалиться на кровать и уснуть, – поддержал Раинель.

– О! Я бы тоже поспал, – включился менталист. – Уорн, у тебя какая гостевая свободна?

– Знаешь, Харт, – заботливо поведал василиск, – самый сладкий сон дома, а не в гостях.

Де Йонк понял намек и не решился спорить.

– Ну что ж, – Уорн поднялся, – Ольга, может, вы с Амраном позанимаетесь?

– Конечно! – согласилась я, в голове уже зрел план по допросу келрита.

– А что делать с… – Харт замялся, – с доказательством? Я забираю домой или оно… э-э-э… она остается у тебя?

Доказательства какие-то. Она… интересно, про кого это?