Митико снова глубоко поклонилась. Юки на прощание помахала мне рукой. Я ответил ей тем же. На лице Юки появилась улыбка. В тот момент, хотя у меня никогда не было ребенка, я, кажется, немного понял чувства Митико, готовой рисковать своей жизнью ради дочери. Может быть, не все дети такие, но при виде Юки, особенно ее улыбающегося лица, сердца взрослых наполнялись решимостью. Я поклонился матери и вышел в коридор. Внезапно мне в голову пришли забытые сейчас слова о непоказной преданности.

Вот такая преданность, вероятно, была свойственна Митико. Однако поскольку направлена она была на такого маленького человечка, это было не очень заметно окружающим. Возможно, мне следует вести себя так же, но легче сказать, чем сделать. Если меня подстрелят, будет больно. И вообще, в этом ли мое предназначение? Я снова стал ломать голову. Но у меня не было сомнений, что кто-то должен разрешить ситуацию.

Глава 7

1

На следующее утро, 10 апреля, я проснулся, как обычно, от колокольного звона Юкихидэ, но так устал морально и физически после вчерашнего приключения, что совсем не чувствовал себя отдохнувшим, поэтому не пошел в большой зал на завтрак. Только сходил в туалет и снова заснул.

Я проспал около двух часов и проснулся чуть позже восьми утра. Почистил зубы, привел себя в порядок и вышел из комнаты. Там я увидел группу мужчин, разговаривающих в конце коридора. Я поспешил к ним, гадая, не случилось ли чего-нибудь снова.

Среди мужчин я заметил Сакаидэ. Еще там были Кадзуо Инубо и отец с сыном Футагояма. Подойдя к ним, я поздоровался. Они были настолько поглощены своим разговором, что, казалось, вообще не заметили моего присутствия, но при звуке моего голоса все обернулись и, заметив меня, молча поклонились. Однако никто не сказал и слова в ответ на мое приветствие. Лица у всех были бледными и подавленными. Было ясно, что снова произошло что-то серьезное.

Внезапно меня охватило напряжение. Я посмотрел в сторону находившейся рядом «Мукадэаси-но-ма». Может быть, что-то с Митико и ее дочкой? Их не было видно. Я почти испугался. В глубине души я молился, чтобы это были не они.

– Что случилось? – робко спросил я, чувствуя биение сердца у себя в горле. – Что-то снова произошло?

Сакаидэ медленно кивнул. Я посмотрел на его бледное лицо. У меня было предчувствие, что его бледные губы сейчас сообщат мне об ужасной трагедии. Серьезное выражение его лица подсказывало, что эта трагедия превосходит все, что случалось раньше.

– Пожалуйста, скажите, в чем дело?

– Мория, – внезапно сказал Сакаидэ.

– Мория? – Я не сразу понял значение сказанного. – Мория? Он… не может быть…

– Он убит. Нашли его тело, – твердо сказал Сакаидэ.

Я потерял дар речи. Тот самый повар. Такой сильный на вид, крупный мужчина.

– Где нашли тело?

– На автобусной остановке на перевале Каихара.

– На автобусной остановке?! На перевале Каихара?!

Я неожиданно для себя перешел на крик.

– Тело Мории было на автобусной остановке?

– Да, на автобусной остановке на перевале Каихара; говорят, в павильоне для ожидания.

– В павильоне?!

Именно на остановке «Перевал Каихара» я сошел с последнего автобуса, когда впервые приехал в эту деревню поздно вечером со станции Каисигэ. Когда мне сказали, я вспомнил, что там действительно была будка для ожидания автобуса. Но почему там оставили труп Мории?

– Почему на автобусной остановке?

– Ну это совершенно непонятно. Полицейские сказали, что тоже не понимают, – сказал Кадзусигэ Футагояма.

– Полиция приезжала?

– Только что была здесь.

– Труп нашли вчера?

Тут заговорил Сакаидэ:

– На остановке «Перевал Каихара» обычно многолюдно. Согласно полицейскому расследованию, вчера вечером до последнего автобуса было много пассажиров. Но и водители, и пассажиры говорят, что в павильоне трупа не было.

– Но там внутри, наверное, ничего не видно, – сказал Масуо Футагояма, – кромешная тьма, и водитель не может разглядеть помещение для ожидания со своего сиденья, даже если специально наклонит голову.

Все кивнули, и он продолжил:

– То же и с пассажирами. Если сойти там с автобуса и торопиться домой, не станешь разглядывать, что там, в павильоне для ожидания.

– Иначе говоря, даже если тело Мории уже и было в павильоне к моменту прибытия последнего автобуса, его просто никто бы не заметил? – спросил я.

– Я думаю, да, потому что там нет электричества, – сказал Масуо Футагояма.

– Ну, полиция утверждает, что когда прибыл последний автобус, тела Мории в зоне ожидания не было, – сказал мне Сакаидэ.

– Его нашел пассажир, пришедший на остановку к первому утреннему автобусу. Во сколько первый автобус?

– Вроде бы в десять минут восьмого.

– А последний?

– Говорят, в пять минут одиннадцатого.

– Какова причина смерти Мории?

– Я слышал, что его застрелили.

– Застрелили…

Я задумался:

– Опять пуля дум-дум от «Браунинга»?

– Нет, на этот раз это не дум-дум. В настоящее время полиция выясняет, «Браунинг» или нет. Однако его убили единственным выстрелом в сердце спереди.

– Но почему все же автобусная остановка? Чтобы попасть туда отсюда, нужно перебраться через гору, – сказал я.

Все кивнули.

– Почему не могли бросить тело поближе? Зачем понадобилось преодолеть с телом весь путь через гору до автобусной остановки? Полиция на этот счет ничего не сказала?

– Нет, ничего, – сказал Сакаидэ.

– А вы как думаете почему, господин Сакаидэ?

– У меня нет никаких предположений.

– Сейчас у нас нет ни приблизительного времени смерти, ни приблизительного места, где он был убит, но если нам сообщат об этом, возможно, что-то и придет в голову.

– Разве не вчера вечером его убили?

– Неизвестно. Тело положили на автобусной остановке в интервале от десяти часов пяти минут вчерашнего вечера до семи часов сегодняшнего утра. По крайней мере, полиция так думает.

– Похоже на то. Мне так кажется, – сказал Сакаидэ.

– Тогда время убийства может не сильно отличаться от этого.

Я вспомнил свое ночное приключение на кладбище Хосэндзи прошлой ночью. По времени оно попадало в этот промежуток. Я не знал, стоит ли мне говорить об этом, но решил не рассказывать, пока меня не спросят. Митико ведь говорила, что никто не должен знать о ее обете совершить сто молитв. Поскольку это связано с делом об убийстве, я не имею права об этом умолчать, но только если меня спросит полиция. Митико, вероятно, не была бы довольна, если бы я начал рассказывать всем подряд, не спросив ее разрешения.

– Ну да, точное время действительно неизвестно, – сказал Сакаидэ.

– Только вот что странно. Когда Мория исчез, он был одет в свитер, но обнаружили его в одной пестрой рубашке и брюках. Не было и майки, которую он должен был бы надеть хоть под свитер, хоть под рубашку. Одним словом, ее с него сняли. Более того, все пуговицы на рубашке были расстегнуты. То есть выше пояса Мория был в одной рубашке на голое тело.

Все молчали, скрестив руки.

– И что же означает? – спросил я.

– Полиция сейчас ведет расследование. Короче говоря, преступник в какой-то момент раздел Морию догола. Я не знаю для чего.

– Сначала преступник убивал только молодых женщин. Потом, когда он убил бабушку Кику, я подумал, что он стал убивать и пожилых, но по-прежнему это были женщины. Затем обнаружили труп Ятодзи Томэганэ, но поскольку это было самоубийство, к тому же произошедшее еще до событий в «Рюгатэе», все еще можно было полагать, что преступник выбирал своими жертвами именно женщин. Но вот теперь стало ясно, что это не так, – сказал я.

– Все верно вы говорите, – сказал Сакаидэ.

С этим все и разошлись. Поскольку в гостинице полицейских не было, я мог бы свободно выйти прогуляться или сходить за покупками, но мне не хотелось ничего делать, поэтому я заперся в своей комнате и некоторое время записывал вновь открывшиеся факты в свою толстую тетрадь. Однако, с другой стороны, я чувствовал, что больше нет смысла этим заниматься. Ведь стало ясно, что Митараи не собирается мне помогать. Раз так, эти записки могут пригодиться на тот случай, если я когда-нибудь соберусь опубликовать книгу о событиях в «Рюгатэе». Или, может, они помогут мне расследовать это дело, хотя, конечно, думать так с моей стороны было слишком самонадеянным.

Но, честно говоря, сложившаяся ситуация вызывала у меня отчаяние. Не имея возможности положиться на Митараи, пытаться расследовать этот инцидент своими силами для меня было безнадежно. И заметки в этой тетради уже не играли особой роли.

Подошло время обеда, и я пошел поесть. Сатоми в столовой не было. Поев, я надел гэта и вышел во двор собраться с мыслями. Поднимаясь по каменным ступеням и бродя по двору, я заметил, что тростниковая дверь в «Сибуита-но-ма» открыта, и было видно, как Икуко Инубо протирает там тканью корейское кото. Поэтому я без особой цели подошел поближе и стал смотреть на нее через коридор.

Тут я вспомнил, как Икуко той ночью скрывалась в хижине за «Рюдзуканом» вместе с Фудзиварой, и мне стало неприятно. Но, как ни странно, с тех пор мне все время казалось, что ее лицо изменилось и стало более привлекательным. Но сейчас не это вызвало мой интерес. Дело в том, что я надеялся когда-нибудь услышать от Икуко более подробную информацию о кото, чем та, что сообщила мне Сатоми.

– А, это вы! – воскликнула она.

Видимо, она почувствовала, что за ней наблюдают. Затем она улыбнулась и кивнула мне. Я быстро ответил тем же.

– Это корейское кото, правильно? – спросил я.

– Да, верно, – ответила она мне с мягкой улыбкой.

Ее здравый смысл, сдержанное поведение и кажущаяся искренность сбили меня с толку. Что же это был за аморальный поступок с Фудзиварой? Я спрашивал себя, действительно ли она и женщина той ночью – один и тот же человек.

– Оно называется куго. Это прототип современного кото, – сказала она.

Это я уже знал.

– Оно тоже из павловнии? – спросил я.

– Нет, это мирт.

– Мирт? А что, из мирта тоже делают кото?

– Обычно нет. Вон то кото сделано из сосны, но и сосну, как правило, тоже не используют. Только павловнию. Может быть, зайдете?

– Да, спасибо, – сказал я.

Я быстро поставил гэта на ступеньку и поднялся в коридор.

– Пожалуйста, сюда, – сказала она.

Я подошел к ней и опустился на колени на дощатый пол.

– Сатоми говорила, что вы хотели бы больше узнать о кото.

– Да, это правда, – сказал я.

Говоря это, я все еще испытывал странное чувство дискомфорта.

– О чем вы хотите узнать?

– Вообще о кото в целом. Мне не хватает даже самых общих знаний.

Отвечая, я понял причину своего дискомфорта. Ведь только что убили повара, с которым она работала много лет, а на ней это никак не отразилось. Она говорила с улыбкой и держалась совершенно как обычно. Может быть, она уже привыкла к трагедиям или до сих пор не знает о том, что случилось с Морией? Я не хочу сказать, что ей полагалось все время плакать, но уж слишком безмятежна она была.

– Давайте начнем с определения, какой музыкальный инструмент называется кото. Пожалуйста, взгляните на это куго, – сказала она и, как мне показалось, наклонилась ко мне поближе.

Я заволновался.

– У этого кото двадцать три струны.

– Так, двадцать три.

– Их так много потому, что струны просто натягивают и при игре не зажимают пальцами и не регулируют высоту звучания порожками.

– Что значит – зажимать струны пальцами?

– Так же, как на гитаре…

– А, понятно. Вот в чем дело.

На гитаре-то я немного играю, поэтому на этом примере мне было нетрудно понять.