Кокон для души (страница 40)
– Нет. Но сейчас мы одни и говорим откровенно. И потом я буду тебя учить, а это значит, что надо будет полностью себя показать. Мне хочется, чтобы ты увидела меня: мои эмоции, чувства, поняла, узнала. Это меня возбуждает, – и ведь ни слова неправды.
Так, надо это прекращать. Возбуждает его чувственный эксгибиционизм. Одним нравится ходить голыми, другим все свои чувства напоказ выставлять. Блин, и, главное, передо мной. Неужели он влюбился? Нет, очень мало времени прошло.
– Раинель, а ты не можешь это все приглушить? – сказала я немного раздраженно. – И давай ты мне блоки покажешь?
Эльф явно расстроился, но меня его поведение только убедило в том, что закрываться надо научиться поскорее.
– Тогда ложись, попробуем по-другому, – мягко сказал эльф.
– Что ты задумал? – нахмурилась я.
– Ложись – и узнаешь.
Прислушавшись к эмоциям Раинеля, я не почувствовала ничего опасного и легла на спину.
– Руки вдоль тела, – подсказал эльф.
Сам он вытянулся рядом, осторожно взял мою руку и переплел наши пальцы.
– Почувствуй меня сейчас. Я спокоен, расслаблен… Добейся у себя такого же состояния, а теперь строй стену. Особенную стену: все в нее может войти, но не может выйти. Можно не стену, а что-то такое, что закроет твои чувства, но не будет препятствовать прохождению других.
Я представила трубу с клапаном. Когда поток идет внутрь, ничто ему не мешает, а когда наружу, клапан закрывается. Теперь надо было построить эту трубу у себя в сознании. Легче сказать, чем сделать.
Раинель оказался неплохим учителем. Несколько раз растолковывал и направлял, его спокойный голос завораживал. Он не показывал своей заинтересованности, но я почти постоянно чувствовала его желание, пусть не очень сильное, но все же…
После занятия я долго практиковалась одна, и на другой день блок начал получаться. Потом Раин показал еще несколько вариантов блоков. Частичный и полный. Полный запирал вообще все чувства и на вход, и на выход, а частичный позволял отсечь какую-то определенную эмоцию. Например, боль или злость.
Сейчас я вспоминала этот эпизод и думала о том, что неправильно поняла слова эльфа. Раин сказал, что они хотят меня. Похоже, он говорил не только о себе и Лоране, но и обо всех побратимах. Как же мне не хотелось их ссорить! А если дальше все будет так же развиваться, боюсь, мужчины начнут ревновать друг к другу.
Еще меня мучило осознание того, что я совсем не убивалась по Мише. Казалось, что если бы он увидел сегодняшнюю сцену с Уорном или посиделки на подоконнике с Раинелем, то он бы осудил. Почему я так мало страдала из-за его смерти? Почему так себя веду? Как я могу искренне радоваться, если его нет? Да, мне грустно и больно вспоминать о нем, но не более.
И ритуал. Не проходило и дня, чтобы я о нем не думала. Что делать? С одной стороны, меня гнетет то, что жизни побратимов зависят от моей, но с другой – я боюсь. Прежде всего боли, потому что мое тело девственно, а четверо мужчин – это тяжело. Помню, в моем мире, несмотря на нежность Леонида, все равно было больно.
Когда он начал говорить про второй раз, я сбежала в ванную и закрыла дверь. А тут четыре раза. И побратимов, несмотря на то что они мне нравятся, я не люблю и, наверное, не полюблю никогда. Как можно любить сразу четверых?
Да и после ритуала что будет? Будем вести себя так, будто ничего не случилось? Я буду закрываться от их эмоций, а они от моих? Может, как говорит Раинель, рассказать все? Снова поговорить о ритуале, о своих сомнениях и страхах?
Глава двадцать вторая. Откровенный разговор
Так я и заснула, пытаясь разобраться в своих чувствах. Проснулась ночью, сама не поняла почему. Оглядела комнату и заметила черную тень в углу. Испугаться не успела, потому что из сгустившейся тьмы вдруг вышел Лоран. Он был бос, одет в черный халат, влажные волосы на голове топорщились в разные стороны. Некромант открыто улыбнулся мне и подошел к кровати. Я хотела спросить его, что он тут делает, но слова застряли в горле, потому что Лоран буднично снял халат и оказался полностью обнаженным.
– Ыа-а-а? – ничего более связного я выдать не могла.
Как будто не замечая моего обалдевшего вида, некромант залез под одеяло, подвинулся ближе и, нависнув надо мной, сказал:
– Любимая…
Причем так нежно, мягко, прочувствованно. Все, что я была готова сказать про его наглость, мгновенно вылетело у меня из головы, а тараканы завопили на разные голоса: «Любимая? Он серьезно?! Любит меня?! О!» Пока я, впав в ступор, изображала бревно в постели, Лоран провел кончиками пальцев по моей щеке и осторожно прикоснулся к губам. Прохладные пальцы запустили мурашки по коже, я прерывисто вздохнула, и его губы, твердые, настойчивые, накрыли мои. Настырный язык проник в рот, мягко коснувшись неба. Меня окутал терпкий запах с едва уловимой ноткой химических реактивов – запах Лорана. Сквозь тонкую ночную сорочку я чувствовала его твердое прохладное тело, и сама, застонав, подалась ему навстречу… но тут проснулся мозг. Какого хрена?! Что происходит?! Я начала отбрыкиваться от Лорана. Не похоже это на него, да и чувств по связи нет! Это не Лор! Я отодвинулась и, свалившись с кровати, проснулась.
Обалдело оглядела светлую комнату и одеяло с подушкой, с которыми я отважно сражалась. Ну и сон! Охнув, встала на ноги, похоже, на бедре будет синяк, но ничего, есть Раинель, он вылечит лучше мази от синяков.
Надо же! Любимая! Просто-таки волшебное слово. Нужным тоном и вовремя сказанное, оно способно творить чудеса: прекратить опасные расспросы, уберечь от удара скалкой по голове и ввести в ступор для дальнейшего поцелования. Что ж мы, женщины, такие доверчивые?! Мужики этим явно пользуются, даже во сне пользуются, негодяи!
С превосходным настроением я спустилась в столовую, чтобы застать там Лину и трех ее мужей. Они как раз заканчивали планировать дела на сегодня. Видимо, другие слуги уже вышли, получив указания, и Лина говорила о чем-то семейном. Я застыла у входа, четверка меня не видела. Садовник Жаклиан обнял супругу, что-то сказал, а потом покрыл ее лицо поцелуями. Лина тихо засмеялась, а потом по очереди поцеловала своих мужей. Я не видела никакой ревности в их отношениях, никакой фальши. Наверное, надо было уйти, потому что то, что тут происходило, не было предназначено для моих глаз, но я не могла сдвинуться с места. Для меня странно было видеть отсутствие ревности между мужчинами. Не поверю, что тут все такие неревнивые.
Постаралась незаметно уйти из столовой, ноги сами понесли меня в сторону библиотеки. Где-то на середине пути я едва не столкнулась с побратимами. Они как раз возвращались с тренировки. Раинель выглядел так, будто бы им пропахали гектара два земли, используя вместо плуга. Весь в бурой земле, с растрепанными спутавшимися волосами, на вспотевшее тело налипли песчинки, штаны на коленях порваны. Лоран на его фоне смотрелся не так потрепанно: ссадина на виске, руки в грязных разводах, мятая одежда. Волосы Уорна посерели и слиплись, и только Амран выглядел как всегда, разве что вспотел немного и не надел рубашки, в отличие от остальных.
– Ты что, пахал на них? – вместо приветствия спросила я Амрана, стараясь не пялиться на его мощное тело.
– А что? Это неплохая идея: садовнику работы меньше и тренировка выносливости… – в шутку задумался келрит.
Какое-то время мне было по пути с побратимами, поэтому я пошла рядом с ними.
– Ты зачем ему такие чудовищные идеи подаешь? – прошептал Лоран мне на ухо, вызвав толпу мурашек.
– Да, неужели тебе совсем нас не жалко? – жалобно добавил Раинель в другое ухо.
Ох, как же они пахнут здорово! Никогда не думала, что потные мужики могут так вкусно пахнуть.
– Идите помойтесь, прежде чем перешептываться, а то вы грязные, как поросята, – улыбнувшись, сказала я.
– Поросята? Это кто? – поинтересовался Амран.
– Это такие животные, которые любят валяться в грязи.
В этот момент мы подошли к коридору, где располагались комнаты побратимов.
– Оля, ты в библиотеку? – спросил Уорн и, дождавшись моего кивка, продолжил: – Тогда через десять клепсидр спустись в столовую, мы как раз приведем себя в порядок.
Он скрылся за дверью своей спальни, как и остальные мужчины. Только некромант задержался, потому что его комната была самой последней.
– Лоран? – неожиданно для себя позвала я. Мужчина замер на пороге комнаты, обернувшись через плечо. – А у тебя есть черный халат?
– Да, есть, – некромант явно удивился вопросу, – а почему ты спрашиваешь?
– Ну, хм… мне сон приснился, и ты в черном халате, – все же надо разобраться, все ли мне приснилось, или, может, что-то было в реальности?
– А что я делал? – Лоран явно почувствовал мое смущение и заинтересовался.
– Целоваться лез, я от тебя отодвинулась и упала с кровати. Оказалось, что сражалась с подушкой. Теперь вот бедро болит, – пожаловалась я.
– Давай посмотрю, – предложил некромант, – только пошли в комнату.
Он первый из побратимов приглашал меня к себе. Такая же планировка, как у меня: две смежные комнаты, спальня и гостиная, разве что у меня побольше.
– Я сейчас! Помою руки. Если там просто синяк, полечу, если что-то более сложное, надо идти к Раину, – Лоран вошел в спальню, видимо, у него тоже там находился вход в ванную.
Комната некроманта мне понравилась. Коричнево-бежевые тона, легкие шторы на окне, по стенам висят картины в красных рамках. Присмотревшись, я заметила, что это что-то вроде фотографий, правда несколько мутноватых, но тем не менее лицо Лорана вполне угадывалось. Вот он и еще пятеро парней стоят возле большого здания, довольные и с большими, явно нечеловеческими, костями в руках. Вот он и какая-то девушка стоят обнявшись, вот еще одна «фотография» побольше и почетче остальных: Лоран в дорогой одежде сидит на стуле и держит в руках свиток и хм… гантелю? На пальцах некроманта два перстня. Сзади на стене схематичное изображение черного солнца, восходящего над горами. Я уже знала, что черное солнце – герб рода Хаукрорн, основателем которого являлся некромант.
– Как тебе? Достаточно величественно получился? – голос Лорана раздался совсем рядом.
Как же они все тихо ходят.
– Да, тут ты непривычно серьезен, – ответила я, повернувшись к мужчине.
Оказывается, Лоран помыл не только руки, он вымылся весь. И сейчас стоял передо мной в черном халате и босой. Мало того, я готова была спорить на миллион против ржавой банки, что под халатом он абсолютно голый.
– Я так понимаю, снился тебе именно этот халат? – догадался Лоран.
– Да. И ты случайно не заходил в мою комнату в нем? – с подозрением осведомилась я.
– Заходил, – ничуть не смущаясь, сознался мужчина, – но не сегодня ночью. А тогда, когда тебя мучили боли. Я по связи почувствовал и кинулся к тебе, но, кажется, ты даже не проснулась.
– Наверное, все же проснулась, но в подсознании отложился только этот халат, – сделала вывод я.
– Давай я посмотрю? – предложил Лоран и сел на колени рядом со мной.
Он смотрел на меня немного насмешливым взглядом, снизу вверх. В большом треугольном вороте халата виднелись красивая мужская шея со слегка выпячивающимся кадыком и обнаженная твердая грудь, покрытая редкими волосками. На шее на тонкой цепочке висело несколько странных подвесок – в форме капельки, похожая на пуговку и переверченная загогулина. Капли воды стекали с волос на шею и грудь некроманта.
– Смотри, – разрешила я, – на этой ноге, вот тут.
Лоран опустил взгляд и стал медленно задирать мое платье, обнажая ногу все выше и выше. По связи чувствовала, что его все это возбуждает.
Вот же, паразит! Растягивает удовольствие.
– Тут действительно синяк, – голос Лорана прозвучал немного хрипло.
– А ты что думал, сочиняю? – раздраженно ответила я.
Почему он так на меня влияет? Ну, задрал юбку, чтобы синяк полечить, но… ох. Лоран положил ладонь на мою ногу чуть выше колена и медленно повел вверх, что-то шепча при этом. Я закусила губу. Что же так долго лечит? Если ушибусь в следующий раз, пусть само заживает.