Тихий вздох вырвался сам собой.

Как хорошо было бы просто повеселиться с подругами. Обсудить фасоны платьев и какие пригласительные нынче в моде. Как хорошо было бы ничего подобного не знать.

Глава 8

11 травня 7393 г. от с. м.

г. Сужгород, дом Быстрицких

В тот день в нашем парке при городском доме было просто невероятно хорошо. Я никак не могла надышаться, напиться красками, запахами. На улице заметно потеплело, и цветы распустились как-то все и разом. Мне удалось сбежать из дома после завтрака. Матушка вновь начала говорить о праздничных хлопотах, о приданом и прочем, прочем. Думать о салфетках и простынях не хотелось совершенно. Частью по причине просто чудесной погоды за окном, частью потому, что за мыслями о приданом следовали мысли о свадьбе, Стефане, бароне.

Особняк наш строился ещё в старые времена, а потому располагался недалеко от набережной, имел высокие кованые ворота с гербом и небольшой сквер перед парадным входом. За вытянутым же вдоль улицы зданием скрывался домашний парк с каштанами и всё теми же любимыми матушкой каменными горками-клумбами. Здесь всё росло вольно и без заметного надзора. К тому же в том году батюшка озаботился подведением водопровода, и теперь, кроме фонтанчика с водой для хозяйственных нужд на заднем дворе, в парке имелся небольшой пруд в окружении пары ив. В него даже выпустили красивых рыб и посадили кувшинки.

Тут и нашлось мне убежище. Сидя на ещё не окрашенной после зимы скамье, я смотрела на воду с пока ещё редкими пятнами листьев и вольно бегающими по поверхности водомерками. Лёгкий всплеск, и одну из букашек проглотила рыба. Пробежавшие по спине мурашки заставили сильнее укутаться в тонкую шаль.

Сказка разрушилась. В той букашке мне виделась я сама.

В последнее время родной дом казался каким-то незнакомым и даже опасным. Ещё более опасным потому, что больше никто ничего особенного не замечал. А у меня пропал тот платочек, которым промакивала кровь с уколотого пальца. И новые туфельки, которые натёрли ногу и были отданы горничной размять. Точнее, пропала только та туфелька, которая растёрла кожу опять же до крови. Поленька божилась, что не брала, но её никто и не думал подозревать. И бинт, которым перевязали ту ранку. Я сняла его перед сном, потому что спадал с ноги, оставила на столике у кровати. Утром его не было. Поленька, опять же с её слов, не убирала, а у других и повода зайти в мою спальню не имелось.

Матушка в этих пропажах увидала лишь безалаберность слуг и грозилась выгнать виновников. Платочка, положим, жалко было не особо, но туфелька была совершенно новой.

Я подняла с земли листик и бросила в воду. Крохотная лодочка поплыла к середине прудика, влекомая невидимыми течениями.

Но самое страшное – всё время закрадывалась мысль, что все пропавшие вещи украли. С чего-то из всех слов Макара Дмитриевича запомнилась только та фраза: «Всему виной одержимость или ритуал». Даже сама мысль об этом звучала глупо. Да-да, конечно же, всё это понадобилось кому-то для ритуала! Только не думать об этом не выходило. Я сама себе напоминала излишне мнительных обморочных барышень, от чего брала злость.

Проклятый ярин Танич! После его слов мне мерещиться начало! А впрочем…

Я подобрала какой-то камушек и со всей силы кинула его в самый центр пруда. Встала, отряхнула руки, оправила юбки и решительно направилась к дому.

Всё началось с разговора с ярином на балу. Что ж! Пускай он тогда этим всем и занимается, нечего мне одной бояться и голову ломать!

Оказавшись в своих комнатах, коснулась лепестка василька из золота с сапфиром, приколотого к манжете домашнего платья, посылая в камень немного своей энергии.

Оставалось ждать.

Парные артефакты в виде лепестков цветов батюшка как-то преподнёс всем дамам в доме на Новолетие^[24]. Вторая брошка из моей пары была у Поленьки. Сейчас она должна была засветиться, показывая, что мне очень нужна помощь.

К сожалению, мгновенно перемещать артефакт не умел.

В ожидании я постаралась принять свободную позу в креслах у окна и продолжила тереть лепесток безо всякого смысла. На миг захотелось воспользоваться своим даром, и тут же стало тревожно. Нет, нельзя. Совершенно нельзя. Фокус с хлопком был открыт мной случайно сразу после проявления ведовских сил. Нужно было призвать свой дар, представить желаемого человека, ухватить одну из ниточек энергий, выходящих из живота, скатать в узелок и хлопнуть, поместив его между ладоней. Тогда в голове у того человека возникал высокий звук, а после начиналась сильнейшая головная боль. Я назвала это «зовом» и поначалу пыталась так дозваться близких, но матушка самым серьёзным образом запретила повторять что-то подобное и, упаси Ваятель, пробовать новое.

На занятиях Серафим Вячеславович объяснял нам с Соней многое про дар, но всё же лишь основы: истинно благородной девице ни к чему учиться ведовству. Это больно и возможно только после восемнадцатилетия и неизбежного замужества, а у семейной женщины и так достаточно дел. Работать же с даром без обучения было опасно. Допускалось лишь упражняться в его контроле.

Наконец-то в дверь приёмной постучались. Дождавшись разрешения, горничная вошла в комнату.

– Поля, у меня есть некоторое поручение для тебя. Мне нужно, чтобы ты нашла способ передать одному человеку эту записку.

– Разумеется, барышня. Я могу передать её с посыльным Марфы Георгиевны.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то ещё о ней знал. – Я старалась сохранить невозмутимость, но то и дело отводила взгляд.

– Это поклоннику, что ли? – Поленька удивлённо распахнула глаза.

– Нет! Откуда… Откуда ты это взяла?

Едва удерживаемая маска невозмутимости слетела вовсе.

– Ваше Сиятельство, как же так!

– Я… – Уже начала подбирать себе достойное оправдание, но остановилась, выдохнула. Не мне оправдываться перед прислугой. – Поля, меня не интересует твоё мнение.

– Простите, Ваше Сиятельство. – Поленька присела в книксене.

– Встань. Надеюсь, мне не придётся одёргивать тебя вновь. Мне нужно, чтобы ты передала мою записку… Мужчине. И чтобы об этом никто не узнал. Я не знаю, где он живёт, но знаю, где его можно встретить в городе. Это написано на конверте. Ты сможешь выполнить моё поручение?

– Да, Ваше Сиятельство. – Только сейчас Поля решилась поднять глаза. – Я передам её с моим братом.

– Повторюсь, об этом никто не должен узнать.

– Поверьте, он никому не расскажет! Ваятелем клянусь!

Брат может быть любопытен. Но и правда не с посыльным же передавать.

– Возьми. – Я достала из одного из ящичков приготовленную записку в конверте и подала её Поленьке. – Это действительно очень важно для меня. И, надеюсь, ты понимаешь всю деликатность ситуации.

– Всё понимаю, Ваше Сиятельство. Вы можете мне доверять. – Горничная смотрела прямо, ни на миг не отводя взгляда.

– Тогда иди, ничего больше мне пока не нужно.

Очередной книксен, и Поля вышла из комнаты, а у меня наконец-то получилось расслабленно выдохнуть. Кажется, горничная удивилась, увидев адрес на конверте? Впрочем, вряд ли она ожидала, что интересующий юную барышню мужчина может находиться в полицейской управе.

* * *

12 травня 7393 г. от с. м.

пригород Сужгорода

Придумать всё так, чтобы на прогулку меня отпустили с одним старым Прохором в роли грума^[25], было не слишком сложно. У него я с двенадцати лет училась конной езде, и теперь в седле держалась совершенно непринуждённо, даже брала невысокие барьеры в манеже в Горлицах. Прохор легко разрешал мне проехаться шагом в одиночестве по полю близ Берёзового мара, тем более что поля эти к северу от Сужгорода были изъезжены нами так же хорошо, как окрестности имения. Сам оставался у дороги, лишь приглядывая издалека.

Любимый мой буланый жеребец Яктылык нынче так обрадовался прогулке, что никак не хотел стоять на одном месте, всё желал пойти рысью. Я в очередной раз его осадила и, пытаясь успокоить, потрепала гриву. Тот лишь недовольно фыркнул и наклонился к траве. Теперь казалось, что цветущее по весеннему времени разнотравье интересует его больше собственной хозяйки. Вредина!

Прогулка затягивалась. Степь была хороша – на небе ни облачка, травы стелются, рощица вблизи легонько рябит дрожащими от ветра листиками. И никого! Вздохнула уже раз в пятый за последний час.

Может, не смог приехать?

Поленька клялась, что всё передала.

Подобрав поводья, легонько стукнула Яка хлыстом по боку, заставляя оторваться от сочной травки, и направила его ближе к роще.

– Было бы странно ожидать иного от того, кто оговаривает достойное семейство. Да, мой хороший?

Жеребец фыркнул и тряхнул головой из стороны в сторону.

– В любом случае мне нужна помощь, а он всё же благородный человек. Но дольше пяти минут я более ждать не намерена.

Як только фыркнул и продолжил щипать траву.

Я вновь обвела взглядом степь.

Привиделось?

Чуть приподнялась в седле: из-за дальнего края рощи показалась движущаяся точка. Точно всадник, но тот ли? Дёрнула поводья, отвлекая Яка, но буланый даже ухом не повёл. Потянув повод сильнее, подобрала его и развернула коня в сторону скачущего всадника.

– Проедем навстречу. Или не стоит, вдруг кто-то чужой?

И опять потянулась погладить лошадиную шею. Ощущение мягкой короткой шерсти, тепла под рукой успокаивало.

Всё-таки это был ярин.

Руки сами собой потянулись поправить складки на светло-голубой хлопковой юбке амазонки, проверить шляпку, застегнуть верхнюю пуговку жилета в тон, одёрнуть рукава белой сорочки.

В седле Макар Дмитриевич держался весьма уверенно. Судя по всему, хромота ему не мешала.

– Добрый день, Ваше Сиятельство! – Ярин коснулся двумя пальцами козырька форменной фуражки в приветствии. Мышастая кобылка типичных булацких статей никак не могла успокоиться, и ярин повёл её шагом вокруг моего жеребца. Не слишком длинноногая, но должна быть весьма выносливой. И очень ухоженная.

Батюшка всегда учил: по лошади можно многое сказать о её хозяине.

– Прошу прощения за задержку, вырвался к Вам, как только смог.

– Благодарю, что откликнулись. – Я постаралась вложить в голос достаточно холода. Да, ярин спешил, это понятно хотя бы по пыли на чёрном кафтане и синих шароварах, однако опоздание на час оправдать было сложно.

– Вы просили о помощи, я не мог не явиться.

Достойные слова.

Блеснуло, привлекая внимание, серебряное шитьё на погонах – три звезды на светлом фоне. Значит, Его Благородие – участковый пристав. Не так уж мало для такого молодого человека.

– Радостно знать, что на Вас можно положиться.

Ярин Танич вежливо молчал, а я вдруг поняла, что слова как-то не складываются.

– Дело в Ваших словах об опасности, связанной с семьёй Врековых. В нашем доме начали случаться странности. У меня пропали некоторые вещи.

И как продолжить? Если начать рассказывать про потерянные платки, то звучать это будет презабавно. Макар Дмитриевич мне про убийства рассказывал, а тут платки да туфля.

– Вы считаете, что эти пропажи могут нести угрозу для Вас? – Ярин подобрался будто охотничий пёс.

– Да. То есть нет! Макар Дмитриевич, я всё ещё уверена, что Ваши подозрения по поводу рода Врековых беспочвенны. – Эти слова Таничу не понравились, он нахмурился и недовольно поджал губы. – Однако у меня пропали несколько вещей. Пара платков, туфелька. Возможно, у Вас получится мне помочь.

Я старалась говорить как можно твёрже и ещё сильнее выпрямилась в седле. В конце концов, перед ним кровная дворянка из древнего и уважаемого рода! Весьма некстати ветер принялся играться с вуалью на шляпке, пришлось её поправить, а после ещё раз.