– А нам долго и не нужно, – подбадривал его Волков. – Дорфус уверяет, что мы уже сегодня после полудня будем у Висликофена.

– Дай бог, – крестился полковник, – дай бог.

До вечера было еще далеко, когда на фоне неба появились стены и башни Висликофена. Фон Реддернауф подъехал и сказал:

– Противника поблизости нет… Если и есть, то в городе.

Город разросся строениями и вне стен. Ворота были уже заперты, а люди, особенно дети, бежали навстречу колонне войск с криками:

– Паписты идут! Эшбахт идет!

«О, меня тут знают!» – отметил Волков.

Дети, одновременно и радостные, и перепуганные, глазели на колонны солдат. Бабы выбегали ловить ребятишек, хватали за руку, уводили прочь.

На пригорке, с которого было хорошо видно и город, и посады вокруг, собрались офицеры. Стены города были невысоки, как и говорил Дорфус, башни – рубленые квадраты, старый ров давно оплыл от дождей. Горожане и вправду страха не знали, наплевав на укрепления.

– А стены-то толстые, – сказал Эберст, оглядываясь.

– Толстые, но в трещинах, – отвечал ему капитан Дорфус, он указал рукой. – Удобнейшая восточная стена. Вон на том холме можно поставить пушки.

– Верхушку надобно срезать, – сразу заявил капитан Пруфф, – иначе пушки я там не поставлю.

– Инженер Шуберт, делайте, как надобно капитану Пруффу, – велел Волков, – и как можно быстрее.

– Срежьте верхушку холма и постелите доски, чтобы при откате мне в земле не вязнуть. Тогда стрелять я быстрее буду, – принялся объяснять артиллерист. – А с восточного склона холма еще и ступени прорубите, чтобы моим людям сподручнее было ядра и порох к орудиям подавать.

– Хорошо, я сейчас же начну, – пообещал инженер.

– А я пока начну бить им по южным воротам, они самые большие, кажется, и место напротив, за мостом, удобное, как раз для двух пушек – поставлю и выбью ворота к чертовой матери, – продолжал Пруфф. – Не могли бы вы, господин генерал, дать мне роту людей в прикрытие? Там посады вокруг, вдруг враг на вылазку отважится.

Волков засомневался: нужно ли сие? Да, там действительно было удобное место для орудий, прямо напротив ворот, но это место также удобно и для вылазки врага. Открой ворота да пройди старый подъемный мост – вот тебе и пушки, которые ворота ломают, трофей. А если эти пушки потерять, так можно и возвращаться к реке, а после и на свой берег плыть: кампания окончена.

– Надобно ли это? – спросил он, ставя под сомнение слова Пруффа.

– Уж поверьте мне, господин генерал, – говорил капитан Пруфф с привычным для него апломбом, – я дважды осаждал города, дважды сам в осадах сидел, еще раз осаду сбивал. Ничего того, что не надобно, я делать не буду. Разобью им двери еще до ночи, они кинутся сюда их латать, всю ночь провозятся, – а стену укреплять, которую я поутру начну бить, им времени не останется. Главное, чтобы вылазку их не прозевать, посему я и прошу у вас роту людей.

Ну не спорить же с ним, еще обидится опять, надуется. Волков согласился:

– Полковник Эберст, дайте господину капитану первую вашу роту, а вы, майор Роха, выделите ему роту стрелков-аркебузиров.

Роха и Эберст обещали тут же все сделать, а капитан Пруфф, довольный, кланялся генералу и тут же отъехал к своим людям, чтобы немедля приниматься за дело.

– Господа… – говорил тем временем генерал. Все слушали его внимательно. Волков указал рукой на юг. – Перекресток и южная дорога – ваши, полковник Брюнхвальд; здраво рассуждая, ждать удара врага нам в первую очередь с юга. Так что будьте тщательны, полковник. Палисады, контрпалисады, ров, рогатки, огороженные заставы, тайные пикеты – все как по военному искусству должно быть, пусть так будет.

– Не волнуйтесь, генерал, – заверил его Карл Брюнхвальд, – все будет как должно.

– Полковник Эберст, – продолжал Волков, – вам дорога и ворота западные. Направление сие тоже опасное, майор фон Реддернауф обеспечит нас дозорами и разъездами, но и вы будьте бдительны.

– Буду, господин генерал, – отвечал Эберст.

– Капитан Кленк, вам дорога, по которой мы пришли, и ворота северные, там же будет наш главный лагерь, обоз и стойла для кавалеристов, и стрелки тоже будут там. Ставьте лагерь по всем правилам.

– Сейчас же и начну, – пообещал капитан Кленк.

Глава 10

Кавалер не мог сидеть на месте спокойно. Казалось бы, что нужно-то тебе, чего неймется: Кленк и Роха ставят лагерь, ужин варится, дороги, ведущие к городу, запираются палисадами. Офицеры его не новички: и Брюнхвальд, и Эберст, и Пруфф на войнах седыми стали. Люди инженера Шуберта уже облепили холм, что был у восточной стены, фон Реддернауф отправляет разъезды во все концы. Время отдохнуть, ногу не бередить – она и так ноет после марша, – поесть, может, даже поспать, ведь Волков не спал толком со вчерашнего дня. А генерал не может, ему на месте не сидится.

Сидя на телеге у разложенной на мешках карте, он спрашивал у капитана Дорфуса:

– Если город будут деблокировать, откуда нанесут удар? – В том, что горцы попытаются это сделать, у него сомнений не было, он-то на их месте уж точно попытался бы, даже не имея больших сил.

Дорфус тоже смотрел на карту.

– Ну уж не с севера.

Это и так было ясно. Оттуда они пришли, там силы горцам не собрать.

– На западе крупных городов нет: горы, деревни и граница, – продолжал капитан. – Думаю, если и придут, то либо с востока, либо с юга; скорее всего, с юга, в Мюлибахе войско соберут и оттуда пойдут.

Да, генерал и сам так думал.

– Сходите к капитану Пруффу, – заговорил он после минутного размышления, – кулеврины ему для пробития стен не понадобятся, пусть отправит их с канонирами на южный перекресток к полковнику Брюнхвальду.

– Да, генерал, – ответил капитан Дорфус, забрал карту и ушел.

А Волков полез в седло и, уже усевшись, крикнул денщику:

– Гюнтер, есть что из еды у тебя?

Гюнтер нашел, даже к поварам бегать не пришлось. Принес кусок еще не черствого хлеба с подсохшим куском сыра, передал господину, и тот по въевшейся в него с юных лет солдатской привычке стал есть это прямо на ходу, в седле.

Сначала поехал на западную дорогу к Эберсту. Ну конечно же, неправильно его офицеры наметили палисады. Не удержался, полез советовать. Напомнил, что не только дорогу из города надо блокировать, но и дорогу к городу, то есть еще и контрпалисад нужно ставить. А места под него офицеры не наметили. Те соглашались, обещали исправить. При этом Волков поймал на себе недовольный взгляд полковника Эберста. Кавалер его понимал: не дело генерала заниматься заборами. Дело генерала – вести людей. А если генерал ездит и раздает советы ротмистрам, так, значит, он, скорее всего, волнуется. А людишки, особенно нижние чины, отлично чувствуют, когда старшие волнуются, и начинают волноваться сами. А солдатам волноваться нельзя ни при каких обстоятельствах. А посему генерал должен быть спокоен и строг и во всякие мелочи, типа заборов, не лезть. С этим и ротмистры с капитанами разберутся.

И, поняв это, генерал уехал. Но не в лагерь, где ему уже разбили шатер, а на южную дорогу, к полковнику Брюнхвальду. А тот ему без обиняков и говорит:

– Вы, господин генерал, напрасно не отдыхаете. Надобно вам вина выпить да поспать. А тут я и сам управлюсь, волноваться вам не о чем, уж поверьте.

– Я просто хотел узнать, прислал ли вам Пруфф кулеврины, – говорил Волков.

– Кулеврины мне тут будут очень кстати, – обрадовался полковник, – но пока артиллерист мне их не прислал. Уже знаю, куда их поставить, так что жду.

Кавалер думал уже в лагерь поехать, а тут как раз гулко бахнула первый раз пушка. Он уже по звуку знал, что это била не полукартауна, а новое, недавно купленное орудие. Генерал обрадовался. А вот и дело, что отвлечет его от волнений, переживаний и никому не нужной суеты. Волков поскакал к городу, и все молодые господа поехали за ним, им тоже было интересно посмотреть, как ядра разбивают городские ворота.

Вокруг города селились те, кому за стенами купить дом денег не хватало. Особенно много было посадов вдоль южной дороги, по которой и ехал сейчас генерал. Люди выходили из домов, из лавок, еще вчера в лавках шла торговля, а тут раз – и война, враг пришел, из пушек по городу палит, по дороге настоящие кавалеры ездят, с гербами неведомыми и знаменами. Вот люди и выходили из домов, таращились на выезд генерала. По уму, так надобно бы сжечь все посады вокруг города, а людишек разогнать, как и полагается делать при осаде, согласно ремеслу воинскому. Но Волков не хотел обозлить горожан и посадский люд. К чему плодить лишних врагов и людскую злобу? Так и доехал он до места, где прямо посреди улицы стояли пушки. Тут же были пехотинцы, телеги с ядрами, с порохом. На одной из телег стоял капитан Пруфф.

– Вельдбеккер! Давай уже, не жди приказа, стреляй по готовности! – кричал он.

– Да, господин капитан! – отвечал какой-то канонир, которого Волков еще не знал. – Пали, ребята!

Один из канониров поднес к запальному отверстию палку со скрученными вместе тлеющими фитилями. Полукартауна так рявкнула, что кони под кавалером и молодыми господами заволновались, заходили, стали подскакивать, чуть подбрасывая вверх передние ноги, – верный признак того, что могут и на дыбы подняться. Перепугались коняги.

А Волков видел, как ядро врезалось не в ворота, а правее, в стену башни, выбив из нее брызгами обломки старого кирпича.

– Дурак ты, Вельдбеккер! – снова закричал Пруфф. – Ядро и два с половиной совка пороха кинул впустую! Как ты собираешься стрелять в движущиеся баталии, если ты в неподвижные ворота попасть не можешь? Перережут нас горцы, всех перережут с такой твоей стрельбой.

– Извините, господин, – отвечал крепкий бородатый канонир, – еще не пристрелялся, не обвык.

– Не обвык он! – фыркнул Пруфф недовольно и тут, увидев генерала, стал слезать с телеги. – Господин генерал, мы уже начали. – Капитан поклонился Волкову, подошел ближе и аккуратно намекнул, что генералу тут не место: – Господин генерал, здесь опасно.

– Что, враг стреляет с башен? – спросил кавалер.

– Что? Враг? – Пруфф повернулся и посмотрел на башни. – Да нет же, сии башни к артиллерии не приспособлены из-за зубцов, их строили, когда пушки еще были не столь в ходу, как сейчас. – Капитан на секунду замолчал. – Просто пороха для кидания ядра приходиться класть много, по два с половиной, а то и по три совка. Пушка может не выдержать, хоть и не старая еще. В общем, тут опасно.

А Волкову уже поднадоело, что офицеры его отовсюду выпроваживают, он и сказал артиллеристу твердо:

– Ничего, ремесло воинское само по себе опасно, мне не впервой, так что побуду тут. Посмотреть хочу, как вы ворота бьете.

Пруфф вздохнул и развел руками: ну, как вам будет угодно, я, мол, вас предупредил.

Генерал спешился, нашел место, где можно вытянуть ногу и откуда ему будут видны ворота, уселся. К этому времени уже зарядили новую пушку. Лаутшланг был готов, и форвардер криком сообщил о том капитану.

– Ну так запаливай, запаливай, говорил же, не ждите приказа, палите сами! – отозвался Пруфф, снова залезая на телегу.

Лаутшланг бьет басовитее, чем полукартауна. Ахнул так ахнул. Крупное ядро летит медленно, его даже видно. Чуть не долетев до ворот, оно со звонким щелчком чиркает о мостовую, что уложена перед воротами, и, отскочив от нее, пробивает внизу одной из створок ворот аккуратную дыру.

«Выше надо брать».

Волков повернулся поглядеть на Пруффа, а тот молчит: капитан знает, что канонир все видел и сам, так что без окрика исправится.

Следующей должна стрелять полукартауна. Но не стреляет.

– Какого дьявола ты тянешь, Вельдбеккер?! – закричал Пруфф. – Пали уже, или ты ждешь, пока солнце сядет?

– Сейчас, господин капитан, – ответил канонир, – не хочу опять промазать.