– Это жестоко, Келлс, завлечь ее и бросить.

– И в самом деле. Ты и впрямь так думаешь? Ты тоже несчастлива со мной. Или старик Фоден с помощью своих денег перетянул тебя к себе?

Голова моя поплыла, словно он кружил меня в аллеманде.

– Он добрый хозяин, совсем как вы, только и всего.

– В том и дело, Долли. – Келлс коснулся моей щеки. – Я хочу большего. Я не перестаю об этом мечтать. Я думаю о тебе всегда.

Знаю, первой пошевелилась я. Потянулась к его плечу. Встала на цыпочки и прильнула губами к его рту. Он обнял меня, прижимая к себе. Его объятия, в которых я всегда находила утешение, теперь обжигали. Он медленно поцеловал меня, пробуя губы на вкус.

А потом отодвинулся.

– Об этом вы боялись сказать мне, Келлс, что хотите меня? Боялись, что я не хочу того же?

– Нет. Я знаю, что тебя влечет ко мне. Но я старше, а значит, мудрее. Не стоит портить дружбу, неважно, как сильно влечет тебя к женщине.

– Что ж, вы хотя бы видите во мне женщину.

– Боже. Да. Твоя красота несравненна. Но дух и упорство в тебе сильны как пламя. Я мучился, желая сгореть.

Я обвила Келлса руками за шею, пытаясь дотянуться до него, до его сердца, но он убрал мои руки.

– То, чего я жажду, не приведет ни к чему хорошему. У тебя есть мечты. Но и у меня тоже. Я могу стать во главе этой колонии. Мне нужна власть, соизмеримая с моим состоянием.

– Нельзя получить все это и меня одновременно?

– Мужчины, которые обзаводятся черными женами или наложницами, не имеют власти. Черные не имеют власти. Они становятся мишенью. Вот почему проваливаются все мятежи. Британцы, голландцы, французы – все считают так же.

– Значит, быть со мной – это расстаться со своей мечтой? Сомневаюсь, что я влиятельнее вас.

Он прикусил губу и отвел взгляд, будто дождь привлекал его сильнее, чем страсть в моих глазах.

– Нужно смотреть в будущее, Долли. Какая от этих отношений польза мне… или тебе.

– То есть, чтобы поддаться желанию, вам нужно знать наперед? Недостаток сна на вас плохо действует.

– Я мыслю совершенно ясно. – Со вздохом он взял мои руки и положил себе на талию. – Мне нужно, чтобы ты поняла. Я вовсе не хочу тебя отталкивать.

Нет. Тогда бы он просто ушел.

– Мне одиноко, на улице льет, и по ночам мне мерещится, как я касаюсь тебя. Клагарнах^[31] по-ирландски означает грохот дождя, который бьет по крыше. Это очень тоскливый звук, если слушать его в одиночестве. – Он обвел пальцем обтянутые тканью пуговицы своей сорочки. – Я себя знаю. Моя жена говорила, что я самолюбив, что не думаю о том, как ей больно. Я не хочу, чтобы с тобой произошло подобное, Долли. Во всей этой тьме лишь ты – лучик света. Привезти тебя сюда было моим единственно верным решением. Мы очень давно дружим. Страсть все разрушит. Иногда дружба гораздо лучше.

Слишком много слов, чтобы рассказать, как он меня хочет, как он меня не хочет, что он белый, а я – нет.

Все это я и так знала.

Знала с самого начала. Он принадлежал к другому миру, и пока я не сколочу свой ортун, путь туда мне заказан. Я всегда буду хлопотать и прислуживать. Не об этом я мечтала.

Невзирая на все его доводы, в животе завязался тугой узел. И все же я не могла отойти от Келлса. Сделаю шаг – и смогу его коснуться. И сразу полетят искры – будто тряхнули горящее бревно или выстрелили из пушки.

– Я уезжаю. У меня дела.

– Что? Куда?!

– В Англию и Шотландию. Я вернусь через год.

– Целый год без вас.

Он взял меня за руку, поцеловал ладонь, потом костяшки. Губы у него были мягкие и теплые, и узел внутри меня затянулся сильнее. Что-то должно было взорваться. Надеюсь, не моя душа.

– И по возвращении, если я буду по-прежнему так же сильно желать тебя, желать насладиться тобой, пошлю политику к черту.

– Выходит, и я должна по-прежнему желать вас?

– Это эгоистично. Знаю. Но на карту поставлено многое.

– Что?

Он открыл было рот, но потом сжал губы. Что-то, какой-то секрет едва не сорвался с его губ. Келлс бросил взгляд на дождь и схватился за свой воротник.

– Мне нужно убедиться. И тебе тоже. Тебе семнадцать, ты через многое прошла и все же слишком молода.

А если нам будет восемнадцать и тридцать, то что-то изменится?

– Плантаторы выдают своих девственных дочерей замуж в пятнадцать лет. А цветным девушкам нужно ждать доброго любовника? Похоже, вы испытываете мои чувства.

– Я испытываю себя, Долли. Потребовалось много расчетов, много жертв, чтобы обеспечить свое положение, нельзя перечеркнуть все это, выбрав одну худосочную мисс.

– Я не худосочная. А вы расчетливы, но не сухарь. И хорошо танцуете, когда не занимаетесь своим политиканством.

Что-то его ранило. Это было видно по глазам Келлса. Это был шанс помочь ему, показать, что я могу избавить его от этого бремени. Я погладила пуговицы на его ночной сорочке.

– У вас все получится. Вы сделали себе имя в Демераре. Сможете стать советником управляющих колонией или тех, кто ее возглавит.

Он взял меня за руку и прижал ее к своей груди.

– Почему ты так в этом уверена?

– Я подслушала, как они говорят о вас на вашем приеме. А мистер Фоден о вас высокого мнения.

Улыбка Келлса угасла.

– Фоден высокого мнения о тебе. Он в тебя влюблен.

– Надеюсь, не только он.

Келлс хохотнул, но я уже стала осознавать свою власть. Мужчины, все мужчины, видели во мне нечто такое, чем желали обладать. Я лишь начинала учиться тому, что мне было нужно.

– Фоден – милый старик, старше моего отца, однако он хотя бы рядом.

– Фоден женится на тебе и заплатит сколько нужно, чтобы освободить твою семью. Я тоже могу дать тебе денег.

– Я должна заработать их, иначе буду просто посредницей. А посредники не свободны. Я служу вам и Фодену и могу сама зарабатывать. Вы должны знать, что нужны мне не ради денег.

– Ты могла бы быть с капитаном Оуэном. Он не скрывает, что желает тебя.

– Я уже не та девчонка, с которой вы дружили. Я – взрослая женщина. Коль захочу близких отношений, то заведу их.

Он притянул меня ближе. Сердце его быстро стучало. Напряжение между нами снова выросло.

– Но не завела.

– Я не хотела никого, кроме вас. Я буду сама по себе, независимой от вас. Вы не всегда будете зарабатывать на роме!

– Прикуси язык, Долли.

Я не сдавалась; если уж он уезжает, пусть помнит, почему должен вернуться.

Приподнявшись, я коснулась губ Келлса, погладила пальцем верхнюю и нижнюю. Нежная плоть порозовела, затем заалела, будто роза, когда мой мизинец на ней задержался.

Он резко прижался ко мне, коснулся поцелуем моей ладони, потом запястья.

– Идет дождь, Козевельд. Дети спят. Мы – двое взрослых, кто бодрствует и кому нет покоя.

Я притянула его голову к себе и вкусила губы, которые дразнила.

Я желала его целиком и не хотела отдавать никакой другой женщине, ни его мечтам, поэтому обвила руками его плечи. Он приподнял меня выше, скользнул ладонями по бедрам, раздвигая слои нижних юбок, отыскивая ляжки и все потаенные изгибы.

Мне понравился его вкус, вкус рома и патоки. Поцелуй был чудесен. Объятия – крепкими, совершенными.

Задыхаясь, Келлс поставил меня на пол.

– Нет, Долли, нет.

Он вытер лицо. Кожа покраснела от моей страсти.

– Долли, мне нужно кое о чем позаботиться. Затем, если… когда я вернусь, мы сможем отдаться чувствам.

– Долли? – раздался голос моей сестры. Китти стояла у порога.

– Сестричка, не бойся.

Келлс принял такой вид, будто ничего не произошло, будто ничего не изменилось.

– Я уезжаю утром, Долли. Полк отвезет меня на пристань.

Я обняла Китти и уткнулась в ее волосы. Макушка сестры пахла кокосовым маслом.

– Я пробуду здесь год, не больше.

Очень смело с моей стороны такое заявлять, но он должен знать, что я не из тех женщин, кто ждет вечно. И не мами, которая вынуждена была пускать па в свою постель.

– Береги себя, Долли. – И его босые ноги зашлепали прочь.

Частичка его сердца осталась со мной. Я это знала. Я держала ее в руке. Неизвестно, придется ли мне с ней расстаться.

Демерара, 1774. Новый день

С очками на носу мистер Фоден отдыхал на огромном ложе с балдахином. Он наконец задремал. Я провела тряпкой для полировки по резьбе кровати орехового дерева, привезенной из Европы.

Сунув тряпку в карман, я подошла к серебряному сервизу на прикроватной тумбочке. Большой и увесистый, он был украшен филигранным узором из роз. Я погладила пальцем инициалы на дне.

– Ты умна и можешь читать куда лучше.

– Для этого нужно много внимания. У меня нет на все это времени. Я научилась справляться.

Фоден протянул мне руку, и я дала ему свою ладонь. Он не стыдился, что я чего-то не знала. Я разбирала многие слова, хотя большинство смахивали на закорючки, но знала и могла написать цифры.

Фоден научил меня хорошо считать. Объяснил, что такое контракт и как удостовериться, что он правильный. Для меня он был лучше моего па. Фоден стал моим самым дорогим другом.

– Вам нужно отдохнуть, сэр. Вы оправитесь от простуды и будете готовы к сбору урожая.

Фоден протяжно вздохнул.

– Я не боюсь смерти, я хорошо жил. И не тревожься за меня. У меня еще много дел. И на тебя есть планы, займемся счетами. Увидимся завтра.

Я кивнула и взяла поднос. Выйдя из спальни, я унесла сервиз в кухню, где о нем позаботятся слуги.

Раз с делами покончено, настало время отправляться в Обитель. Добраться туда было легко. Я проделывала этот путь дважды в день и по дороге наслаждалась своими мыслями. Сегодня река Демерари была неспокойна, поднялся теплый ветерок, который разгонял жару. Все эти слои нижних юбок, корсет, шемизетки под платьем усугубляли мои страдания, но именно так одевались свободные женщины. Я заработала деньги для всех нас. Моя семья будет на воле! Об этом договорится мистер Фоден. Я попрошу его на следующей неделе.

Сердце мое забилось быстрее. Прошло четыре года с тех пор, как я покинула Монтсеррат. Уверена, я смогу увидеть па и при том не дрогнуть. И Николаса… Если рядом будет Фоден или Оуэн. Они оба мне дороги. Они не давали мне тосковать, когда уехал Келлс.

Прошел уже год, месяц и два дня.

Все было кончено. Освободившись, я смогу двигаться дальше. Милый капитан Оуэн может стать тем самым. Раз он умеет читать, как мистер Фоден, отсутствие чувства юмора простительно.

Начитанные мужчины мне нравились так же сильно, как умные. Я хотела учиться. Умный не только Келлс!

Солнце Демерары высушило землю, по которой я ступала сандалиями. Легкий ветерок поднимал красный песок, тот щекотал подошвы моих ног и пальцы.

Позади послышался топот копыт.

Экипаж замедлил ход, потом остановился возле меня. Это был Полк.

– Мисс Долли, подвезти вас до Обители?

– Уж мои ноги не откажутся! – Я забралась внутрь и достала веер, который Келлс прислал полгода назад.

Кружевная вещица разгоняла воздух, не давая слоям моей одежды прилипать к телу.

Полк был весьма замечательным человеком. Свободным, его отпустили лет двадцать назад, и почти все эти годы он работал у Келлса. У него имелись свободные же дочери и сыновья, которые трудились рукодельницами и кузнецами.

– Никак решились перебраться к мистеру Фодену, мисс Долли?

– Да, Полк, думаю, довольно я попользовалась добротой Келлса.

– Ох и не знаю, мисс Долли, он ведь жуть какой добрый. А как там мистер Фоден? Слыхал я, ему нездоровится?

– Уже полегчало. Чуток заботы да горячий суп поставили его на ноги. Ему нужна домоправительница на целый день.

– Вы могли бы служить в Обители.

– И заменить миссис Рэндольф? Да ну?

– Да, верно, мисс Долли. Было бы замечательно, если бы вы, дети и миссис Рэндольф остались вместе.