– Не совсем, – замялся Нзарим. – У меня есть теория, что аурное воздействие лорда Уорна слабеет или вовсе исчезает, когда вы вместе.

– То есть когда я рядом, аура не чувствуется?

Ллоя, когда мы переносились в поместье де Йонков, не боялась. Алия, мэр и его заместитель, первый раз увидевший василиска. Интересная теория.

– Да, я заметил, что, когда лорд Уорн с вами, мне намного легче! А на тренировках вас разделяют, и как будто плита на душу ложится, – поделился ощущениями Нзарим.

– Нет, что-то тут не сходится! Когда мы познакомились, ты боялся.

– Может, нужно какое-то время, чтобы это проявилось? – предположил нянь.

Я вспомнила свои первые дни в поместье и Лину, трясущуюся от страха. Если теория верна, то действовать начало только после обряда.

– Надо проверить эту теорию, когда Уорн вернется, – задумчиво проговорила я.

Забегая вперед, скажу, что Нзарим оказался прав. Непонятным образом мое присутствие нейтрализовывало влияние ауры василиска.

***

Сегодня Лоран почти целый день просидел в лаборатории, даже на обед не поднялся, коротко сообщив, что поест потом. Но спустя два часа все равно не пришел, поэтому я сама спустилась в подвал. Если нет времени, пусть хотя бы бутерброд съест и запьет местным чаем.

Лоран действительно был занят. Одетый в фартук из плотной материи и кожаные перчатки, он колдовал над котелочком. Нижнюю часть лица некромант закрыл тряпкой.

– Не помешаю? – тихонько спросила я.

– Нет, – голос из-под повязки звучал глухо, а чувства по связи искрились радостью.

– Ты ничего не ел, я тебе перекусить принесла. – Я продемонстрировала тарелку с большим бутербродом и кружку. – Есть немного времени?

– Есть, – кивнул он, стаскивая перчатки. – Сейчас состав должен немного остыть.

В небольшом котелке с закрытой крышкой едва булькало какое-то неароматное варево. Лоран снял фартук и повязку, вымыл руки в небольшой раковине. Отодвинув книги и бумаги, он освободил часть столика и, наконец, уселся на диванчик, чтобы поесть. Я примостилась рядом.

Пахло в лаборатории не очень приятно: едкими реактивами, спиртом и горелым маслом, поэтому я уткнулась Лорану в основание шеи и вдыхала приятный аромат его тела. Черт, даже не знала, что можно так балдеть от запаха чьего-то пота.

– Я грязный, – немного смутился Лоран, но, почувствовав по связи мои эмоции, довольно хмыкнул.

Вроде бы Лор немного привык к тому, что я забочусь о них, а все равно радуется, как маленький ребенок, любому вниманию. Когда я спускалась в лабораторию, муж был раздосадован и печален. Что бы он там ни делал, у него явно не получалось, но, как только увидел меня с тарелкой, сразу безумно обрадовался.

Амран, например, более сдержан в чувствах. Да, он радуется, но все равно создается впечатление, что для него это не является чем-то невероятным. Раинель рассказывал, что мать, несмотря на спесь, тем не менее поддерживала его занятия травничеством и алхимией и давала немалые деньги на дорогое оборудование и ингредиенты. Моя забота приятна эльфу, но я не чувствую в его эмоциях удивления.

А вот для Лора и Уорна все в новинку. Перекус на работу, небольшой массаж, чтобы снять усталость, поцелуи и объятия, а ночью стремление доставить прежде всего удовольствие им – все это воспринималось с запредельным по моим меркам восторгом.

– О чем задумалась? – Лоран уже съел немаленький бутерброд и запивал его отваром.

– О тебе, – ответила я. – Расскажи, почему ты такой?

– Какой? – удивился муж.

– Ты, почти так же как Уорн, восторгаешься любому вниманию с моей стороны. О тебе раньше никто не заботился, так?

– Почему же? Заботился.

– Мама? – предположила я.

– Старшие братья в основном.

– А почему не мать?

По связи от Лорана пришла неопознаваемая, но явно негативная эмоция: раздражение, боль, досада, неприязнь.

– Тебе неприятно говорить об этом?

– Неприятно, но все равно ты узнаешь, – Лоран развернулся и крепко меня обнял. – Я сильно поссорился с матерью. Сейчас мы почти не общаемся. Сестру последний раз видел, когда заканчивал шестой курс. Братьев и отца года три назад.

– А почему вы поссорились?

– Она хотела, чтобы я принял ее в род. Точнее, даже не так, она приказала мне принять ее в род, а я отказался, – некромант вздохнул. – Наверное, надо рассказать тебе с самого начала.

Лоран ненадолго задумался, а потом заговорил:

– Я родился восьмым ребенком в семье. Мама ждала девочку, но получались только мальчишки. Когда она была беременна, какой-то целитель-недоучка сказал, что будет девочка, а родился я. Форрис – старший брат – мне рассказывал, что она плакала, узнав, что родился сын. Наверное, именно поэтому она не очень меня жаловала. Подарков я получал примерно столько же, сколько остальные дети, но времени она со мной почти не проводила. Мне хотелось добиться ее любви, и я делал все для этого. Был послушным, рано научился читать и писать, помогал другим братьям, но все без толку. На все мои успехи она говорила: «Вот если бы ты был девочкой…»

Некромант опустил голову. Я чувствовала, что ему тяжело вспоминать прошлое, и как-то незаметно для себя переползла к Лорану на колени и стала гладить его по плечам.

– Знаешь, столько лет прошло, а из детства вспоминаются всякие глупости, – грустно улыбнулся муж. – Например, я нарисовал нашу семью и подарил ей рисунок, а она его сожгла при мне. Или когда у меня обнаружились способности к некромантии, она сказала, что дар этот никчемный и бесполезный.

– Неправда! Ничего не бесполезный! – возмутилась я. – Ты спас четверку Девейда! А Илай, имея каплю этого дара, спас мне жизнь. Твой амулет отпугнул Мигонью. Благодаря тебе живы многие люди, не думаю, что мой амулет единственный, который ты создал. Если у нашей дочери обнаружатся способности к некромантии, я буду очень рада.

– У Алии, вероятнее всего, откроется именно дар некромантии, – Лорана немного отвлекла моя пламенная речь. – Ее отец – некромант, дед и прабабушка по материнской линии тоже.

– Это замечательно. Думаю, Итрис был бы рад, если малышка пойдет по его стопам.

– Жаль, что моя мать не думала так же, как ты, – муж прижал меня к себе. – Для нее самым главным было то, что дар этот непрестижный. Много не заработаешь. И я понял, что заслужить ее любовь не смогу. Мне стало все равно. Я начал сбегать из дома, тайно курить легкие наркотики, выпивать, подворовывать, хулиганить. Однажды меня притащили домой пьяным. Знаешь, сколько мне было? Пятнадцать. А мать только и сказала, что знала, что ничего путного из меня не получится. Ничтожество – вот как она меня назвала. Я орал, что ее ненавижу, а потом проспался и решил уйти куда-нибудь далеко, чтобы никогда никого не видеть. Мне тогда жить не хотелось.

Неудивительно, что он так неуверен в себе, если его так чморила мать. Сволочь! До сих пор Лоран вспоминал этот момент с болью в груди. Мне хотелось утешить мужа, поэтому как-то само собой поглаживания переросли в поцелуи, мои губы нащупали его. Едва чувствующаяся горечь отвара быстро растворилась в нашем поцелуе, сердечная боль Лорана превратилась в желание. Мы с трудом оторвались друг от друга.

– Тебе действительно неважно то, что я был вором? – немного отдышавшись, спросил Лоран.

– Неважно. Я люблю тебя таким, какой ты есть, – созналась я. – А потом что было? Ты решил выучиться на некроманта?

– Да, решил. Мне хотелось уехать, а это была неплохая возможность, но мать не дала денег на школу. Я уж совсем отчаялся, самому такую сумму не заработать. Однако ко мне пришел отец и сказал, что оплатил обучение на год вперед, – руки Лорана гладили меня по спине, я склонила голову на его плечо.

– И мать ничего по этому поводу не сделала?

– Мать не обрадовалась. Не сказать, что мы жили бедно, но лишних денег не водилось. А тут оплата обучения за год. Я благодарен папе. Мать он никогда не любил, но меня поддерживал.

– Погоди, – перебила я, – мне Амран рассказывал, что браки одобряет богиня, и бывает, что благословение не дается.

– Да, все правильно. В нашей семье как раз такой брак. Просто по договоренности капиталы матери и двух моих отцов объединили в один. Они несколько раз ходили в храм, но благословения так и не добились. Тем не менее всем мама говорила, что Орния одобрила их брак. Сам я случайно узнал, что на самом деле благословения не было, да и не могло быть. Отцы не любили мать, а мама, кажется, только себя и любила.

Вот это свекровь, прости господи! Мамаша, елы-палы.

– А дальше все просто. Мне понравилось учиться. Я окончил школу шести стихий, перешел в академию, потом закончил ее с отличием, – продолжал Лоран. – Отец смог оплатить только три года моей учебы: два в школе и год в академии, потом я стал зарабатывать сам. Еще стипендию выбил. Итрис тогда мне здорово помог. Семь лет в академии работал и учился без выходных. Каждый день с утра до вечера. Меня заметили, пригласили в аспирантуру, хорошо отозвались о моих научных разработках. Почти год я жил в рениверской пустоши, набирал материал, работал и работал. Дважды меня чуть не разорвали твари пустоши, но я выжил, кое-что придумал. После моего доклада на кафедре меня попросили преподавать. Я согласился. Когда объявили отбор, то все, о чем я думал, это увеличение резерва. Потом испытание, братание и титул барона, который нежданно-негаданно упал мне в руки.

Наверное, Лоран вспоминал, как Патария вручила ему баронство. На его лице обозначилась улыбка, по чувствам словно подул приятный ветерок.

– Все это время с матерью я почти не общался, только с братьями и младшей сестрой, – Лоран нахмурился, улыбка исчезла, – но после того, как я получил титул, мать явилась ко мне. У нас с ней состоялся очень неприятный разговор. Она давно мечтала стать аристократкой, поэтому потребовала принять ее в род.

– Вот это наглость! – не удержалась я. – Когда ты хотел учиться, она отказалась оплачивать обучение и знать тебя не хотела, а когда ты с помощью своего дара, который она называла никчемным, пробился в люди, нарисовалась с требованиями!

– Да, неприятная была сцена, – поморщился Лоран. – Побратимы видели. Потом она несколько раз отлавливала меня, пыталась давить, уговаривать, утверждала, что раскаивается в том, что погорячилась, но я даже видеть ее не хотел. Сейчас она уже немолода, может, надо помириться, но я видеть ее не хочу. Возможно, потом, когда ее не станет, я буду жалеть об этом, но не сейчас.

Такое признание выбило меня из колеи. Я не знала, что сказать, как утешить мужа.

– Знаешь, Лоран, это не ты должен искать примирения, а она. Если сам придешь к ней мириться, то она решит, что на тебя можно давить или на меня через тебя. Ты уверен, что тебе это надо? – внутри меня грызло неприятное чувство, потому что я вроде бы препятствовала примирению матери и сына, но при таком раскладе понятно, что свекровь начнет использовать Лорана. – Знаешь, а вот с твоим отцом я хотела бы познакомиться.

– Если бы отец тогда не нашел денег, страшно представить, что бы было, – поделился муж.

Мы еще некоторое время сидели на диване, разговаривали, а потом целовались. Я попросила Лорана рассказать о даре некромантии, когда и как он проявляется. Отец Алии – Итрис – неслабый некромант, надо быть готовой к неожиданностям.

Через полчаса вонючее варево остыло до нужной температуры, Лоран продолжил работу, а я убежала гулять с Алией.

***

Две недели прошли без каких-то изменений. Разве что время от времени мне приходилось выдерживать атаки обеспокоенных мужей. Чего стоил только Амран, храбро приготовившийся соблюдать целибат, пока ребенок не родился. Все мои заверения о том, что Раинель разрешил, прошли мимо мозга. Пришлось соблазнять собственного мужа, он держался до последнего.