– Ты пульс щупаешь или меня?

Сяоцинь, занятый какими-то мыслями, отрешённо поглядел на него, по-птичьи свесив голову набок. Прислушивается к пульсу? Да разве можно расслышать биение вены? Пульс и почувствовать-то непросто, особенно на запястье.

Тут, видимо, сказанное до мальчишки дошло, он отдёрнул руку и, краснея ушами, воскликнул:

– Да кому надо!.. Я проверял, размягчились ли вены.

Чэнь Ло с озадаченным видом сам пощупал вену на локтевом сгибе. Вроде бы ничем не отличается от того, что было всегда. Могут ли вообще вены отвердевать и размягчаться? Или это только что придуманная мальчишкой отговорка? Чэнь Ло решил это не выяснять: начнёшь с ним спорить, ещё запретит вставать.

– Так могу я встать? – уточнил он.

Сяоцинь, всё ещё сердитый, сказал, что у Чэнь Ло с непривычки может закружиться голова, но плечо, чтобы тот мог опереться, не предложил. Чэнь Ло решительно откинул с себя покрывало, спустил ноги на пол и, сделав усилие, встал. Голову действительно обнесло, но он быстро упёрся ладонью в ширму, полагая, что та достаточно прочна, чтобы удержать его. Ширма с грохотом опрокинулась, развешенные на ней пучки трав и кореньев разлетелись во все стороны.

– Вот что ты наделал! – всплеснул руками Сяоцинь и бросился их подбирать.

Чэнь Ло только чудом не потерял равновесие. Зато это небольшое происшествие поставило голову на место, и он наконец-то впервые оглядел весь дом.

За ширмой скрывались грубо сколоченные и криво прибитые к стене полки, прогнувшиеся под грудами свитков и потрёпанных книг. В углу стоял плохонький аптекарский шкаф с выдвижными ящичками, многие из которых были выдвинуты, да так и не задвинуты обратно, словно вор наспех проверял, нет ли там чего-нибудь ценного. Ещё был стол, заставленный аптекарскими приборами и заваленный раскрытыми и даже разодранными свёртками, вероятно, выволоченными из упомянутого шкафа. Между столом и шкафом была втиснута какая-то другая рухлядь, в которой даже пытливый взгляд не опознал бы алхимическую печь, но это была именно она. Чтобы приготовить в ней что-нибудь, ещё нужно было исхитриться, но мальчишка как-то справлялся. Пол у печи был заплёскан свежими и старыми потёками, сгноившими половицы.

А ещё было окно, Чэнь Ло правильно угадал, и у окна стояло большое плетёное кресло, в котором кто-то сидел. Чэнь Ло видел только часть плеча сидящего и торчавшую над спинкой кресла аптекарскую шапку.

«Аптекарь Сян вернулся, – догадался Чэнь Ло. – Но почему он даже не обернулся, когда упала ширма? Он глухой?»

В любом случае стоило проявить вежливость. Чэнь Ло сложил кулаки и сказал:

– Аптекарь Сян, прошу простить меня за неподобающий вид. Я Чэнь Ло. Ваш ученик нашёл меня в лесу и принёс сюда без вашего на то позволения. Я был ранен, и он меня выхаживал. Вне сомнений я отплачу вам за спасение моей жизни.

– Что ты делаешь? – потрясённо спросил Сяоцинь.

Чэнь Ло очень неодобрительно на него глянул и прошипел:

– Мог бы и сказать, что аптекарь Сян вернулся.

– Вернулся? – отчего-то ужаснулся Сяоцинь и бросил в сторону окна дикий взгляд.

– Разве это не аптекарь Сян? – растерянно уточнил Чэнь Ло.

– Аптекарь Сян отошёл, я ведь уже говорил. Вот была бы потеха, если бы он вернулся! – с нервным смешком отозвался Сяоцинь.

Чэнь Ло совершенно ничего не понимал. Если это не аптекарь Сян, тогда кто сидит в кресле? Вор, который разбросал свёртки у аптекарского шкафа? Чэнь Ло решил подойти и посмотреть. Если это всё-таки аптекарь Сян, просто глухой как пень, а мальчишка в который раз насмешничает, то Чэнь Ло встряхнёт одного за плечо, чтобы тот заметил, а другого за шиворот, чтобы неповадно было. Он подошёл к креслу, протянул руку к плечу сидящего, но тут же отшатнулся и закрыл нос и рот тыльной стороной руки. В кресле сидел мертвец!

Это была высохшая мумия старика в аптекарском халате. Длинная борода свилась кольцом на коленях, мяньша сползла до подбородка, обнажая оскаленные желтоватые зубы. Ввалившиеся глаза были закрыты. Умер аптекарь, видно, очень давно и своей смертью, должно быть, во сне.

– Да он же мёртв! – гневно сказал Чэнь Ло, обернувшись к мальчишке.

– Аптекарь Сян отошёл, сколько раз тебе ещё повторять? – удивился Сяоцинь.

Чэнь Ло наконец сообразил, что под «отошёл» мальчишка имел в виду вовсе не «по делам». Он припомнил, что приглашённый к их бабке лекарь тоже сказал: «Она отошла», – когда бабка скончалась. Недоразумение, только и всего… Нет, не только!

– Почему он сидит здесь? – воскликнул Чэнь Ло.

– А где ему ещё сидеть? – изумился Сяоцинь.

– Почему ты не похоронил его?

– Почему… что не сделал? – после озадаченной паузы переспросил Сяоцинь.

Чэнь Ло опешил. Этот мальчишка не понимал даже элементарных вещей. Неужели на самом деле не знает, что людей полагается хоронить, если они умерли?

– Его нужно похоронить. Вырыть яму и закопать труп, – угрюмо сказал Чэнь Ло. – Нельзя его так оставлять.

– Ему нравится там сидеть, это его любимое место, – возразил Сяоцинь. – А из земли ничего не видно.

– Он давно уже мёртв, а мертвецы ничего не видят и не слышат, – твёрдо отрезал Чэнь Ло.

– Как знать, как знать, – загадочно возразил Сяоцинь.

22
Могила для усопшего

– Где моя одежда? – спросил Чэнь Ло, возвращаясь к лежанке. – Я оденусь, и мы его похороним.

Он натянул сапоги, поискал глазами по сторонам. Сяоцинь пытался спорить, но Чэнь Ло категорично заявил, что в одном доме с покойником, пусть это и давно высохшая мумия, не останется.

– Ты боишься покойников? – удивился мальчишка.

– Не боюсь, но мертвецу полагается лежать в земле, а не быть выставленным напоказ. Это глумление над покойником.

Сяоцинь ещё попытался что-то возразить, но Чэнь Ло так свирепо на него глянул, что мальчишка вздохнул и потащился в дальний угол, где стоял сундук. Вернулся он с нижней рубахой, отстиранной и даже заштопанной в том месте, где её прорвала стрела.

– А где всё остальное? – уточнил Чэнь Ло.

– Сжёг, – признался Сяоцинь.

– Что?! Зачем? – потрясённо спросил Чэнь Ло.

– По цзяньсю тебя могли опознать.

– Я же не преступник, – дёрнулся Чэнь Ло. – И что мне теперь прикажешь делать? Я не могу из дома выйти в одной только нижней рубахе.

Быть может, именно этого Сяоцинь и добивался. Но Чэнь Ло принялся браниться, и мальчишке пришлось снова залезть в сундук и вытащить оттуда ещё одну рубаху – чистую, но явно ношеную.

– Это аптекаря Сяна, – сказал Сяоцинь, – она подойдёт тебе по размеру.

Чэнь Ло, не переставая бурчать себе под нос, забрал обе рубахи и бросил их на лежанку. В таком неприглядном виде даже слуги поместья Чэнь не ходили! Но делать нечего, не полуголым же идти?

Повязку с груди Чэнь Ло снял. Рана уже затянулась, он потрогал её, ощутил неприятное покалывание под кожей и поморщился, ожидая, что мальчишка сейчас развопится на него, мол, как посмел без его разрешения снять повязку. Но обернувшись, Чэнь Ло увидел, что Сяоцинь стоит и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Чэнь Ло недовольно накрыл левую грудь ладонью:

– Это не проклятая метка, а родимое пятно.

На груди у него было чёрное пятнышко, формой напоминавшее лепесток дикой сливы.

– Я знаю, – сказал Сяоцинь, опомнившись и отводя взгляд.

– Откуда? – с подозрением спросил Чэнь Ло.

– Я ученик аптекаря, – обиделся Сяоцинь, – и уж родимое пятно от проклятой метки я отличить сумею.

Чэнь Ло поспешил надеть обе рубахи. Чужая действительно пришлась ему впору. Он затянул завязки, тронул волосы рукой и вприщур поглядел на Сяоциня:

– А ленту мою для волос тоже сжёг?

Мальчишка смутился, но пришлось лезть в сундук уже в третий раз. Похоже, он собирался присвоить вещи Чэнь Ло, если не удастся его выходить, потому и запрятал их.

Чэнь Ло завязал волосы, подвернул их и подвязал снова, чтобы не упали на лицо, когда он будет копать могилу для усопшего аптекаря. Он сомневался, что у мальчишки хватит сил – и умишка! – сделать всё правильно самому.

– Мотыга и заступ у тебя есть? – осведомился он между прочим.

Сяоцинь кивнул.

Чэнь Ло вышагнул за порог и невольно придержался рукой за притолоку. В лицо ударила струя лесной свежести, и он только сейчас осознал, насколько спёртым был воздух в доме.

Вокруг змеился бамбуковый лес, а хибара аптекаря стояла на плешине, даже не огороженной плетнём. Кроме колуна с воткнутым в него топором и уличного очага во дворе ничего не было.

Сяоцинь волоком притащил откуда-то заржавелую мотыгу и треснутый деревянный заступ. Чэнь Ло взял мотыгу, оценивающе окинул взглядом окрестности, выбирая место для могилы. Земля здесь, должно быть, твёрдая и пронизана древесными корнями. Единственное подходящее место оказалось прямо за домом. Там, видно, прежде аптекарь Сян разводил огород, но грядки были давно уже заброшены.

– Могилу выкопаем здесь, – постановил Чэнь Ло и вручил мальчишке заступ. – Держи, будешь отбрасывать землю.

– Ты так кровь разгонишь! – воскликнул Сяоцинь. – Я сам вырою, а ты отбрасывай землю.

Чэнь Ло выгнул бровь, но позволил мальчишке отобрать у него мотыгу и не без интереса наблюдал, как Сяоцинь пыхтит над могилой. Но и через две четверти часа вырытая им яма годилась разве что для кошки.

– Дай сюда, – решительно сказал Чэнь Ло. – Ты и за год не управишься.

– Но яд начнёт распространяться, – захныкал буквально мальчишка.

– А пилюли твои на что? – возразил Чэнь Ло, неуверенно взмахивая мотыгой. Сам он ни мотыги, ни заступа прежде в руках не держал: не по статусу молодому господину из богатой семьи копаться в земле. Но он видел, как слуги это делают.

Взмах за взмахом он углублял яму, пока она не стала похожа на то, что называют могилой. Сяоцинь должен был отбрасывать выкопанную землю, но вместо этого суетился возле Чэнь Ло, то проверяя ему пульс, то запихивая ему в рот пилюлю за пилюлей. Чэнь Ло досадливо отмахнулся от него и потрясённо уставился на свою руку.

Впервые в жизни у него появились мозоли.

23
Похороны аптекаря Сяна

Когда могила была выкопана, Чэнь Ло сел прямо на землю, чтобы отдышаться и собраться с силами. Он явно переоценил себя. Яд ли в разогнавшейся крови был тому причиной или слабость после болезни, но Чэнь Ло осознал: чтобы встать, придётся или упираться в землю мотыгой, или просить помощи у Сяоциня, который куда-то пропал ненадолго и вернулся с деревянным ковшом на длинной ручке, наполненным чистой водой. На какой-то момент Чэнь Ло показалось, что мальчишка собирается устроить ему «душ», вылив воду прямо на голову, но Сяоцинь дал ковш ему в руки и велел:

– Пей. У тебя губы пересохли.

Чэнь Ло машинально облизнул губы и почувствовал языком суховатую, шершавую корку, запёкшуюся вокруг. Вода приятно охладила нёбо и горло.

– Ты не приучен к физической работе, – поставил диагноз Сяоцинь. – Поэтому с непривычки набил мозоли.

– А я и не должен привыкать, – возразил Чэнь Ло. У него были красивые руки с длинными чувственными пальцами, достаточно сильными, чтобы натягивать тетиву лука.

– Покажи ладони, – велел Сяоцинь, вставая перед Чэнь Ло на колени и доставая из-за пазухи круглую фарфоровую коробочку с какой-то пахучей мазью.

Пока он старательно смазывал каждую мозоль, Чэнь Ло разглядывал его. Ткань мяньши хоть и полупрозрачная, но даёт лишь общее представление о чертах лица. Интересно, как он выглядит? Что скрыто под мяньшой? Шрамы? Щербины? А может, татуировки? Если схватить за край мяньши и сдёрнуть её, то можно это выяснить. Вот только мальчишка наверняка успеет отклониться: руки Чэнь Ло вытянуты вперёд, ладонями вверх, так сразу не ухватишься.

– Готово, – сказал Сяоцинь, пряча коробочку обратно за пазуху. – Мозоли сойдут, когда досчитаешь до ста.