Развод за каменной стеной (страница 14)
Доверить свою хрупкость, зная, что он не сломает. Защитит.
Это случилось со мной впервые, я никогда не была такой открытой. Такой обнажённой.
Он что-то почувствовал во мне. Откликнулся взглядом. Но не спешил.
Качнул головой, словно прислушиваясь к чему-то. А потом медленно, словно преодолевая сопротивление встречного ветра, начал наклоняться ко мне.
Мир перестал существовать. Остались только он, я и непреодолимая тяга друг к другу. Жар, которому никто не мог противостоять.
На мгновение он замер в миллиметре от моих губ.
Моё сердце пропустило удар.
Спасибо, что встретила
Время стало тягучим и вязким. Взмах ресниц, губы, раскрывшиеся мне навстречу. Идеальные, влекущие.
Мне хотелось самой рвануться вперёд. Преодолеть этот бесконечный миллиметр и упасть в счастье его объятий. Но в этой сладостной пытке было что-то правильное. Что-то такое же важное, как в первом поцелуе.
Мне одинаково хотелось продлить эту пытку и прекратить, разорвав поцелуем или прикосновением. Мы пульсировали в такт биения сердца, и когда его дыхание обожгло мои губы, раздался автомобильный гудок.
Напряжение зазвенело в ушах, рассыпалась битыми осколками не случившейся близости, ободрало кожу наждаком разочарования. Зуев качнулся назад, словно от удара, но не ушёл.
Юркнув на заднее сиденье машины, подхватила Андрюшку, который оттолкнулся от руля, перелезая назад. Захотел достать игрушку или устроиться на сиденье от усталости или скуки.
Я уткнулась в его мягкие волосы и старалась не расплакаться от внезапно накрывшего меня разочарования. Меня никогда так не размазывало! Никакой из мужчин не имел надо мной и сотой доли влияния Зуева! Никогда!
Никому я не готова была безоговорочно подчиняться. Мистика какая-то!
Я резко зажмурилась и снова распахнула глаза, бережно прижала сынишку к груди. Думала, что Зуев попрощается и уйдёт, но он и не подумал оставить нас в покое.
– Ночь на дворе, Валерия. Забирайте сына и пойдёмте.
– Куда? Зачем? – Растерялась я. Мне было некуда идти, но Зуев был последним человеком, которому я была готова в этом признаться.
– Я провожу вас домой. А по дороге вы мне расскажете, что делали с ребёнком одна на улице.
В его голосе послышалась едва сдерживаемая злость. Он протянул руку, предлагая помочь выбраться из автомобиля, но я увернулась. Прикрылась Андрюшкой, который начал хныкать.
Сын умаялся за весь день и хотел спать. А тоже хотела! Но мне некуда было идти. Я собиралась как-то переночевать в машине, а потом решать вопрос с временным проживанием, потому что постоянно я собиралась жить в доме Зуева.
В доме, который он мне продаст. Но если я сейчас поднимусь с ним, то домой не смогу войти, потому что Вадик поменял замки. А в квартире Селезнёвых злющий Иван. Он меня и на порог не пустит. Не для того он меня выгонял.
– Быстрее, Валерия! Не заставляйте меня ждать. Я здесь тоже не собирался задерживаться. Мы и так уже много времени потеряли. Пожалейте ребёнка.
Он снова протянул руку, и я поняла, что долго прятаться не получится. В его глазах полыхала злость, смешанная с досадой. А ещё решимость доставить меня домой.
Деваться мне было некуда. Я глубоко вздохнула и позволила Зуеву вытащить меня из салона машины. Он взял меня за локоть, а когда я начала вставать на ноги, поддержал Андрюшку.
Мы не давили на него всем своим весом. К тому же Артём был таким мощным, что легко мог поднять нас обоих и нести на руках до самой квартиры. Но когда я выпрямилась и его лицо оказалось близко, в свете фонаря на лице Зуева мне почудилась испарина.
– Закрывайте машину и ведите меня к вашему подъезду.
Мне пришлось устроить Андрюшу на левом плече, усадив на руку. Сумочку я всегда перекидывала через шею, чтобы не ловить, если она начнёт скользить по плечу. Сейчас я сделала так же.
Пискнул брелок, и машина закрылась, замигав огоньком сигнализации.
– Вы можете нас не провожать. Мы вполне можем дойти сами.
Зуев зло усмехнулся.
– Вижу я, как вы можете сами. Одиннадцатый час, а вы ещё не в постели. О себе не думаете, так хоть сына пожалели бы. Вот у вас семейка: мать безалаберная, отец вообще где-то шляется! Ребёнок страдает. На вас надо в опеку пожаловаться! Пусть разбираются!
– Не надо в опеку! – Запротестовала я. – Мы хорошие родители, и о сыне заботимся!
– Вижу я, как вы заботитесь! Где ваш муж?
Едва с его губ сорвались последние слова, как из-за поворота выскочил Вадим, со спортивной сумкой через плечо. Он на секунду остановился, оценил обстановку, а потом снова рванулся в нашу сторону.
Его волосы были мокрыми, словно он не успел их высушить после душа. Сумка оттягивала плечо. На лице расцвела неестественно лучезарная улыбка.
– Лера, родная! Ты снова вышла меня встретить после тренировки! Андрюша заскучал?
Вадим пожал Зуеву руку, чмокнул меня в щёчку и подхватил сына на руки.
– Мы оба заскучали. Да и ты знаешь, что он готов тебя встречать от самого спортзала.
– Это верно. А вы, Артём, собрались к нам в гости?
– Нет. – Зуев дёрнул головой, словно стряхивая с себя недовольство. – Я как раз из гостей вышел. Хотел проводить вашу жену, думал, что она тут заблудилась на ночь глядя. К тому же ребёнку спать давно пора, а она по двору бродит.
– Да бросьте, Артём. Лето, тепло. Я редко задерживаюсь с тренировки, а Андрюша ждёт. У нас уже такая традиция появилась. Где-то раз в месяц Лера спускается с сыном встречать меня после спорта. Нам всем нравится.
У подъезда мы попрощались. Я открыла магнитным ключом дверь. Вадим уже перешагнул порог, а я придерживала дверь. Тоже двинулась в подъезд, когда Зуев, ни на кого не глядя, сказал, – приходите в понедельник в офис к 12-ти. Обсудим продажу дома.
На этом он развернулся на каблуках и скрылся за поворотом. Я замерла у большого окна в холле, и через минуту под окнами промчалась та самая машина, которую я видела в гараже Зуева.
Куда деваться?
Вадим со спортивной сумкой через плечо и Андрюшкой на руках дошёл до середины холла с диванами и остановился. Ждал меня. А едва я с ним поравнялась, увидев, что Зуев умчался на своей машине, недовольно заговорил, – Лера, что вообще происходит? Какого хрена ты попёрлась на улицу ночью? Ваня позвонил, кричит в трубку, что ты ушла с Андрюшкой, так я бегом с тренировки бежал. Мировой рекорд бы поставил, если б засекли скорость. Чего тебе у Селезнёвых не жилось?
Он двинулся в сторону лифтов, но я его удержала и кивнула в сторону диванов. Села сама, и Вадиму ничего другого не оставалось, как устроиться рядом.
С засыпающим Андреем на руках он смотрелся очень естественно. Сынишка льнул к его груди, как к родному. И это отзывалось болью в моей душе. Родной отец не качает, не гуляет, не играет, а его брат – пожалуйста. Но и одно и другое меня только раздражало сейчас.
– Мне жилось, Вадим. Просто Иван решил, что я не с тобой только потому, что он мне помогает. Он думает, если лишить меня поддержки, если мне будет негде жить с Андрюшкой, я буду более покладистой и выйду за тебя замуж.
Я старалась говорить так, чтобы никого не задеть. Не выставить монстром Ивана. Не сделать больно Вадиму. Но, судя по его выражению лица, он думал так же. Жаль.
Но Клюев не стал выкручивать мне руки. Посидел, подумал. Говорить, какая я недальновидная не стал.
– Давай сделаем так, Лер. Сейчас поднимемся к Ивану. Поживёшь пока у них. Потом решится с домом Зуева и станет понятно, как тебе жить дальше.
– Не надо к Ивану. Он принял решение. Он в доме хозяин. Не будем же мы разрушать семью, потому что нам так захотелось. Нравится нам или нет, но это он мужчина. Ему решать, как будет в его семье, в его доме, а не нам. Даже если ситуация сложная. Это нечестно. Лучше в машине ночевать.
Андрюшка заворочался, и Вадим уложил его удобнее. Он долго на меня не смотрел, а когда поднял глаза, уже был снова почти спокойным.
– У тебя всё, как надо для жены, Лер. Почему же такая фигня с семьёй, а?
Мне стало неловко. Да и что сказать? Моему мужу нужно другое? Другая!
– Не знаю, Вадим. Спасибо тебе, что снова выручил. Донеси, пожалуйста, Андрея до машины. Я там постелю и уложу его сзади.
– А сама?
– Разложу пассажирское сиденье по максимуму. Я однажды так ночевала.
Он дёрнул головой.
– Сдурела совсем? Не боишься ночевать на улице? Правильно Зуев к тебе с вопросами приставал.
Меня аж тряхануло от обиды.
– А ещё что Зуев сделал правильно? Что вы вообще все ко мне пристали? Все, просто все знают, как мне надо жить! И все лезут в мою жизнь! – Я перевела дыхание. Собралась с силами, чтобы не разреветься. Сжала кулаки и продолжила. – Но тебе не приходит в голову, что вы так помогаете, как вам выгодно? Иван выставил за дверь, чтоб его лучший друг был счастлив. А у меня он спросил? Хочу ли я такого счастья, или снова буду видеть, что это не моё, но терпеть и ждать, когда лопнет терпение. И неважно у кого оно закончится быстрее: у меня или у тебя. Это всё равно будет больно. Только сожрёт ещё несколько лет жизни. Ты понимаешь, что мне и вспомнить после свадьбы нечего? Сразу забеременела и начался токсикоз. А муж закончился. И за последние 3 года я помню или беременность, или Андрюшку. А Вадика не помню. – Я посмотрела Вадиму прямо в лицо. – Ты хочешь так же? Тебе этого хочется?
Вадим нахмурился и замотал головой.
– Но у нас же может быть всё по-другому.
– Не знаю. Пока думаю, что нет. Нельзя вступать в отношения, если нет чувств. Если просто негде жить, даже с ребёнком. Нельзя обманывать и надеяться, что постепенно загорится. А если нет? Так и жить на сырых дровах? Зачем вы меня к этому подталкиваете?
Вадим помолчал. Чмокнул спящего Андрюшку в лобик. Подул на его чёлку. А, когда сын поморщился во сне, улыбнулся.
– Чтобы тоже начать жить, Лер. Чтобы не ждать, что тот ты сейчас где-то будешь нуждаться и позвонишь. Что разведёшься и тогда… А просто начать жить каждый день. Но я вижу, что пока тебе этот вариант не подходит. А на какой-то другой я не способен. Видишь ли, я тоже живой человек. Я тоже чувствую разное, и оно не всегда меня радует. Да что далеко ходить? Увидел сейчас тебя с Зуевым, и чуть не сдох от ревности. Понимаю, что у вас ничего нет и виделись один раз. Но внутри, словно огонь полыхнул. Захотелось кинуться на него и орать, чтобы отошёл подальше. А лучше вообще никогда не смотрел в твою сторону. Удивлена? А у меня всё время так! Я себя держу, как пёс на цепи. И Ваня ошибся. Он думал, что если ты будешь жить у меня, у нас быстрее закрутится. Но я к себе не позову. Не потому, что ты не хочешь, а потому, что я не смогу больше сдерживаться, и это всё сломает. А как мне потом жить в своей квартире, когда ты уйдёшь? Думать всё время: она здесь пила чай с лимоном, а здесь лежала без одежды? Как мне потом не сдохнуть в этих стенах?
Его голос сорвался. Он закашлялся, пытаясь восстановить звук и самообладание. Отвернулся.
– Вадим, я этого и не прошу.
– И хорошо! Я бы тебе отказал. Время позднее. Я отвезу тебя на квартиру, которую сдаю внаём. Там как раз клининг отработал. Живи пока там. Остальное решим в понедельник. А то Зуев тот ещё затейник. Чувствую, сделка лёгкой не будет.
Беспокойная ночь
В квартире, которую Вадим сдавал внаём, было всё. Тот минимальный набор, которого достаточно для ежедневной жизни. Но не для радости. Там чувствовалось, что всё это, только чтобы не ночевать на улице. Без домашнего тепла и уюта.
Но именно это мне и было сейчас нужно. Это была обезличенная история. И, правильно сказал Вадим, у него тоже были чувства, и к ним надо было относиться с уважением.