Мадлен растерянно заозиралась по сторонам, вспоминая, как оказалась в карете. Рядом с ней на сиденье лежало новое платье цвета небесной лазури. Сама она, всё ещё обнажённая, была полностью укрыта тёплой длинной королевской мантией.

– Я не стал пытаться самостоятельно одеть вас. Подумал, вы засмущаетесь, узнав об этом.

– Спасибо, – тихо ответила Мадлен, уже начав восстанавливать в памяти события минувших дней.

Она помнила, как едва не лишилась жизни. Помнила воду, что окружала её, и загадочный силуэт, что не давал ей утонуть. «Я должна была умереть. Почему этого не произошло? Что за сила поддерживала во мне жизнь? – удивлялась Мадлен и в то же время думала: – Стоит ли теперь задаваться этими вопросами? Я жива, и это главное. Но как выбросить из головы весь тот ужас, что я испытала? Как забыть об этом и продолжать дышать, будто ничего и не было?»

– Мадлен, как вы себя чувствуете? – поинтересовался Анри.

– Пока не поняла, но определенно лучше, чем в каждый из последних дней.

Мадлен поглубже закуталась в королевскую мантию: беседовать с королем в таком виде было неуютно.

– Вы спасли меня, Ваше Величество, – тихо констатировала фрейлина. – Как вы узнали, где я?

Анри напрягся. По его лицу пробежала волна злости. В эту минуту он вспомнил тех, кто был повинен в страданиях мадемуазель Бланкар.

– Шут покойного Генриха не сумел долго держать язык за зубами и рассказал, что произошло.

– Сам рассказал? На него это не похоже. Он изворотлив и хитёр, неужели он мог так просто проговориться? – недоверчиво спросила Мадлен.

– Ему пришлось начать говорить, когда его семья оказалась в Бастилии. Но вы правы: он оказался изворотлив. Стоило мне покинуть столицу и отправиться за вами, как из Парижа пришла весть: Шико бежал из под стражи, – отведя взгляд в сторону, ответил Анри. – Но рано или поздно этот негодяй получит по заслугам, так же, как и мадемуазель Д’Эстре, что пустилась в бега, узнав о моем приближении. Но не будем об этом. Сейчас же я хочу убедиться, что с вами всё в порядке.

Фрейлина задумчиво посмотрела в окно кареты:

– Быть может, однажды будет… – с сожалением ответила она. – Раны на теле, я полагаю, скоро заживут, но те, что были нанесены душе, вероятно, останутся со мной на долгие годы.

– Мне так жаль, Мон Этуаль.

Наваррский поддался вперёд, сокращая расстояние между собой и Мадлен.

– Я должен был понять, заподозрить в поведении Габриэль что-то неладное, но не увидел никакой опасности. Моя ошибка едва не стоила вам жизни.

– Короля всегда окружают интриганы и заговорщики, Ваше Величество. И кому, как не вам, знать об этом.

Подняв взгляд, Анри удивлённо заглянул в глаза Мадлен. В них, не таясь, плескались боль и разочарование, но связаны они были не с тем, что случилось в подземельях инквизиции.

Слыша голос Наваррского, ощущая рядом его присутствие, Мадлен нехотя вспоминала жуткое видение, посетившее её во время коронации. И сейчас, глядя на нового короля Франции, она видела не своего спасителя, а монстра, утопившего мир в крови. Анри потянулся вперёд, всем телом приблизившись к девушке. Его ладонь потянулась к её руке, желая коснуться нежной кожи. В движениях Наваррского не было ничего угрожающего, предосудительного. Напротив, сейчас он был искренне обеспокоен состоянием девушки. Когда подушечки его пальцев дотронулись до женского запястья, Мадлен вздрогнула, в ужасе отдёрнув руку. На лице Наваррского мелькнуло болезненное недоумение.

– Мон Этуаль, неужели я так пугаю вас?

Понимая, что в эту минуту её ложь может сыграть против неё, Мадлен сказала правду.

– Да, я боюсь вас. Я видела, чем всё это закончится. Знаю, чем обернётся для мира ваша сделка с Абраксасом. Он не пощадит никого. Даже вас…

– Так там на коронации у вас было видение? И что оно значит? – спросил Анри.

– Абраксас утопит наш мир в крови, а вы станете символом этой кровавой жатвы. Но у вас больше не будет власти: вся она перейдёт к нему.

– Вы не правы, Мадлен, – отведя глаза в сторону, негромко произнёс король, – Когда всё свершится, я обрету его силу, но он не сможет повелевать мной.

– Вы будете обмануты… – повторила Мадлен. – Тот, кого я видела на троне, не вы. То был Абраксас. Он поглотит вас, и вы канете в бездну, задавленный его мощью.

Наваррский опустил голову, задумавшись над словами девушки. Что-то в её трепещущем голосе, испуганных глазах подсказывало ему, что она стала гласом истины. Её речи – предупреждение, но он не был готов поверить. Анри знал, что отступать ему уже некуда. Сделка совершилась: он теперь король Франции, династия Валуа низвергнута. Абраксас выполнил свои обещания. Теперь его черёд.

Когда Анри вновь поднял взгляд на девушку, она дрожала. Понимая, что именно он сейчас был причиной её страха, Наваррский больше не пытался коснуться её.

– Мне жаль, Мон Этуаль, что вы теперь видите во мне лишь монстра. Надеюсь, со временем вы взглянете на меня прежними глазами. Я не желаю вам зла, напротив, хочу, чтобы вы оставались в безопасности. Но для этого вы должны находиться рядом, под моей защитой. Лишь так я смогу у беречь вас…

– Не сможете, Анри… не сможете… – Голос девушки звучал так тихо, словно был дуновением ветра, что легко касался разгорячённой кожи. Эти несколько слов больно кольнули самолюбие короля. Он хотел возразить, убедить девушку в том, что она заблуждается, но не смог произнести ни слова. Один её взгляд лишал его дара речи.

Лишь сейчас Наваррский понял: Мадлен была права в своих суждениях.

Не зная, что ответить, чем возразить, Анри обернулся за спину и громко крикнул кучеру:

– Останови карету!

Как только кони стали, остановились колёса, Наваррский произнёс:

– Оденьтесь, Мон Этуаль, а я распоряжусь, чтобы вам принесли еду и воду. Дорога до Парижа займёт ещё несколько дней. Я вижу, что моё общество тяготит вас. Чтобы облегчить вам путь, дальше я поеду верхом.

Не дожидаясь ответа, король вышел из кареты, оставив фрейлину одну. С тоской Мадлен проводила взглядом его фигуру. Она и сама не могла дать ответ, какие на самом деле чувства испытывает к этому мужчине. «Я не могу ему доверять, не после того, как узнала о сделке с Абраксасом. Мне страшно, что за своими речами он может вновь скрывать ложь. Но всё это доводы разума. А что же твердит сердце? Оно замирает каждый раз, когда мои мысли возвращаются к Анри. Бьётся трепетно. И изнывает в муках, когда Наваррский пропадает из моей жизни. Что же мне делать? Как быть?» Пытаясь отвлечься от грустных дум, Мадлен скинула с себя мантию и принялась натягивать платье. Делать это в карете без чужой помощи было ужасно неудобно. Да и тело всё ещё болело после тех пыток, которым оно подверглось. Но спустя некоторое время девушке всё же удалось привести себя в порядок. Поправив юбки, она вновь устроилась на сиденье. Вскоре ей подали еду. Мадлен ожидала, что к ней заглянет Анри и она сумеет поблагодарить его за платье и пищу. Но король так и не появился. Когда карета тронулась, фрейлина отодвинула шторку и выглянула в окно. Неподалёку, глядя вперёд, на белом коне ехал король Франции. Анри сдержал обещание и более не беспокоил девушку. Всю дорогу до Парижа Мадлен провела одна.

Часть 2. Новый король

В короне и золоте новый король.
Готовится он отыграть свою роль.
Но ты добродетели нынче не жди.
Для всех, кто был против,
                          зажгутся огни.

Глава 4. Испанское посольство

С тех пор как Анри стал именоваться Генрихом IV, королём Франции, в стране начали понемногу угасать конфликты прошлых лет. Бывшие сторонники Де Гиза и члены Католической лиги ещё пытались поднимать бунты, но день ото дня их становилось всё меньше. Поговаривали, будто враги короны один за другим исчезали в неизвестном направлении. Кто-то считал, что они бежали в соседние государства. Кто-то обвинял в их пропаже самого короля. Но как бы то ни было, жизнь в стране начала входить в мирное русло. Европейские государства, многие годы считавшиеся противниками Франции, стали искать дипломатические пути разрешения былых конфликтов.

В первые осенние дни 1889 года на крыльце Лувра столпился, казалось, весь двор. Громко перешёптываясь, дамы в нарядных платьях и господа в своих лучших мундирах посматривали в сторону ворот. Наконец, те распахнулись. Во дворе Лувра раздался стук колёс и конский топот. Спустя минуту на первую ступень королевского дворца ступил высокий мужчина немногим старше шестидесяти лет. Его тёмный камзол был щедро украшен вышивкой, а на шее красовался медальон с золотым львом. То был не кто иной, как Филипп II – законный король Испании.

Следом за ним из кареты выбралась одна из его дочерей, инфанта Анхела-Валенсия, и тотчас приковала к себе взгляды всего французского двора. Высокая стройная девушка со смуглой кожей и глазами цвета янтаря слегка улыбнулась, но взгляд её не коснулся ни одного подданного. Всё её внимание было приковано к новому королю Франции. Заметив интерес инфанты, Анри сдержанно улыбнулся и обратился к гостям.

– Рад приветствовать вас на землях Франции. Признаться, я до последнего не верил, что Ваше Величество найдёт время лично посетить Париж. К счастью, вы оказались человеком дела. А потому я надеюсь, что следующие несколько дней, которые вы проведёте в стенах Лувра. станут основой для мира между Испанией и Францией.

Окинув медленным взглядом собравшихся для встречи придворных, король Испании, наконец, устремил взор на Анри. Его губы дёрнулись, пытаясь сложиться в улыбку, но лицо всё ещё оставалось серьёзным.

– Мне близки эти суждения, Ваше Величество. Ваш предшественник, увы, был менее благоразумен. И посмотрите, к чему это привело. Я рад прибыть в вашу столицу. Со мной почти нет воинов, лишь дипломаты, советники и моя дочь. Сегодня все мы – послы мира.

– Прекрасные речи, – ответил Наваррский. – А сейчас прошу во дворец. Лувр давно не принимал столь дорогих гостей.

Анри повёл рукой, приглашая испанскую делегацию проследовать в резиденцию. Скрываясь в дверях замка, король Франции ещё раз поймал на себе заинтересованный взгляд юной инфанты и, незаметно усмехнувшись, догадался, с какой целью девушка прибыла ко двору.

Придворные потянулись во дворец лишь после того, как в Лувр вошла вся испанская делегация. Среди молодых дам, всё это время стоявших на крыльце, была и Мадлен.

Её обморок, случившийся на коронации, долго был темой для пересудов. Шептались, будто бедняжка не сумела справиться с эмоциями, увидев величие Наваррского. Кто-то едва не записал её в шпионку Католической лиги, расстроенную победой Анри. К счастью, были и те, кто объяснил обморок обычной духотой.

С момента возвращения Мадлен в столицу прошла всего пара недель. Этого хватило, чтобы царапины и синяки на её теле зажили, но память всё ешё хранила в себе боль и ужас от пыток, что постигли её в лапах инквизиции. Тревоги добавляло и отсутствие известий от Калеба. Его молчание изрядно пугало Мадлен. «Где он? Что с ним?» – постоянно думала она, но ответа на эти вопросы не находила. Селеста, знавшая, что Калеб отправился на поиски Мадлен, как могла успокаивала подругу. «Он скоро объявится, я уверена. Нужно просто подождать». Но в своих речах была неискренна. Где-то в глубине души мадемуазель Моро опасалась, что некромант попал в беду, но делиться этими предположениями с Мадлен, только что пережившей ужасы инквизиции, не собиралась.