Рыбки в пятнах света (страница 6)
Крошечная тихая деревенька в горной долине. Облокотившись о перила каменного мостика, переброшенного через стремительный поток, он рассказывает о своем детстве. В горах темнота наступает быстро, но мы настолько увлечены разговором, что не замечаем, как она спустилась на деревню, а еще надо искать ночлег. Спотыкаясь во мраке на незнакомой дороге, мы названиваем в первый попавшийся дом, чтобы спросить дорогу.
Другая картина: мы, одетые в плащи, идем дорогой, проложенной через голые поля. Урожай только что собрали.
Ветра нет, на землю падает теплый дождь, но он нас не сильно беспокоит. Сырость, висящая в воздухе легкой дымкой, скорее освежает, чем тяготит. Мы вдыхаем полной грудью поднимающиеся от земли запахи весны. Кажется, так можно идти и идти, далеко-далеко, не останавливаясь.
Или: вечером на каком-то проселке нас застал ливень.
Мы со всех ног бросаемся искать, куда бы спрятаться, и укрываемся в крошечной будке, возле которой останавливался местный автобус. Стоим, обмотав полотенце вокруг головы, молчим и смотрим на струи воды, стекающей с крыши.
Такие моменты кажутся теперь очень далекими, потому, наверное, что тогда мы были счастливы. Не так уж давно все это было, однако мы больше никогда не увидим эти картины, запечатлевшиеся в моей памяти в тонах сепии.
Он постоянно рассматривал путеводитель по горам S.
Я много раз видела его за этим занятием, но никогда не пыталась присоединиться к нему, предпочитая спокойно листать путеводитель, когда оставалась одна. Бывая вместе, мы почему-то боялись говорить о том, как тянет нас в те места.
Как-то вечером, в конце лета – начале осени, когда воздух чист и безмятежно спокоен, мы сидели в сумерках, потягивая пиво, и разговор зашел о том, куда мы поедем в следующий раз.
Конечно, каждый знал, о каком месте думает другой.
Реликтовый буковый лес маячил в нашем воображении как далекая цель.
И при этом ни я, ни он не решались назвать пункт, к которому мы так стремились.
Потому что оба понимали, что это наш пункт назначения, конечная остановка.
Мы давно знали, что когда-нибудь этот день наступит, но не представляли, как все будет.
А потом было знамение.
Я хорошо помню этот момент.
Зима. Одна из первых зимних ночей.
У него появился новый шарф. Был выбран со вкусом – светло-серый, очень ему к лицу.
– Какой цвет! Откуда он у тебя? – спросила я мимоходом, протягивая руку, чтобы потрогать обнову.
Пушистый, местами прошитый блестящими нитями, шарф напомнил мне сладкую вату.
– Э-э… вот купил на днях, – пробормотал он в ответ, непроизвольно отстраняясь, чтобы я не могла дотянуться до шарфа.
Моя вытянутая рука повисла в воздухе.
Передо мной будто окно закрыли, я почувствовала себя покинутой и опустошенной.
В этот миг я все поняла.
Кто-то завоевал его сердце.
И этот шарф, похожий на сладкую вату, он получил от нее.
Было понятно, что она ему очень дорога. Вот почему он инстинктивно отвел мою руку.
Интересно, догадался он тогда, что я почувствовала?
Так или иначе, с того самого дня мы начали постепенно отдаляться друг от друга, и он тоже это понимал.
Зима близилась к исходу, понемногу уступая дорогу весне. Мы сидели в прозрачных сонных сумерках, в которых была разлита тревога.
Пили пиво и, заговорив о следующем нашем путешествии, решили, что отправимся в горы S.
И мы поехали. Это было прошлым летом.
* * *
Уж не помню, откуда у нас появилась идея немного изменить имена при бронировании тура. Проводников было несколько, шансы, что нам назначат именно того человека, были невелики. И мы поехали, не зная, какую соломинку вытянем – длинную или короткую.
Оглядываясь назад, я понимаю, какими мы были наивными. Наши головы были забиты сладостно-горькими фантазиями, совсем как у маленьких детей, погруженных в свои шалости. Мы рассчитывали устроить себе развлечение, когда можно будет вдоволь посмеяться вдвоем, наслаждаясь близостью.
Мы думали, а вдруг нам повезет, и жребий выпадет на него. Бывают же случайные совпадения. Слабая надежда у нас где-то теплилась, но вряд ли мы всерьез ожидали, что именно он станет нашим проводником.
Так я стала Акико Такахаси… Хироси Такахаси и Акико Такахаси.
Обычно мы называли друг друга Хиро и Аки. Записались под чужими именами, но выбрали их специально так, чтобы не сильно отличались от настоящих. Так легче реагировать, если кто-то вдруг окликнет.
Для незнакомых людей мы выглядели обычной супружеской парой. И мы не хотели, чтобы тот человек узнал, кто мы на самом деле. Перед поездкой мы об этом договорились.
Нам хотелось, чтобы эта поездка стала памятным событием. Для нас и ни для кого больше. Только и всего. И в мыслях не было, что он может каким-то боком вторгнуться в нашу жизнь.
* * *
Конечно, горы S приобрели для нас особое значение после того, как мы узнали, что он обосновался там.
От кого и где мы услышали об этом, сейчас уж и не припомнить.
Казалось, мы всегда знали, что тот человек служит проводником в горах, хотя мы прежде ни разу не встречались.
Но это не имело большого значения. Мы его никогда раньше не видели. Он не имел отношения к нашей реальной жизни, и нам было абсолютно безразлично, существует он или нет.
И тем не менее время от времени нам доставляло удовольствие поговорить на эту тему. С точки зрения возможности почувствовать себя персонажами фильма, описывающего в том числе и нашу скромную драму, от которой трепетали наши сердца.
Сказать, что, выбирая место для поездки, мы не ждали, что случится что-нибудь драматическое, – значит покривить душой. Однако мы искали лишь ощущения драмы, ее теоретической возможности, но не драмы как таковой. Теперь я это понимаю.
Но именно драма и ожидала нас впереди.
Так мы стали ее действующими лицами, хотя должны были наблюдать за ней со стороны.
То, что случилось, привело нас в страшное замешательство и вызвало решительный разрыв между нами.
«Если бы ты знал… если бы мы только знали», – снова слышу я собственный хриплый голос.
Это голос бесталанной актриски, которой надоело изображать своего персонажа, но все равно приходится играть свою роль до конца.
– Так кто же все-таки убил его?.. Или почему он умер?
Сощурившись, Хиро переводит на меня беспокойный взгляд, который через мгновение становится совершенно бесстрастным, и отчетливо произносит:
– Разве не ты это сделала, Аки?
Я тоже смотрю на него.
В воздухе повисает напряженная тишина.
Так кто же довел того человека до смерти? Человека, с которым мы впервые встретились во время той поездки. Нашего отца.
Глава 7
Тихиро Такахаси и Тиаки Фудзимото.
Вот как нас зовут.
Такахаси – девичья фамилия нашей матери. До трех лет мы росли вместе, а потом Тиаки сменили фамилию, потому что ее отдали в другую семью.
Мама на эту тему не распространялась. Она была из бедной семьи, а после того как мы появились на свет, стала много болеть, и, видимо, у нее не оставалось другого выхода, как сдать Аки в чужие руки.
Память – вещь сугубо индивидуальная.
У меня есть приятель, утверждающий, что четко помнит последовательность событий в своей жизни с двухлетнего возраста. Поверить в такое трудно. А есть другой, который говорит, что почти ничего не помнит о годах, когда он учился в начальных классах. Тоже сомневаюсь, что это возможно.
Себя я считаю обычным в этом смысле. Что было в детском саду и тем более до него, помню очень смутно. Отдельные воспоминания начали выстраиваться в цепочки, уже когда я пошел в школу.
Честно говоря, я не чувствовал, что у меня где-то есть сестра или брат.
Хотя, если подумать, в памяти осталось ощущение, будто в доме в моем раннем детстве был еще какой-то ребенок, но вырос я один и, достигнув возраста, когда уже начал что-то понимать, решил, что это был кто-то из соседских детей.