– Извини, если так. – Я кошусь на табло лифта, умоляя его поторопиться. – Во сне сложно себя контролировать, но я постараюсь.

– Я тоже постараюсь не мешать тебе разговорами.

На этой примирительной ноте двери лифта со звяканьем открываются, выпуская нас в вестибюль ресторана.

* * *

– М-м, какой тут вкусный кофе! – Я восторженно подношу чашку к носу. – И как обалденно пахнет! Зёрна будто минуту назад обжарили. А молоко! Ты пробовал? Словно из-под альпийской коровы.

– Молоко здесь обычное, из коробок, – охлаждает мой пыл Рафаэль. – Увидел в холодильнике. Кофе нормальный. Пойду ещё возьму. Тебе принести?

– Если можно, – набив рот воздушным круассаном, я радостно киваю.

Казус с ванной забылся, стоило сесть за стол. Завтраки в местном ресторане выше всяких похвал: тут и панкейки с ягодами, и свежевыжатые соки, и каши трёх видов, включая безглютеновую овсянку, и яйца, какие захочешь: хоть глазунья, хоть пашот, хоть скрэмбл…

– Почему при таком многообразии выбора ты ешь вот это? – искренне недоумеваю я, глядя на тарелку Рафаэля. В ней два яйца, сваренные вкрутую, и обычная гречка.

– Я привык так завтракать. Они легко готовятся в одной кастрюле.

– А ты будто сам себе завтрак готовишь, – насмешливо щурюсь я.

– Всегда, – невозмутимо произносит он, шарахнув ложкой по скорлупе.

Эта информация немного меня удивляет. Я была уверена, что Рафа – типичный бытовой абьюзер, считающий, что уборка и готовка – удел глупенькой самки, а не брутального самца. Готова поаплодировать Лиане, возможно, даже стоя. За годы совместного существования мне удалось приучить Витю лишь выносить мусор, вешать куртку и разбирать посудомойку.

– Но ты всё равно попробуй круассан. – Я придвигаю к Рафаэлю тарелку. – Ничем не хуже итальянских.

– Не хочу, – сурово отрезает он.

– Просто попробуй! – Из-за природного упрямства я не могу просто так сдаться. – Они такие вкусные и жирные! В одном круассане грамм сто сливочного масла!

– Говорю же, не хочу.

– Дома гречку поешь! – рявкаю я тоном сварливой матери. – Не бойся, никуда не денутся твои кубики на животе.

Раздражённо вздохнув, Рафаэль берёт круассан и откусывает. Я победно улыбаюсь.

– Ну? Вкусно же?

– Нормально.

– Тебе Лиана, кстати, не пишет? Вылет у них сегодня вроде.

– Писала с утра. Денег попросила.

Если бы за столом, помимо Рафы, был кто-то третий, мы бы обязательно переглянулись. Но так как кроме нас тут больше никого нет, приходится потупить взгляд и многозначительно протянуть:

– Я-я-ясно.

Витя тоже написал мне с утра. Денег, к счастью, не попросил, а пожелал хорошо провести время, выказав надежду, что по отдельности мы отдыхаем в первый и последний раз. Также сказал, что полностью мне доверяет, и если Рафаэль будет вести себя не по-джентльменски – он непременно поставит его на место.

На последнее утверждение я мысленно фыркнула. Если Рафаэль станет вести себя не по-джентльменски – я выкошу бритвой газон на его груди, а ночной треп выложу в сеть.

– Ты же в курсе, что они с Витей вдвоём летят? – переспрашиваю на всякий случай.

– В курсе. Он вчера мне писал.

Не похоже, что Рафаэль сильно обеспокоен соседством своей девушки с лучшим другом, судя по тому, как беззаботно жует круассан. Ну либо он мастерски держит покер-фейс, а сам вторые сутки тайком названивает психотерапевту и заливает слезами личку тарологу.

– И что он хотел?

– Просил присмотреть за тобой и быть повежливее.

– Очень мило, – иронизирую я. – А ты сказал Вите, что мы спим в одной кровати?

– На тот момент рассказывать было нечего, – глядя на меня поверх чашки, Рафаэль пожимает плечами. – Мы тогда только сели ужинать.

А ещё говорят, что женщины – хитрые лисы, а мужчины – бесхитростные зайки-правдорубы. Уж насколько Рафа прямолинеен, но всё равно нашёл способ выкрутиться перед лучшим другом.

– Зато Лиана мне ничего не писала, – говорю я, устав делать вид, что наша размолвка нисколько меня не тяготит. – А я-то думала, что у меня больше поводов для обид.

– Ревнует просто. Напишет, когда отойдёт.

– Кого ревнует? – недоуменно переспрашиваю я, округляя глаза. – Меня?

– Меня, – поправляет Рафаэль. – К тебе.

И добавляет самым будничным тоном:

– Дальше что делаем? Я бы на лыжах прокатился.

10

– Я хочу взять занятие с инструктором, – радостно сообщаю я девушке за стойкой. – Мне нужен самый лучший и самый терпеливый.

– Вы до этого катались на лыжах? – уточняет она.

– Нет, это будет мой первый раз.

– Хорошо. Я могу записать вас… – Она сосредоточенно щелкает мышкой, глядя в монитор, – через три дня. Наш Михаил очень опытный инструктор, и после его занятий ученики очень быстро…

– Нет-нет-нет! – возмущённо перебиваю я. – Три дня – это слишком долго. Мне нужно сейчас.

– Сейчас все инструкторы заняты, – её тон становится суше. – В высокий сезон мы рекомендуем бронировать занятия за неделю.

Я понимаю, что девушка не виновата в сезонном наплыве туристов, но это не отменяет желания обиженно треснуть кулаком по стойке и потребовать книгу жалоб. В этой поездке я и так всё заранее забронировала: билеты на самолёт – за два месяца, отель – за месяц, очередь на маникюр-педикюр-стрижку-эпиляцию – за три недели. В этот список просто не поместился инструктор по горным лыжам.

– Можете попробовать договориться с частниками, – советует девушка, смягчившись.

– Спасибо, но нет. Мне нужны только профессионалы.

Однажды я уже решила сэкономить: три года назад на Бали наняла местного балийца учить меня сёрфингу. А через десять дней выяснилось, что шестидесятилетняя немка с протезом вместо ноги держалась на доске лучше, чем я. И она даже никого не нанимала.

– Ну что? – Рафаэль, который успел забрать два комплекта лыж, смотрит вопросительно.

– Ничего, – бурчу я. – Инструктор освободится через три дня. А я всё это время, видимо, должна пить глинтвейн и кататься на ватрушках.

– Я думал, ты заранее договорилась.

– А я не договорилась! У меня в голове и так было слишком много информации. – Забрав у него лыжи, я понуро киваю в сторону подъёмника. – Ладно, пойдём. Будем вдвоём местную публику развлекать.

Однако спустя пятнадцать минут выясняется, что бремя развлечения публики целиком ложится на меня, ибо Рафаэль катается на лыжах, если не как боженька, то как призёр зимней олимпиады.

– Ты откуда… – от удивления и возмущения я не сразу нахожу слова. – Мы столько лет знакомы, а ты ни разу не говорил…

– О чём? – спрашивает он, поднимая на лоб очки. – Что умею стоять на лыжах? Я их только в прошлом году освоил. До этого катался на доске.

– На доске? – ошеломлённо оглядываю его с ног до головы, заново знакомясь. – Рафаэль, ты что, сноубордист?

– Нет, – в его голосе слышно раздражение. – Я просто время от времени катаюсь на сноуборде.

– Это и называется сноубордист, – возражаю я благоговейным шёпотом. – И чего же ты молчал? Я бы на твоём месте каждый день этим хвасталась.

– Не знал, что ты такая поклонница спорта.

– Только если речь идёт о горах и снеге. Мы знакомы с универа! Как я могла об этом не знать?!

– Может, потому что не слишком мной интересовалась?

– Может быть. – Я распахиваю глаза от внезапного озарения. – Вот всё и срослось! С такими навыками ты обязан стать моим инструктором!

– Я не обязан, – отрезает Рафаэль.

– Обязан, – вкрадчиво повторяю я. – Помимо того, что я три месяца бесплатно корпела над твоим проектом, я любезно пустила тебя в свой номер и поделилась кроватью. Ты мой должник.

– Тебе будет сложно, потому что ты не спортивная.

– Не такая спортивная, как боксёрша из Тайваня? – обиженно рявкаю я, громыхнув лыжами. – Пытаешься стыдить меня за Х-хромосомы?

Несколько секунд, посверлив меня взглядом, Рафаэль сдаётся.

– Покажу один раз, а дальше сама.

Позже:

– Ноги на ширину плеч. Лыжи должны быть параллельны, носки смотрят внутрь. – Наклонившись, Рафаэль рукой сводит кончики моих лыж вместе. – Ты вообще когда-нибудь каталась?

– Два раза в жизни, в школе на физкультуре.

– Хреново. Ладно. Колени согни. Самое главное – это почувствовать равновесие и давление. Синхронизируйся с лыжами и балансируй телом. Почувствуй упор.

– Чувствую себя как в фильме «Карате-пацан», – заворожённо говорю я. – Я сын Уилла Смита, а ты старенький Джеки Чан.

Эта шутка не вызывает у моего новоиспечённого инструктора даже тени улыбки. Смерив меня хмурым взглядом, он продолжает наставления:

– Согни колени и попробуй перенести вес на пальцы стоп.

– Если я попробую, то свалюсь носом вперёд.

Шумно выдохнув, Рафаэль скидывает перчатки и протягивает мне руки.

– Давай.

Вдруг занервничав, я не сразу понимаю, что от меня требуется, и просто глазею на его ладони.

– Я сейчас развернусь и уеду, – ворчит он, перехватывая мои пальцы.

Осознав наконец суть манёвра, я послушно, хотя и не без заминки, вкладываю вторую ладонь в его.

Внутри волнительно ухает, щеки загораются. С незнакомым мне инструктором это бы едва ли ощущалось настолько интимно.

– Переноси вес, – напоминает Рафаэль, пока я растерянно разглядываю наши сплетённые пальцы.

Я переношу.

– И не наклоняйся так сильно вперёд, а то протаранишь лыжню носом. Носки внутрь, запомнила? Чтобы затормозить – разводишь хвосты.

– Столько информации, – бормочу я, выпуская его ладони. – Я всё равно не пойму, пока не попробую. Надо просто скатиться.

Заняв самую высокую точку холма, я с замиранием сердца смотрю вниз. Теперь главное – решиться съехать. Господи, как же высоко! Не Эверест, но близко. Уже и воздуха не хватает, и уши от давления закладывает. А люди внизу такие крошечные… Самые настоящие людишки.

– Чего ты так сопишь? – доносится до меня снисходительный голос Рафаэля. – С этого холма шестилетки съезжают. Самый маленький на всём курорте. Научишься более-менее держаться на лыжах – пойдём на нормальную гору.

– Ой, да пошёл ты, – бормочу я и, зажмурившись, отталкиваюсь палками от хрустящего снега.

11

– Какого черта ты стала палки в снег втыкать на скорости? – ворчит Рафаэль, освобождая мою ногу от лыжного крепления. – Я же сказал: чтобы затормозить – разводи хвосты.

– Думаешь, я об этом вспомнила на скорости шестьдесят километров в час? – отгрызаюсь я. Из-за острого нытья в стопе я готова рыдать, но сдерживаюсь ради того, чтобы не оправдать звание неспортивной.

– Не льсти себе. Ты разогналась максимум до десяти. Но это даже хорошо, иначе переломала бы себе ноги. Я говорил тебе, что колени должны быть согнутыми? А ты ехала так, словно кол проглотила.

– Значит, ещё раз попробую. Только объясни, что такое хвосты.

Рафаэль смотрит так, словно я только что сообщила, что состою на учёте у психиатра. С опасением.

– Именно сейчас ты решила придержать язык за зубами? Когда речь зашла о целости твоих конечностей? Короче, вставай в очередь за глинтвейном и жди инструктора. – Он резко выпрямляется. – С таким подходом я тебя учить не буду.

– Я просто переволновалась. – Поморщившись, я пытаюсь встать, но не могу наступить на правую ногу. – Вот блин…

– Что? – Рафаэль тяжело вздыхает. – Только не говори, что подвернула лодыжку в первый же день.

– Предлагаешь мне себя виноватой почувствовать по этому поводу? – Мой голос звенит отчаянием. Что может быть хуже, чем две недели долгожданного отдыха проторчать в номере? – Иди дальше хвосты разводи. Дойду как-нибудь.

Несколько секунд Рафаэль наблюдает, как я, кряхтя и морщась, пытаюсь подняться со снега, после чего с шумным вздохом подхватывает мои лыжи, а свободной рукой – меня.

– Надо поскорее уйти отсюда, – бормочет он, таща нас к спуску. – Пока какой-нибудь сопляк на доске тебя не переехал.

– Мне больно, – пищу я, старательно отталкиваясь от снега здоровой ногой.