Чтобы поскорее избавиться от чувства гнетущей напряженности между ними, Лада поспешила в дом, а когда вернулась, взяла под уздцы свою лошадку и отвела к фургону. Работник конюшни, ответственный за перевозку, помог привязать Сакуру и предложил Ладе место в кабине. Сегодняшний день мог бы стать самым счастливым в ее жизни, но внутри все по-прежнему болело, тянуло и душило от тревоги. В желудке стоял ком, так и норовящий попроситься наружу. Целый хоровод догадок одна ужасней другой не давал ей покоя. Вдруг папа ей солгал? Но тогда к чему такие траты, если у него финансовые проблемы… И вообще— имеет ли для Абагаева хоть какое-то значение долг отца? Даже если отец расплатился с ним сполна, с чего бы ему оставлять ее в покое?

Дорога в частный загородный дом отдыха, при котором располагались конюшни и элитная школа верховой езды, заняла около двух часов. Несомненно, условиям, в которых будет содержаться ее прекрасная Сакура, могли позавидовать некоторые люди: тепло, чистота, уют, природа, лучшие корма и медицинское обслуживание. Поскольку лошадка оказалась прекрасно обученной для выездки, с ней и дальше готовы были заниматься дрессурой. Ее вполне можно было подготовить к соревнованиям самого высокого уровня. Если бы, конечно, сама Лада это потянула… Да и денег это стоило немалых. На данный момент она остановила свой выбор на простом содержании и собиралась обсудить все с отцом. Не исключено, что он готов был стать спонсором в соревнованиях, но поскольку сам совершенно в этом не разбирался, скорее всего, полагался на нее.

Пристроив свою лошадку в стойле и переговорив с персоналом, Лада взглянула на часы и поняла, что ей уже пора ехать, если она не хотела оставить своих гостей одних. Вызвав такси, она немного прогулялась по парку дома отдыха и направилась к воротам. Пока ждала, решила проложить маршрут до дома, чтобы прикинуть время. В этот момент прямо перед ней остановился автомобиль. Лада подняла голову и почувствовала, как по телу от макушки до самых кончиков пальцев на ногах растекся холод, обездвиживая мышцы и лишая дара речи. Перед ней стоял черный Бентли, передняя пассажирская дверь которого раскрылась, и из нее вышел здоровенный бугай в черном классическом костюме. Этого Лада, вроде бы, еще ни разу не встречала. Он приблизился к ней и протянул ей мобильный телефон. Растерявшись, она смотрела на гаджет так, будто не понимала, что это.

– Возьмите, пожалуйста, трубку, – вежливо, но достаточно настойчиво произнес охранник. Будто загипнотизированная, она взяла мобильный и поднесла его к уху.

– Да? – слабо пролепетала Лада срывающимся полушепотом.

– Здравствуй, моя хорошая. Я соскучился, Лада… Ты даже не представляешь как… – раздалось на том конце трубки, и Ладу с ног до головы пронизал холод от знакомого голоса и от пронизывающе похотливых интонаций. – Не хотел торопить события, но не смог удержаться. Ты должна немедленно приехать ко мне, и это не подлежит обсуждению, – приказал он наконец, противно хмыкая в трубку в предвкушении.

– Я-я… Я не могу… – слабо запротестовала Лада, как всегда теряя в присутствии этого монстра дар речи. – Мне нужно ехать домой. Меня сегодня ждут гости.

– Подождут, – уже более резко и недовольно оборвал ее Роман Олегович. – Не хочется напоминать тебе о нашем договоре. Я бы хотел, чтобы все вышло по-хорошему, но если придется, то я могу и по-плохому. Я уже понял, что ты девица с характером.

– Мой папа ничего вам больше не должен! – резко выпалила она в отчаянии. – Он сам мне сказал! Я не обязана быть с вами! Не обязана терпеть все это! Вы мне противны! – на этот раз впервые за все время она позволила вырваться наружу всей неприязни, всей ненависти, всему омерзению, что она чувствовала по отношению к этому человеку.

В ответ раздался лишь противный почти бесшумный ледяной смех. Он жутко зашелестел в трубке, будто смех мертвеца, готового и ее утащить на тот свет.

– Ты ошибаешься, моя птичка… – зашуршал в ухе гадкий притворно ласковый шепоток. – Твой отец всегда будет у меня на крючке. У него может быть ошибочное ощущение свободы, но это не так. Он зависит от меня во всем и прекрасно об этом знает. В любой момент я могу поставить его в безвыходную ситуацию, как и многих других, так же легко, как тебя… Советую тебе очень хорошо подумать, прежде чем мне отказывать. Ты даже не представляешь, в какую опасную игру я могу с тобой сыграть. Заверяю – тебе она очень не понравится…

Некоторое время Лада просто стояла на месте и дрожала мелкой дрожью, пытаясь себе представить, что с ней будет, когда она опять сядет в эту ужасную машину, и что случится, если ее привезут в логово этого типа и если она позволит ему к себе прикоснуться… К горлу подкатила знакомая тошнота. Однако потом все мысли, все сердце, все нутро заполнил образ ее отца, счастливого, ласкового, доброго, любящего ее больше всех на свете и любимого, готового ради нее на все.

Тогда Лада стиснула зубы, из ее глаз потекли слезы, но она поспешно стерла их резким и злым движением руки, не желая демонстрировать свою слабость. Что ж, этот день был одним из самых счастливых в ее жизни. Наверное, это был аванс, и теперь пришла пора расплачиваться за беззаботную роль принцессы, которую она привыкла играть всю жизнь. Лада резко сунула мобильный в руку телохранителя. Он медленно поднес его к уху и выслушал инструкции. Затем открыл перед Ладой заднюю дверь автомобиля и с невозмутимым видом наблюдал, как она садится на заднее сидение.

ГЛАВА 6

Несколько месяцев спустя…

Семен Михайлович вернулся домой с работы уже пару часов назад, но дочери до сих пор не было. Десять вечера на часах… Где только ее черти носят?! Тучный мужчина, кряхтя, поднялся с кресла и, со стоном разминая больные суставы, заковылял к окну. Отодвинув штору, вгляделся в темные уголки сада, посмотрел через высокий забор на внутреннюю поселковую дорогу. Сквозь узкую линию деревьев проследил, как вдоль внешнего ограждения поселка промчался какой-то автомобиль. Приблизительно рассчитав время, обеспокоенный отец выждал пять минут, но автомобиль явно пронесся мимо. Нет, не едет, дрянная девчонка!

Вернувшись к столу, взял в руки телефон, отыскал в недавних звонках ее номер, уже собрался было набрать, но в последний момент остановился. Ведет себя как последний идиот! Контролирует взрослую дочь, как какую-то пятилетку, донимает допросами, звонками, сообщениями, никуда не отпускает без сопровождения, четко следит за ее расписанием и внимательно отслеживает, чтобы она ему следовала. От такого тотального контроля кто угодно умом может тронуться, но только не его любимица… Лада всегда была хорошей, умной девочкой, послушной, заботливой, внимательной и очень осторожной… А после сеансов у психотерапевта отношения между ними и вовсе стали образцово-показательными. И как раз именно поэтому у него всякий раз сжималось сердце, когда ее не было рядом. Проверить, где она находилась в любой момент времени, было не проблемой. Можно было позвонить водителю или детективу… Только в последнее время ему и этого было мало. Гораздо больше его волновало, что было у нее на уме… Это постоянно его донимало. Откуда только такая паранойя?

Не выдержав, Семен Михайлович все же взял телефон и набрал номер детектива. Гудки пошли, но тут он услышал звук разъезжающихся въездных ворот и выдохнул с облегчением.

– Да, Семен Михайлович! – с готовностью ответили в трубке.

– Я-а ва-ам потом перезвоню, – коротко бросил он и прервал звонок.

Еще пять минут мучительных ожиданий – и открылась входная дверь на первом этаже. Он услышал голос дочери, здоровающейся с прислугой, – просто музыка для ушей. Еще минут через пять – стук в дверь его кабинета, потом она раскрылась и на пороге появилась его любимица. Отец оглядел ее внимательным, встревоженным взглядом и в итоге улыбнулся. Просто гора с плеч! Жива, здорова, немного устала, но улыбается привычной ласковой улыбкой.

– Привет, папуль! – поздоровалась она, порхнула в комнату и поцеловала его в щеку.

– Здра-авствуй, мое золотко! – тоже заулыбался Семен Михайлович, придерживая дочь за плечи и заглядывая ей в лицо. – Ка-ак прошел день?

– Да ничего, как обычно, – коротко пожала плечами она, отводя взгляд. Такой лаконичный ответ, конечно же, не мог удовлетворить сходящего с ума отца, поэтому он выпустил из объятий явно напряженную его излишним вниманием дочь и решил все же позднее вновь набрать детектива. А пока что он присел на диван, закурил сигарету и внимательно наблюдал за Ладой, пытаясь вычислить, откуда она могла сегодня вернуться так поздно. Надетое на нее трикотажное платье с длинным рукавом, на первый взгляд, казалось довольно скромным, однако, на самом деле скорее напоминало чуть удлиненный свитер выше середины бедра. Тонкую талию подчеркивал широкий кожаный ремешок с красивой пряжкой, на запястьях блестели дорогие часики и браслеты, на пальцах – колечки, в ушах – модные сережки. Дочь по-любому выглядела дорого и элегантно, притягивала к себе взгляд. К тому же при ее идеальных ножках короткое платье смотрелось провокационно, особенно с сапогами на высоких шпильках, которые она носила. Насколько он помнил, утром она была одета по-другому, проще и скромнее, значит, после обеда она переоделась… Интересно знать, для чего? Точнее, для кого? Отец тяжело вздохнул, переполняясь новыми тревогами, когда дочь вдруг вырвала его из размышлений довольно громким окликом.

– Ну па-ап! Ты что, совсем меня не слушаешь?! – возмутилась она, уперев руки в бока.

– Прости, золотко, я задумался. Что случилось?

– Да ничего… Я просто сегодня пытаюсь поговорить с тобой на важную тему уже второй раз, а ты будто где-то не здесь. В обед ты сказал, что занят, а теперь…

– Ах, вот в чем дело! – усмехнулся Семен Михайлович, вдруг вспомнив, какие события предшествовали их последней встрече.

Лада упала в кресло, откинулась на спинку, закинула на подлокотник ноги и мученически закатила глаза.

– Пап, это так глупо – снова нанимать мне телохранителя… – жалостливо протянула она, как обычно делала, когда пыталась его разжалобить и очаровать одновременно. – Будто я какая-то важная персона… Я ведь уже не маленькая, чтобы меня постоянно сопровождали… На меня и так косятся из-за того, что водитель на занятия привозит… Это же не элитная частная школа, где все такие же… Это вуз. Тут люди разные, и я как белая ворона… А теперь еще какой-то бугай опять будет везде за мной таскаться… Это просто какой-то бред!

Отец не стал перебивать всю эту предсказуемую тираду, ощущая стойкое дежавю. Выслушал внимательно и терпеливо, затем вздохнул довольно безразлично, чтобы не демонстрировать слабость и неуверенность. Нашарил на журнальном столике зажигалку и пачку Treasurer и привычным жестом раскурил сигарету. Это немного успокоило.

– А вот это мы уже обсужда-али сто ра-аз, – не торопясь, начал он. – Ты просила да-ать тебе время, чтобы немного отдохнуть, отойти от того, что произошло летом, потом адаптироваться в институте… Я обеща-ал тебе, что не ста-ану вмешиваться в твои дела-а, да-ам тебе некоторую свободу… Но Ла-ада… Все это не зна-ачит, что защита тебе не нужна-а. Все это время я иска-ал подходя-ащего кандида-ата. Собственно, я-а как ра-аз хотел поговорить с тобой о нем. Из всех, что к на-ам приходили, он действительно лучший. Опыт боевых действий. Прекра-асная физическая подготовка. Чемпион по армейскому рукопа-ашному бою. К тому же есть опыт работы в солидной охра-анной организа-ации. Но са-амое гла-авное – о нем хорошо отзыва-ается руководство и бывшие клиенты среди моих знакомых. А это уже кое-что, ка-ак-ника-ак… Телохранитель просто идеа-альный.

Лада мученически закинула голову назад, театрально изображая отчаяние.

– Идеа-альный? – скептически скривилась она. – Па-ап, а ты не думаешь, что когда кто-то кажется идеа-альным, то тут что-то нечисто? У него совсем нет недостатков?

– Ну что ты, моя-а хорошая. Наверняка-а есть. Ка-аждый человек не без греха-а. Но я-а проверил его по всем своим кана-алам и ничего такого кримина-ального не нашел. Поря-адочный, честный, принципиа-альный па-арень – та-ак его характеризуют все, кто имел с ним дело. Впрочем… ты зна-аешь – я всегда буду начеку. У меня везде есть глаза-а и уши. И лучше бы ему меня-а не разочаровывать.

– Лично меня он уже успел разочаровать, – пробурчала она, скрестив на груди руки и обиженно поджимая губы.

– Неужели успел обидеть? – Семен Михайлович удивленно приподнял брови.

– Мы столкнулись с ним у входа. И он мне нагрубил.