Я печально вздохнула.

– Хорошее длится недолго.

Мой приятель сильно нахмурился. Грустный Полк мне не нравился. Я подалась вперед и постучала по его плечу веером.

– Мистер Фоден научил меня вести счета.

– Когда-нибудь вы обзаведетесь своим делом, мисс Долли. Я еще не видал, чтоб кто-то столько трудился, только вам бы чуть сбавить напор. Вы разрываетесь между уборкой в Обители, заботой о мисс Китти и мисс Шарлотте, ухаживаете за мистером Фоденом – слишком тяжкий груз. Вам нужно больше веселиться.

– Ах, Полк, какое веселье, нужно деньги зарабатывать.

– И все ж, стал быть, вам надо больше отдыхать, мисс Долли.

Он остановился у парадного входа в Обитель. На подъездной аллее ждал еще один экипаж. На крыльце стояли дорожные сумки.

– Полк?..

– Неужто я запамятовал? Мистер Келлс сегодня возвернулся. Он послал меня в доки, а потом вас поторопить.

Мое сердце не должно было так биться.

– Ох, нет. Полк, надо было меня предупредить.

– Уж простите, мисс Долли, только масса мне платит. Масса Келлс дал мне шиллинг, чтоб я помалкивал.

– Я бы дала тебе два за правду.

Он рассмеялся, поправляя соломенную шляпу на голове.

– Я б не взял ваши деньжата. Я хочу, чтоб он уговорил вас остаться. Вам с Келлсом нужно больше веселиться. Хозяин ждет вас в доме.

Я набрала в грудь воздуха, выскочила из экипажа и прошагала по ступеням. Из-за того, что Келлс соизволил вернуться, мои планы не изменились. Я подобрала длинную, раздувшуюся колоколом юбку и вошла в дом.

Из кабинета доносились голоса.

С порога я увидела его за столом. Голова с густыми черными волосами была уткнута в книгу. На коленях у него сидела Шарлотта, а Китти стояла рядом. Сбоку высилась стопка новых книг. Позолоченные корешки поблескивали возле шляпы – черной треуголки, по которой я скучала каждый день и каждую ночь.

Шляпы, которую моя малышка искала всякий раз, проходя мимо этой комнаты. Из-за пропавшей шляпы наша Китти плакала неделями. И вот она снова здесь, чтобы перевернуть мой мир.

– Мама!

Шарлотта обняла Келлса и побежала ко мне.

– Папа Келлс приехал!

– Папа? – Я уже хотела нахмуриться. Он уловил мое настроение, потому робко ухмыльнулся, как делал порой.

– Китти, возьми-ка Шарлотту, пойдите поиграйте с подарками, которые я вам привез. Мне нужно поговорить с мисс Долли.

– Не устраивайте переполох в комнате, она наша ненадолго.

Китти помрачнела.

– Долли говорит, мы должны уехать. А вы только вернулись. – Сестра обняла Келлса за шею.

Это много значило. Она не доверяла мужчинам. Но с Полком и Келлсом ей было спокойно. Я постаралась не скрипеть зубами.

– Китти, бери Шарлотту и иди.

– Папа Келлс, ты останешься? – У моей дочери на глаза навернулись слезы.

– Останусь, милая.

О, этот лощеный господин, должно быть, обрабатывал их часами. Он хотел, чтобы мы остались здесь. Он так решил.

Моя сестра взяла Шарлотту и убежала. Возможно, заметила, какое у меня было напряженное лицо. Когда я злюсь, то вовсе не колибри и не ласточка.

Келлс поднялся. После своих странствий он немного загорел. Покрой верхней одежды изменился, теперь Келлс носил более прямой сюртук с меньшим количеством складок. Светло-голубой жилет поблескивал, а петлицы были обметаны серебряными нитками.

А вот бриджи были привычного кремового цвета.

Он остановился передо мной.

– Долли, рад, что ты здесь. Я…

– Мы переезжаем в конце недели. Мистеру Фодену нужна домоправительница с проживанием. Оплата хорошая. И он не против детей.

– Я только вернулся.

– Ну и хорошо.

– Я подумал… – он потер затылок, – я потерял твою любовь?

– Любовь? Не знала, что настолько вам небезразлична. Мои чувства не помешали вам уехать.

– Но они заставили меня вернуться, Долли.

От его покаянного тона я немного остыла, но не совсем.

– Что ж, посмотрим, надолго ли вы останетесь.

Я повернулась уходить, и он удержал меня за руку. Мои пальцы сплелись с его пальцами, а его ладонь обхватила мою.

– Мне нужно было кое-что сделать, Долли. Закончить кое с чем. Я завершил дела и теперь вернулся.

– Вы уже покинули меня однажды. Я не хочу снова от вас зависеть.

Я говорила смело, но пальцы все еще цеплялись за его ладонь, ощущая тепло кожи, пульсацию крови.

– Долли, мы можем идти дальше.

Но теперь для меня этого стало мало. Я рывком освободила руку и вышла в коридор.

– Пойду проверю, не расстроилась ли Шарлотта. Она очень сильно по вам скучала. Не хочу, чтобы дочь запуталась или придумала себе что-то, чего нет.

Потребовались все мои силы, чтобы уйти и покинуть мужчину, который, как мне казалось, хотел меня полюбить. Но мами могла бы подтвердить: то, что мужчина сегодня при тебе, назавтра ничего не значит.

Демерара, 1774. Новые хлопоты

Тем утром я оказалась не в силах встать с постели. Пошевелила уставшими руками и ногами, но не нашла в себе желания двигаться. Разум был словно в тумане, и оставалось лишь глубже зарыться в простыни.

Вечером во вторник, в среду и четверг Келлс, видный политик, всей Демераре дал знать о своем возвращении, устроив званые ужины.

Последние три дня я вставала спозаранку, чтобы отполировать новое столовое серебро, роскошные вилки с четырьмя зубцами. Четырьмя, а не тремя. После обеда я мчалась к Фодену, чтобы позаботиться о его потребностях, потом возвращалась, смывала пот и готовилась подавать ужин.

Не видела ни своей постели, ни девочек с раннего утра. Было бы разумнее не покидать эту комнату… во веки веков.

– Долли, пора вставать. – Китти пыталась меня разбудить. – Тебе нужно работать, а потом отвести нас в Анну Катарину.

У меня был жар, ныло и болело все тело, и не оставалось сил подняться. В глубине души я подумала, не отправиться ли в лазарет, но там пользовали лишь рабов с полей. А кто помогает тем, кто не вполне свободен?

Китти похлопала меня по щекам.

– Ужасно выглядишь, Долли.

Шарлотта все еще спала. Я не могла даже коснуться ее или убрать ножки дочери с моего колена.

– Ступай к миссис Рэндольф, Китти, скажи, мне нездоровится.

Сестра спрыгнула с кровати, и я закрыла глаза.

Когда же их снова открыла, надо мной нависал Келлс.

– Да, Китти, она будто захворала. – Он проверил мой лоб тыльной стороной ладони. – Ты горишь.

– Должно быть, на сей раз мистер Фоден и впрямь болен.

– Что ж, нельзя брать туда Шарлотту и Китти. Им не стоит болеть.

Горло жгло. Кашляя, я наблюдала за Келлсом. У меня не осталось сил сопротивляться.

– Тогда на следующей неделе. Я скоро поправлюсь.

– Я намерен удостовериться, что ты здорова. Раз уж вернулся, сам о тебе позабочусь.

В дверь заглянула миссис Рэндольф.

– Что за шум, сэр?

– Пошлите записки с извинениями, сегодня прием отменяется. У нас тут больная.

Он уперся руками в бедра, изумрудный жилет сверкал золотистой вышивкой. Снова чудные заморские наряды.

– Я встану. Не стоит…

Грудь моя разрывалась от кашля.

– Малышам нельзя болеть. Кашель опасен. – Он склонился, сгреб меня вместе с постельным бельем и поднял на руки.

Шарлотта перекатилась, но не проснулась.

– Пустите меня.

– Нет. Поспишь в другом месте.

– Я могу идти, Келлс.

Он вышел из комнаты со мной, покачивающейся на его руках, и мир закружился.

– Нечего падать и сажать шишки на свою упрямую голову.

Келлс отнес меня к одной из свободных комнат, где никогда не останавливались гости.

– Откройте вот эту спальню, рядом с моей, миссис Рэндольф.

Он уложил меня на холодные простыни очень большой и пустой кровати.

– Миссис Рэндольф, принесите какое-нибудь питье. Должно быть, ее мучает жажда. Помолчи, Долли. Береги силы.

Я смежила веки и принялась ждать, пока мир не перестанет кружиться. Мне нужно было сойти с повозки.

* * *

Вновь распахнув глаза, я увидела окно. Оно было открыто, и я могла смотреть на ночное небо. Мои звезды. О, как мне не хватало окна со звездами.

Моргнув, я заметила миссис Рэндольф в кресле у моей постели. Она утирала мой лоб влажной тканью.

– Ну вот, жар у тебя спал.

Во рту было сухо.

– Прием… Я должна…

– Детка, уж два дня прошло.

Два дня…

– Как Китти и Шарлотта?

– Все хорошо. Мистер Келлс их занимал. Когда не проведывал тебя.

Я потерла лицо.

– Я никогда не болею…

– Ты перетрудилась. Простуда переносится хуже, когда слишком устаешь, чтоб с ней бороться.

– Чем это пахнет? – сморщила нос я.

– Горчичным пластырем. Как сказали, чтобы прогнать простуду и было легче дышать.

– Приходил доктор?

– Мистер Келлс приглашал его, но остался недоволен лечением и воспользовался способом, которым врачевала близкая его семье старушка.

– Миссис Бен? Она милая.

– Ты ее знала? – Она потрепала меня по щеке.

Я отвлеклась на стук двери. На пороге стоял Келлс с Шарлоттой на руках.

– Ей лучше, миссис Рэндольф?

– Да, сэр. Она пришла в себя.

Он вошел и подбросил Шарлотту в воздух.

– Смотри, милая, мамочке лучше.

Она захлопала в ладоши и обняла его за шею.

– Ты говорил, что вылечишь ее. Я рада, что ты вернулся, папа Келлс.

– И я рад. Слушайся миссис Рэндольф, Долли, и поправляйся. А мы с Шарлоттой пойдем к Китти и почитаем. Долли, я собираюсь нанять учителя. Шарлотта будет учиться. Образование очень важно.

Если бы я заплакала, он бы понял, как это меня тронуло.

Поэтому плакать я не могла.

Вцепившись в простыни, я подтянула к себе ткань, пропитанную горчичным запахом.

– Не знаю что и сказать, Келлс.

– Просто выздоравливай. За девочками я присмотрю.

Он ушел с Шарлоттой, которая хихикала так, как давно уже не смеялась. На миг мне будто снова стало пять и па привез мне угощение из своей поездки.

По щеке скатилась слеза, и я отвернулась от миссис Рэндольф. Шарлотте нужен отец. Как я могла отсюда уйти и отказать ей, если сама отдала бы все, чтобы мой па подбрасывал меня вверх и дал угол в своем доме?

Миссис Рэндольф умыла мне лицо.

– Послушай, девочка. У плантаторов две семьи – одна здесь, другая там. Сдается мне, твоя малышка помогла Келлсу принять решение.

– Не знаю… Я думала, вы не хотите, чтобы мы были вместе.

– Нет, Долли. Я не хотела, чтобы ты страдала. Многие женщины пытались заполучить массу Келлса, но, сдается мне, это он тебя заполучил. И что ты будешь делать?

– Говорю же, ничего. Как прежде – работать на него и мистера Фодена.

– Сиди уж здесь. Келлс с тобой счастлив. Тогда он не будет снова ухлестывать за какими-то вдовами или кем еще. И ничего в Обители не изменится.

Я повернулась к ней и прищурилась.

– Что?

– Девчушка, да если его сцапает вдова или одна из плантаторских дочек, думаешь, будут у нас танцы на заднем дворе? Или хлопок на платье, а не просто холстина для ребят с полей? Любая дама из общества завладеет им, и он станет жестоким. Им на нас плевать. Черные ли, коричневые – мы лишь те, кого можно сгнобить за прибыль.

Она хотела, чтобы я волочилась за Келлсом, стала его шлюхой или наложницей. Я почесала голову.

– Объяснитесь.

– Если Келлс тебя выбрал, ты уж поддайся. Я видела, как ты смотрела на хозяина перед его отъездом. Теперь он стал твоему ребенку отцом. Смирись. И тогда все мы спасены.

– От меня зависят все? Это несправедливо.

– Жизнь несправедлива. Ты это знаешь. Но ты можешь помочь и сделать так, чтобы всем еще какое-то время было хорошо. Подумай. Раньше он тебе нравился. Вряд ли будет плохо.

Это был самый изящный довод в пользу похоти, какой я когда-либо слышала. Миссис Рэндольф сошла с ума – я не стану жертвовать своим покоем ради чего-то столь недолговечного.