С трудом вырвавшись из плена дурных воспоминаний, Мадлен не заметила, как толпа зашевелилась и внесла её обратно в стены Лувра. Повинуясь потоку, она вместе с остальными направилась в тронный зал. Мысли вновь попытались утянуть девушку в прошлое, но сейчас она сумела дать им решительный отпор. «Нет, я не желаю больше вспоминать о том дне. Ещё немного, и эти мысли сведут меня с ума. И тогда всё окончательно полетит в пропасть. Нужно взять себя в руки и двигаться дальше. То видение должно было предупредить меня о надвигающейся беде, а значит, у меня ещё есть шанс не допустить такого будущего». Размышляя, девушка не заметила, как толпа внесла её обратно в стены Лувра. Повинуясь потоку, Мадлен вместе с остальными направилась в тронный зал.

Когда гости и постоянные обитатели Лувра переместились в помещёние для приемов, король уже занял своё место на троне. Испанская делегация во главе с Филиппом II расположилась напротив.

– Я заметил, Ваше Величество, что место подле вас осталось свободным, – усмехнулся испанец. – Где же королева Маргарита?

Упоминание законной супруги не доставило Наваррскому удовольствия, но он постарался не выказать гостям своего негодования.

– Во Франции множество прекрасных замков, Маргарита давно облюбовала один из них и не покидает его. Я не смею настаивать на её переезде в Париж.

Филипп едва заметно ухмыльнулся, прекрасно зная истинную причину отсутствия королевы. На губах же его дочери заиграла довольная улыбка. Не смутившись этой реакции, Наваррский обратился к собравшимся. – Наши гости проделали долгий путь до столицы, и я хочу, чтобы они узнали, что такое французское гостеприимство. А потому в честь прибытия испанской делегации в Лувре состоится бал. Пусть всего на один вечер он перенесёт нас в Мадрид, чтобы наши гости почувствовали себя как дома.

– Это приятная новость, – с долей снисхождения заметил Филипп – Всем нам порой нужен праздник. Надеюсь, и наши дальнейшие переговоры пройдут под знаком мира.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Анри, искусно делая вид, будто не замечает надменности испанского короля. – А сейчас, чтобы вы могли отдохнуть с дороги, для вас подготовили лучшие покои Лувра.

Анри перевёл взгляд на юную инфанту, стоявшую подле отца. Всё это время Анхела-Валенсия не спускала взгляда с Наваррского, её губы были растянуты в игривой лёгкой улыбке, а ресницы мило подрагивали при каждом слове короля.

– Ваше Высочество расположится в покоях, что ранее занимала королева Луиза, – проговорил Анри, – а девушки, что служили при ней фрейлинами, проследят, чтобы вы ни в чём не нуждались.

– Благодарю, мой король, – склонив голову, произнесла принцесса.

Короткая благодарность, произнесённая инфантой, заставила придворных тихо ахнуть.

Принцесса соседнего государства только что назвала своим королём монарха другой страны. В иной ситуации её слова могли бы вызвать скандал. Но, ко всеобщему удивлению, Филипп весьма благосклонно отреагировал на слова дочери, тем самым заставив всех задуматься, для чего на самом деле король Испании привёз принцессу в Париж.

Селеста, хорошо знавшая те интриги, что скрывали обычно дамские покои, нахмурилась и, хмыкнув, обернулась к Мадлен.

– Теперь ясно, зачем инфанта проделала столь долгий путь до Парижа.

– Боюсь, я не совсем понимаю тебя. О чём ты говоришь? – удивилась Мадлен.

Стоя в центре взволнованной толпы, мадемуазель Бланкар с интересом покосилась на задумчивую подругу.

Перейдя на едва различимый шёпот, Селеста произнесла:

– А ты не замечаешь? Король Филипп, зная о том, что брак Наваррского и Маргариты всего лишь формальность, привёз сюда свою дочь, чтобы заинтересовать ею Анри. Он хочет, чтобы его наследница стала следующей королевой Франции.

Мадлен, сама того не замечая, бросила на инфанту холодный неодобрительный взгляд. Правда, открытая Селестой, неприятно царапнула сердце девушки.

«Она вполне могла бы вскружить голову королю. И эта мысль против моей воли терзает меня, – самой себе призналась Мадлен. – Неужели я ревную? Нет, этого не может быть. Этого не должно быть. После того, что я узнала об Анри: о его сделке с Абраксасом, о его планах на меня… Нет! Я больше не могу подпускать короля близко к себе, и, что бы ни чувствовало моё сердце, я должна успокоить его. Должна навсегда выбросить Анри из свой головы, своего сердца и своей души».

Слегка продвинувшись вперёд, чтобы лучше видеть гостей короля, Мадлен вдруг заметила испанского посла. Алехандро, присоединившись к делегации, стоял позади Филиппа.

«После смерти Генриха III Алехандро определённо чувствует себя свободнее, и, уже не таясь навещает в замке Шенонсо Луизу, лишившуюся короны. А если переговоры между Анри и Филиппом действительно закончатся подписанием мира, то он и вовсе окажется в полной безопасности».

Мадлен взглянула на трон короля. Было непривычно не найти среди стоявших там гвардейцев Фабьена. Обернувшись к Селесте, девушка поинтересовалась:

– А где же месье Триаль?

Селеста заметно погрустнела.

– Убийство Генриха стало для Фабьена настоящим ударом. Он винит себя в том, что не сумел уберечь от смерти короля, которому дал клятву верности, – призналась мадемуазель Моро. – Ко всему прочему, Анри отстранил Фабьена от службы. Наваррский опасается использовать в качестве личной охраны гвардейцев Генриха. Боится, что они всё ещё верны памяти прошлого короля, и могут устроить заговор.

Фабьену тяжело видеть на троне другого правителя, и он старается как можно реже появляться на мероприятиях, подобных сегодняшнему.

– Это, должно быть, невероятно печально, – заметила Мадлен. На самом деле, девушка, так же как и гвардеец, до сих пор винила себя в смерти Генриха. «Это я по глупости и неосторожности впустила в замок Жака. Поступи я иначе, Генрих Валуа был бы жив».

Обмен любезностями между двумя монархами, наконец, подошёл к концу. Испанская делегация отправилась размещаться в отведённые для них покои. Бывшие фрейлины. в числе которых была и Мадлен, по приказу короля отправились вслед за Анхелой-Валенсией.

С интересом осматривая своё временное пристанище, испанская принцесса довольно улыбалась. Проводя ладонями по обивке кресел, девушка представляла, каково это быть хозяйкой Лувра.

– Мне здесь нравится, – довольно растянув губы в улыбке заявила принцесса. – У королевы Луизы был отменный вкус. Я слышала, что Маргарита Валуа не жалует подобную роскошь. Хорошо, что она не живёт во дворце, иначе теперь переделала бы всё на свой лад.

Стараясь держаться поближе к инфанте, Жизель во всем соглашалась с гостьей.

– Вы правы, Ваше Высочество, но думаю, ни нам, ни Лувру нечего опасаться. Король не в ладах со своей супругой, все об этом знают, поэтому вряд ли она когда-либо появится здесь в качестве королевы.

– Зачем Франции королева, которая не интересуется ни политикой, ни королём? – хитро усмехнулась принцесса. – Его Величеству следовало бы задуматься о новом браке. С девушкой, достойной его.

– Вы правы, Ваше Высочество, абсолютно правы, – закивала головой Жизель.

Мадлен же неприятно покоробили слова инфанты. Эта девушка едва вошла во дворец, как уже начала устанавливать здесь свои правила. Дочь испанского короля не скрывала, что целью её визита в Париж являлся новый король Франции. Она уже примеряла на себя роль королевы, что сидит на троне возле Анри. Не нравилось Мадлен и поведение Жизель.

«Она неисправима, – думала девушка, – хотя её можно понять: с тех пор как она потеряла статус главной королевской фрейлины, её шансы найти влиятельного супруга резко уменьшились. Это совершенно не нравится её отцу, и он не забывает напоминать об этом Жизель при любом удобном случае».

Слуги закончили вносить в покои вещи, привезённые принцессой. Окинув беглым взором доставленные сундуки, Анхела-Валенсия гордо обернулась к своим новым фрейлинам.

– Я привезла для вас подарки. Хочу, чтобы каждая из вас получила наряд из самого сердца Мадрида.

Принцесса приказала открыть один из сундуков и позволила девушкам выбрать по одному из платьев. Видя, с каким восторгом француженки рассматривают испанские ткани, Анхела-Валенсия хлопнула в ладоши.

– Надеюсь, в ближайшие дни испанская мода покорит Лувр.

Подхватив полученные от принцессы подарки, девушки направились в свои покои, чтобы примерить их.

Оказавшись в своей комнате, Мадлен отложила в сторону платье, привезённое из Испании. Его яркая красная ткань с золотой вышивкой играла в лучах солнца, но девушка отчего-то не горела желанием примерять этот наряд. «Анхела-Валенсия пытается подкупить нас, завоевать расположение фрейлин, задобрив их подарками. С кем-то вроде Жизель это сработает безукоризненно. Но мне не по душе дары инфанты», – решила Мадлен и провела руками по нежно-голубому платью, в которое облачилась сегодня утром.

Возвращаться обратно в покои испанской принцессы девушке отчего-то не хотелось.

Присев на край кровати, она привычно потянулась за дневником деда, но в последний момент остановилась. «Ему больше нечего мне показать. Теперь ответы на свои вопросы мне придётся искать самой».

Не успела девушка придумать, чем же занять себя до вечера, как её покой оказался потревожен. В дверь постучали, а спустя пару секунд в покои заглянул Пьетро – королевский паж.

– Вас, мадемуазель, желает видеть Его Величество.

– Мне следует спуститься в тронный зал? – удивилась Мадлен, уверенная, что в этот час Анри ведёт переговоры с испанской делегацией.

– Нет, идёмте за мной, я провожу, – ответил паж.

Нехотя поднявшись на ноги, Мадлен вздохнула. «Что королю могло понадобиться от меня?» С момента возвращения в Лувр Мадлен более не оставалась наедине с Наваррским и всячески избегала разговоров с ним. Для себя она твёрдо решила, что более не поддастся его чарам и сделает всё, чтобы он понял: она не на его стороне. Его ложь и связь с Абраксасом разрушили то хрупкое доверие, что зародилось между ними. Теперь, глядя на короля, Мадлен испытывала трепет, подобный тому, что чувствует беззащитная жертва, смотря в глаза хищнику.

Пьетро привёл девушку в ту часть Лувра, что обычно отводилась под личные нужды короля. Показав на одну из комнат, юноша жестом пригласил её войти внутрь. Как только Мадлен шагнула вперёд, паж, оставшись снаружи, аккуратно и бесшумно закрыл за ней дверь. Девушка, затаив дыхание, осмотрелась. Сейчас она стояла в самой роскошной из всех спален дворца. Чтобы привыкнуть к золотому блеску, наполнявшему покои, ей пришлось несколько раз моргнуть.

– Нравится? – Голос короля, всё это время наблюдавшего за ней, заставил девушку резко обернуться.

– Здесь красиво, но золота многовато, – честно ответила Мадлен. Анри усмехнулся:

– Под стать королю. Мастерам по моему приказу пришлось многое переделать.

Человек, что стоит во главе целой страны, должен обладать тем, чего нет у других.

И сейчас Мадлен не знала, как ей следует вести себя с ним. Их многое связывало, но то было раньше. Тот Анри, чьи признания грели её душу, не был королем Франции, не был для неё лжецом, скрывавшим правду о сделке с Абраксасом. Не спеша проходить в глубь покоев, девушка продолжала стоять подле двери.

– Вы позвали меня сюда, чтобы показать свои новые покои?

– Они не мои, – лукаво ухмыльнулся король. – Вернее, не только мои. Я приготовил их для тебя, Мон Этуаль.

Последняя фраза, слетевшая с губ Анри, прозвучала необычайно нежно, напомнив девушке, как Наваррскому удалось добиться её расположения.

– Для меня? Но зачем? – удивилась Мадлен, в душе уже зная ответ.

– Мне хотелось порадовать тебя. В последнее время ты меня сторонишься. Это тревожит.

– Неужели вы считаете, что роскошные покои помогут это исправить? – возмутилась Мадлен.

– Эти покои – лишь красивый жест. Кроме того, здесь, в королевском крыле, я смогу чаще навещать вас без лишних глаз. У нас появится возможность чаще бывать вместе, и мы сможем вернуть то, что было утрачено. Я прикажу перенести ваши вещи сюда.

– Нет, не утруждайтесь, Ваше Величество. – Прервав короля, девушка решительно отступила к двери, – Я не намерена переезжать сюда. Моя комната вполне меня устраивает. Помимо этого, Ваше Величество, я прошу вас более не делать мне подобных предложений и не вторгаться в мои покои.

– Вы жестоки, Мон Этуаль, – наигранно печально произнес Анри. – Всё ещё обижаетесь на меня?