– Теперь твоя, – с той же самой, бесячей меня отеческой улыбкой, ответил Марк. – Теперь твоя, мой мальчик, поэтому и говорю, что ты дома, Тит.

Я запнулся и внимательно посмотрел на собеседника, решая, как должен на это реагировать тот самый Тит Ливерий.

– Благодарю за заботу, мне трудно пришлось после смерти отца, – вежливо ответил я, добавив грусти в улыбку. Раз такую недвижимость отдают с такой легкостью, то и загадки тут особо нет: вилла наверняка не так давно принадлежала кому-то из сторонников Суллы, а марианцы ее отняли так же, как делают сулланцы. Официально, с документами, и без возможности отказаться. Знаю, проходили. Странно, что поменялся остров, поменялась партия, а методы одни и те же, и снова я в этом всем участвую.

– Тебе надо отдохнуть, а вечером у нас собрание, – продолжил Марк Вейентон, наконец остановившись посреди колоннады. – Передаю тебя в руки вилику. Эй, Филоник, иди сюда мой хороший!

На зов Марка пришел раб в светлой тоге и без ошейника на шее. Действительно, вилик поместья, управляющий. Все еще раб, но со своим именем и некоторыми привилегиями. Светловолосый мужчина средних лет смерил меня внимательным взглядом и перевел его на Марка, без слов внимая приказам.

– Поручаю вашего хозяина вашим заботам. Пусть отдохнет, наберется сил, почувствует себя дома. Иди, Тит Ливерий, иди, мой мальчик, – мужчина подтолкнул меня рукой, и снова улыбнулся. Еще немного подобного, и я буду подозревать в нем нехорошие мотивы, которые не связаны с политикой и властью.

– Прошу вас, господин, – поклонился мне Филоник, и показал, куда идти. – Все готово для вашего отдыха.

Я пошел вслед за Филоником, успев заметить, что Вейентон, проверив, что я отправился куда следует, развернулся и зашел в другой коридор. Думаю, собрание будет здесь же, и друг моего отца также отправился отдыхать после долгой дороги за город и не менее долгой экскурсии. И стоило так меня водить и устраивать экскурсии, если эта вилла принадлежит мне, и мы вроде как никуда не собираемся ехать? Или это такой же подвох, как в Помпеях? По крайней мере, я не видел документов собственности, так что просто взять и поверить на слово мужику, которого встретил сегодня с утра на рынке рабов, не мог себе позволить.

Как предстояло отдыхать мне, стало понятно, когда вилик привел меня в сад при вилле – среди подстриженных кустов, клумб с яркими цветами, стояли статуи из розового мрамора, в небольших купелях журчали фонтаны, изредка встречались колонны и арки, просто установленные вдоль дорожки, но главное, куда и вел меня старший раб – это небольшая мощеная площадка примерно в середине сада. На четырех мраморных столбах на позолоченных цепях висела здоровенная ванная, от которой валил пар.

Что сразу подкинуло мне мысли про русский фольклор и воспоминание о первом дне в древности.

Из-за кустов материализовались давнишние танцовщицы, в еще более облегченных вариантах костюмов. По сути, на них были только топики и легкие набедренные повязки, которые больше открывали, чем закрывали.

– Прошу вас, господин, располагайтесь, – указал мне на ванную Филоник, и испарился среди кустов. Да, по скорости появления и исчезновения, рабы этой виллы могли посоперничать с рабами с помпейской виллы.

– Мы вам поможем, господин, – заговорила одна из девушек, и, скомандовав подругам, принялась медленно и аккуратно развязывать и раскручивать многочисленные ткани моей одежды. Я не сопротивлялся, решив, что раз в первый день не получилось насладиться мулатками в ванной, потому что меня захотели убить, то здесь вряд ли что-то произойдет. И стоит воспользоваться шансом хоть немного отдохнуть без постоянной необходимости контролировать сон, шаги, дыхание и прочее, прочее, прочее, без чего в этом мире оказалось не выжить.

И только оказавшись полностью обнаженным в приятной теплой ванне, я обнаружил, что с этого места открывается вид на море сквозь сад. Одна из девушек принялась намыливать меня тонкой тряпочкой, вторая подала охлажденную чашу с легким вином, а третья подавала мне сразу в род сладковатый виноград, стоило лишь посмотреть в ее сторону.

И я полностью погрузился в созерцание с возвышенности виллы моря и скал, даже не сразу заметив, что одна из рабынь принялась наигрывать на лире что-то легкое и ненавязчивое, но так подходящее к закатному солнцу, падающему в море.

Еще вчера я был пристегнут цепями в душном трюме, а сегодня наслаждаюсь жизнью здесь на вершине, но весь фокус в том, что если расслабиться и пустить все на самотек, то меня будет ожидать суровая расправа.

В моей реальности тот же Вейентон не примет бой у Помпея, а просто сбежит, и всех сторонников Мария начнут давить, как разбежавшихся тараканов. Выяснив, что марийцы пытались организовать очаги сопротивления, их будет ждать только позорная смерть, отнимающая честь мужчины посмертно.

Помирать, пусть даже с музыкой, второй раз – отставить. Поэтому, что мы имеем на текущий момент?

Марк Перперна Вейентон – наместник Сицилии, уважаемый в Риме человек (до недавних пор), который прошел cursus honorum. Его род не особо давно заявил о себе, и начал с незаконного присвоения римского гражданства. Собственно, без этого и не было бы ничего. Однако всего за несколько десятилетий предки Марка первыми с неримскими именами попали в Капитолийские фасты. Что внушало уважение и делало честь тем славным людям, пробивающимся с самых низов.

Сам же Марк Вейентон принадлежал к «молодой» аристократии, и потом примкнул к Марию, а не Сулле, потому что никоим образом не мог продвинуться дальше претора, при наличии старой власти и устоев. Ничего не ново под луной. Как «старые» не могут, а как «новые» не хотят.

На Сицилии Вейентону было просто – он был связан с ней еще с дедовских времен (его дед подавлял здесь восстание рабов, да так и остался). То есть – представитель коренного населения острова.

Вот со всех сторон такой положительный и правильный персонаж, однако полностью просто взять и довериться я ему не мог, не смотря на все его «мой мальчик» и «мой дорогой Тит».

Потому что Помпей в оригинальной истории дал Перперне просто и спокойно уйти, а такое было возможно при наличии тайной договоренности, согласно которой Помпей гарантировал личную безопасность Вейетону в обмен на контроль над Сицилией.

Другой вопрос, что у Сицилии действительно были отличные шансы превратиться в оплот марийского сопротивления. Все к этому шло, и оставалось пока тайной лишь текущие союзники Вейентона в этой политической борьбе за власть.

И мне предстояло заняться именно этим. В такой битве важно, кто у тебя в отряде.

Многие из командиров Мария не погибли, просто бежали, однако по прежнему были уважаемы и любимы у простых солдат. То есть, за ними могли пойти обученные ветераны, а не только что мобилизованные юнцы, не знающие, с какой стороны берется гладиус.

Например, Луций Корнелий Сципион Азиатский подойдет. Две его армии, одна за другой, перешли на сторону противника: первая к Сулле, вторая – к Гнею Помпею Магну. Но он блестящий полководец, и его хорошо бы заполучить к себе. Потому что именно с его бывшими солдатами придет Помпей (в реальной истории), и эти легионы могли бы перейти обратно, что обескровит нападение Помпея.

Еще я подумал по поводу одного маленького, но многочисленного фактора, о котором «в приличном обществе» не принято было говорить на Сицилии. Но этот фактор оставим на план Б, а пока проще сосредоточиться на полководцах.

В идеале, просто стоило посмотреть, кто именно явится на собрание, и уже исходя из этого, решать, что и как делать дальше. Но вот чего я точно не собирался делать – быть пешкой в руках остальных.

– Мой господин слишком задумался… Неужели ему не нравится? – из мыслей меня выдернул тихий голос одной из рабынь, которая поднималась с легкими поцелуями вверх по моей груди, приближаясь к лицу. Для этого ей пришлось сильно наклониться через бортик ванной, отчего топик из тонкой ткани намок, обрисовав силуэт груди и горошинку соска.

– Нравится… – хрипло ответил я, решив хотя бы временно выкинуть из головы всех мужиков, и отдать должное этой хрупкой, очаровательной брюнетке, которая с таким лукавством и нежностью смотрела на меня, что мыслей не оставалось. Оно и к лучшему. Такой отдых мне тоже нужен.

Я подтянул к себе девушку поближе, заставив распластаться по мне, и поцеловал безымянную рабыню, чувствуя, как по плечам скользят не менее ласковые ручки другой девушки…

Глава 5

Солнце давно скрылось за краем моря, ванна остыла, и мне пришлось вылезать из нее. Полностью удовлетворенный и расслабленный, я молча подставил тело под мягкие руки рабынь, позволяя стереть с себя воду. Глупышки, тают от одного моего взгляда, даже вскользь.

– Пойдемте, господин, ужин уже готов, – как только меня замотали в новую тунику из биссуса, появился Филоник. – Вот сюда, прошу за мной.

Стол накрыли в крытой колоннаде неподалеку от сада. Очень удобно, и вид, опять таки, прекрасный. Потому что девушки хоть и поменялись, но продолжили танцевать, наигрывая на лире ненавязчивую мелодию. Прекрасно.

Если бы так продолжалось еще пару дней, мог бы привыкнуть, но ощущение ненадежности и подозрения не оставляло. Бесплатный сыр – только в мышеловке, и если тут такой здоровенный кусок, то после его съедения использовать будут меня и в хвост, и в гриву.

– Есть ли пожелания у господина, которые мы не смогли учесть? – проворковал вилик.

Я покачал головой. Стол был уставлен мисочками с разными видами оливок и маслин; салатами из овощей; были и горшочки с мясным рагу, и блюда с запеченой морской рыбой. Разумеется, и нарезаные сыры разных видов, хоть я в них и не разбирался. И все это под легкое разбавленное и охлажденное вино, к которому я начал привыкать, хоть и старался не налегать, помня о предстоящем собрании заговорщиков.

– Все свежее, мы готовились к вашему приезду, – продолжил ворковать вилик. – Попробуйте же! И если вам что-то не понравится, велите выпороть повара плетью…

Плеть оставим про запас, а вот блюда захотелось попробовать. Вкусная, плотная еда – самое то после долгого путешествия по морю, сражения в торговом павильоне на рабском рынке и многочасовой экскурсии. Когда я закончил с ужином, честно говоря, идти на какое-то собрание уже не хотелось, глаза сами начинали закрываться. Впрочем, моего желания никто не спрашивал, ведь были те, кто отдал другие указания. Когда тарелки опустели, а ночная темнота стала густой, вновь послышался голос вилика.

– За вами пришли, господин.

Филоник материализовался из-за колонны. Проводил меня к выходу, чуть более настойчиво, чем следовало. Насторожило, что выход был не парадным, а, скорее, черным – небольшая калитка в ограде виллы, дорожка от которой вела к кухне и подвалам. То есть – ты, конечно, хозяин и господин, мы все тебя очень любим и ждем, спасали всеми силами… Но выходить ты должен так, чтобы никто не видел.

Филоник открыл калитку, и из темноты выступил старик с факелом в руках. При его неярком и пляшущем огне я смог разглядеть женщину, которую сопровождала своего, видимо, мужа. В руках она держала повод от довольно уставшего на вид мула, с огромной бочкой на спине.

Почему меня терзают смутные сомнения, что бочка приготовлена для меня? Я ожидал головорезов с гладиусами наготове, а вместо этого старик со старухой, и мул с бочкой. Странная компания для сопровождения “дорогого мальчика, которого нам так не хватало”.

– Мое почтение, – скомкано поприветствовал меня старик беззубым ртом.

Сопровождающие поклонились, и старик, кряхтя, спустил бочку с мула. Если у него возникли трудности даже с пустой тарой, то как он планировал ее закидывать обратно?

– Прошу вас, господин, залезайте. Вот тут подушечка, вот отверстия для дыхания, не беспокойтесь, господин, – забормотал мужчина.

Я приподнял бровь, поправляя свой гладиус на поясе.