– Где гарум? – рявнул мужчина на зашедшего только что вилика. Тот низко поклонился, пережидая гнев хозяина.

– Плывет, господин. Скоро все будет, господин, – и на всякий случай поклонился еще ниже.

Отшвырнув послание Суллы, Офелла встал из кресла, и кивком позвал за собой верного раба. Стоило прогуляться, чтобы убедиться в правильности выполнения предыдущих приказов самому.

Так или иначе Офелла вышел на форум, попадая в толчею. Видимо, какое-то собрание, о котором ему не сообщили. А если будет голосование, то может стать даже интересным…

– Прошу сдать оружие.

Медленно, нехотя, Офелла сдал глациус, кинжал… При этом смерив взглядом стражника, что потребовал у него сдачи оружия. Закон – законом, но он выше закона! Как смеет кто-то у него сдачи оружия, для чего вообще? Что здесь происходит?

При этом Офелла подавлял нервозность – состоится ли заговор, если уже в плане возникали задержки и ошибки? Тот же гарум Квинт Добрелла обещал добыть еще пару недель назад…

Глава 3

Было одурманивающе приятно видеть радостные, подобострастные лица, которые кланялись, лишь завидев его. Офелла охотно вскидывал руку в римском приветствии, внимательно слушая выкрики из толпы:

– Вот он, настоящий победитель Мария!

– Покоритель Пренесте!

– Виват, Офелла! Виват!

Народ видел в нем победителя и признавал за Офеллой право вершить судьбу многострадальной Республики. И ведь видел непросто так, Офелла действительно имел полное право ожидать подобную встречу.

Стражник тем временем, убедившись, что высокопоставленный господин сдал все оружие, и не решившись проверить самостоятельно, наклонил голову, жестом позволяя пройти:

– Проходите, господин, – указал он.

А крики из толпы тем временем набирали силу, пока народ не начал скандировать в едином порыве:

«Консул! Консул! Консул!»

Офелла задохнулся от внутреннего восторга, не ожидая, что его притязания на консульство, не имея ранее опыта работы ни в единой магистратуре, поддержит народ. Значит, он это заслужил! Заслужил своими делами! Пусть это нарушало законы Республики, не самые первые устои, высеченные кровью на законах двенадцати таблиц…, но ведь и Республика стала другой. И он, Офелла, отныне будет в числе первых, кто возродит Республику в блеске прежнего величия.

Офелла сделал глубокий вдох, втягивая ноздрями разряженный воздух. Ослепленный предстоящими свершениями, Офелла не обратил внимание на то, что один из скандирующих людей лишь раскрывает рот, не произнося ни звука, и лишь ближе и ближе подбирается к нему.

– Консул! Консул! Консул! – ревел народ на Форуме.

Раскланиваясь по сторонам, как на трибуне, Офелла на периферии зрения заметил странный блеск. Когда обернулся, было слишком поздно – гладиус наемного убийцы уже плотно сидел между ребер, поразив сердце. Резкая боль стремительно сковала полководца.

Расширенными от непонимания глазами, всадник разглядывал лицо своего убийцы, который отпустил рукоять меча и сделал уверенный шаг в сторону, позволяя себя схватить. Но прежде убийца провернул рукоять, сделав полный оборот. Он понимал, что делает – кровотечение после такого уже ни за что не остановить… по сути Офелла получил себе смертный приговор.

Пока Офелла медленно опускался на колени, теряя силы, народ на форуме прекратил скандировать, и то тут, то там, слышались крики ужаса. Все поняли, что только что произошло.

– Они убили нашего консула! – молнией пронеслась первая догадка.

– Офелла ранен…

Словно круги на воде от брошенного камня, слухи расползались по площади, и криков становилось все больше.

Последнее, что увидел в своей жизни Квинт Лукреций Офелла – храм Диоскуров, где с высоты за его смертью наблюдал сам Счастливый Сулла, застывший в лучах садящегося солнца, как статуя Аполлона.

* * *

– Счастливый, центурион Дилий убил Офеллу!

Задержанного, едва не растерзанного толпой убийцу притащили на суд к Сулле, бросив перед ним на колени.

Убийца тяжело дышал, по подбородку его стекала кровь. Но он оказался не сломлен, прямо смотрел на великого полководца, а потом неожиданно произнес.

– Я сделал это, Счастливый.

Сулла лишь взмахнул рукой, приказывая отпустить мужчину, даже не посмотрев на него. Двое солдат, приведших убийцу, переглянулись.

– Он убил Офеллу… – робко возразил один из них. – Народ негодует и требует казни.

Сулла медленно покачал головой.

– Я убил Лукреция, так как он меня не послушался.

* * *

– Держи его…

Договорить пират не успел. Решив не тратить время, я оглянулся по сторонам, и резким ударом ноги ударил одного из своих стражников в пах. Самый коварный удар – тот, которого ты не видишь и не ждешь. Пирата согнуло и чтобы гарантированно вывести его из строя, я добил его коротким ударом локтя в висок, не давая и шанса на ответный удар. Процессия впереди только начала останавливаться, услышав непонятный шум, а я уже бил второго головой о стену, благо что ушли не так далеко от входа. Раздался хлопок, череп у пирата оказался крепким, в стене даже небольшая вмятина осталась.

Отметив, как противник стекает по стене на пол, я заметил, что ко мне бросились несколько человек из охраны торговца, или как тут называли «самого главного владельца живым товаром»?

Выйти через тот же вход, что и заходили, было бы просто глупо – там еще не позабылись вошедшие, и меня попытается остановить первый встречный. Значит, надо пробиваться к другому выходу, который здесь наверняка есть.

– Остановите его! – закричал капитан пиратов, но что меня зацепило – в голосе не было недовольства или враждебности. Ничего из того, что можно было бы ожидать услышать в голосе того, кто теряет деньги. Странно.

Я сделал небольшую отметку в голове с подписью «подумать на потом». На размышления сейчас не осталось времени, и я быстро оценил обстановку. Нижний зал являлся и переговорным, а переговоры в Древнем Риме велись, как правило, за накрытыми столами. Вот и здесь стояли четыре длинных стола, заставленные кувшинами, амфорами и вазами с разными напитками и едой.

Чувствуя себя героем из дешевого боевика, я подскочил к столу и со всей дури наподдал ногой по краю ближайшего стола, заставляя его перевернуться и отлететь в нападающих. Хорошо, что стол был не из дуба, иначе бы такой подвиг закончился сломанной костью. Моей, как ни странно. Но в Риме деревянную мебель делали из более легких древесин, вроде оливы или туи, так что отлетела столешница четко в живот врагам, явившись хорошим аргументом для остановки.

Решив сократить путь, да и занимая выигрышную позицию, я вскочил на другой стол, и побежал по нему к двери на противоположной стене. Может – выход на другую улицу торговых рядов, может – во внутренние помещения павильона, но в любом случае, поможет убежать.

Безоружный, я пользовался всем, что попадало под руку и ногу – то подсвечник отправлял в голову, то метким пинком отбрасывал кувшин, заставляя подавиться гневными выкриками капитана пиратов. Впрочем, тишины это не образовало, потому что каждый из присутствующих старался докричаться. До меня или до напарников – непонятно, потому что в этой какофонии просто ничего не слышно.

И когда я готовился сделать последний прыжок, из той самой двери, к которой я направлялся, появилось еще десять человек. С оружием, молча, они медленно брали меня в кольцо, и не оставляли возможности пробиться к выходу.

Оглядевшись, я спрыгнул со стола и подхватил один из упавших гладиусов охраны, машинально примерив его по руке. Так просто я не сдамся. Парочку этих уродов я точно заберу с собой на тот свет.

– Как у вас тут интересно… Стоять! – в том же проходе, через который заходили и мы совсем недавно, стоял важный господин в окружении своей охраны. И именно ей он скомандовал приказ остановится, когда они достали оружие, готовые напасть на меня.

Мужчина привык к освещению, рассмотрел разбросанную еду и посуду по полу, стонущих под столом охранников, и перевел взгляд на меня. Пару секунд осознавания, и вот он расплылся в дружелюбной улыбке.

– Ну здравствуй, Тит Ливерий, достойный сын своего отца! Рад, что наша встреча состоялась несмотря на все трудности, тяготы и невзгоды!

Вот так и раскрывают инкогнито – обычно те люди, которых ты не знаешь… Хотя вроде бы мужик вел себя спокойно и вежливо, без холодности или высокомерия, так что в данном случае проще подыграть, и разбираться по ходу, чем продолжать прорываться с боем на выход. Это я всегда успею, оружие то отдавать я не собираюсь.

– Рад встрече, – осторожно-вежливо ответил я, и услышал непонятный хрюк откуда-то со стороны. Посмотрев туда, обнаружил «немого», который в полном шоке рассматривал меня и мое представление, явно не понимая, что видит, слышит и что происходит. Я его понимал, впрочем. Но не отказал себе в удовольствии понаблюдать, как брови немого лезут все выше и выше на лоб.

– Мы тебя ждали, мальчик, – еще одна улыбка в мою сторону от вошедшего мужчины, и сразу последовали приказы для стражи:

– Опустите оружие, приберите здесь все, и оставьте нас вдвоем. Живо!

Кряхтя и постанывая, стражники вставали, и ставили на место опрокинутую мебель и посуду. Откуда-то выскочили рабы в белых коротких тогах, и засуетились: постелили скатерти, унесли все так и не приходящего в себя триерарха на носилках, увели немого… Я просто наблюдал, разминая ноющие от кандалов запястья, и заняв такую позицию у стены, чтобы никто незаметно не подобрался. Но после приказа незнакомца на меня даже не смотрели.

– Прошу к столу, – предложил широким жестом собеседник присоединиться к нему и первым занял кресло у богато накрытого стола. Я сел напротив, на колени устроив гладиус. Нет, оружие убирать я не собирался.

Рассматривая незнакомца, я отметил его возраст – наверняка в отцы мне годится, если не в дедушки (я ведь так и не знал возраст того самого Тита Ливерия, в чье тело неведомым образом попал). Внимательные карие глаза, уже седые волосы, сохраняющие пока что свою густоту… Да, пока определять возраст на глаз я так и не научился – разница в несколько тысяч лет акселерации давала о себе знать. При этом мужчина был подтянутым, хорошо сложенным и с военной осанкой. Сразу понятно, что большую часть своей жизни он провел в лагерях.

Мое внимание к собеседнику тот оценил полулукавой ухмылкой, и налил себе вина из кувшина.

– Наверное, не помнишь меня? – отпив глоток, мужчина довольно прищурился, а я подумал по поводу «Трудно забыть то, что еще и не знал». Однако мотнул головой, отвечая на заданный вопрос и собираясь применить технику, спасавшую меня все годы жизни: «Побольше слушать, поменьше болтать».

– Я друг твоего отца, Марк Перперна Вейентон, и я командую отбывшими на Сицилию марианцами. Операция по твоему спасению далась ой как непросто, но спасибо Халидопу. И

Я не сразу понял, кого именно надо благодарить, а затем медленно перевел взгляд на капитана пиратов, который уже очухался от прилетевшего в голову кувшина, и улыбкой показавший, что все в порядке. Даже руку приветственно поднял, прежде чем окончательно встать по стеночке и перебраться за наш стол, садясь с моей стороны, но на почтительном расстоянии.

– Приношу свои извинения за полученные неудобства, но твое прибытие на Сицилию не должно было вызвать вопросов. Ни у кого, – пояснил Вейентон, отпивая вино.

Я продолжал внимательно осматривать старого вояку. Мысли роем кружились в голове. Вейентон явно ожидал от меня реакции.

– Интересный был план, – выдал я нечто пространственное, стараясь не показать интонациями свое отношение к происходящему. Значит, план по спасению? Кого от кого? Что здесь вообще происходит?