Зачатию, которое произошло внутри одной из моих маточных труб, тоже предшествовали отношения. Речь не о сексе, хотя без него не обошлось, а о моем браке. На момент планирования ребенка мы были женаты девять лет, в отношениях – одиннадцать. Если бы я могла охарактеризовать то, что есть между нами, двумя словами, я бы сказала так: «Редкий случай». Пишу об этом без гордости или ощущения превосходства (что, увы, часто можно встретить в медийном пространстве, если кто-то рассказывает о своем длительном союзе), потому что наша история – только для нас двоих. Кому какое дело: счастливы мы или нет, любим друг друга или нет, провели одиннадцать лет в созидании или в разрушении. Всем без разницы, кроме нас.

В чем редкость истории? Это первые отношения для нас обоих. Мы познакомились, когда мне было девятнадцать, а мужу – двадцать три. До него у меня не было парней, было много детских неразделенных влюбленностей и пара экспериментов с поцелуями и ласками, которые, честно признаюсь, меня не впечатлили. У супруга случались разные истории, но, по его признанию, он не хотел продолжения ни одной из них, все так и оставалось на уровне одного свидания или мимолетной связи.

В отношениях, как и в любом другом деле, все приходит с опытом. Когда ты садишься первый раз на двухколесный велосипед, с высокой вероятностью ты с него упадешь. Вот и мы много раз падали, пока не научились слышать, говорить, понимать: «кататься на велосипеде». Я ничего не знала об отношениях, как и муж, поэтому, конечно, мы совершали ошибки, вели себя, как дураки, причиняли друг другу боль, обижали. Люди почему-то склонны идеализировать романтические чувства: нам кажется, что все должно быть либо безупречно, либо никак. Я набила много шишек, пока ближе к тридцати годам не поняла, что «идеальные» и «отношения» – слова-антонимы, причем неважно, о каких отношениях речь. Отношения – это в первую очередь люди, а люди небезупречны, поэтому чем у нас меньше иллюзий и ожиданий касательно друг друга, тем больше шансов выстроить действительно здоровую связь. Пожалуй, главное, что нам помогало преодолевать все кризисы, – это, во-первых, желание того, чтобы наша семья продолжала существовать, во-вторых, любовь. Даже когда мы сильно ругались, обижались, уходили в ночь, спустя максимум день мы понимали, что не можем друг без друга: любовь сильнее. Мне бы очень хотелось быть более конкретной, рассказать, как работает чувство, но, наверное, не все в жизни можно объяснить логикой и фактами. Любовь просто есть, и одно из важных ее свойств – она меняется вместе с вами. Вы растете – растет и любовь. Вы остановились на месте – на месте топчется и чувство. Мне нравится метафора, согласно которой отношения – корни двух деревьев, растущих рядом. С каждым годом они все крепче и глубже врастают друг в друга. Так и любовь со временем становится крепче и глубже, и вы не превращаетесь в единое целое, а растете на одной почве, которая питает вас, делая сильнее, крепче, в то время как вы дарите ей свои плоды.

Вы растете – растет и любовь. Вы остановились на месте – на месте топчется и чувство.

О свадьбе и детях мы заговорили в первые месяцы отношений. Оглядываясь назад, я понимаю, что нами двигали сильные эмоции из-за первых не менее сильных чувств. Мы как-то поднимались на эскалаторе, выходя из метро, и фантазировали, как будут звать наших детей. Женщина, стоявшая впереди нас, обернулась и с улыбкой спросила: «Сколько их будет?» – «Пятеро!» – ответила гордо я. Сейчас подобный жизненный план кажется мне если не помешательством, то легкой формой безумия. Хотя в начале отношений я была уверена, что мы скоро поженимся и я рожу ребенка, еще не окончив университет. Но – этого не случилось.

Не было конкретного события, когда муж, а тогда еще бойфренд, сделал мне предложение. С первых месяцев отношений было понятно, что мы поженимся. Свадьбу назначили на лето. К тому моменту нашим отношениям было полтора-два года, а ранней весной муж решил все-таки подарить мне кольцо – после джазового концерта в Московском Доме музыки. Тогда мы часто ходили слушать джаз. Сцена не получилась романтической, мы из-за чего-то поругались (что в начале отношений случалось нередко: бурные ссоры, бурные примирения), поэтому я получила подарок со словами: «Вообще-то я тебе кольцо купил, на, держи». Я перестала злиться, муж тоже, мы рассмеялись, а после расплакались. После концерта я какое-то время чувствовала досаду из-за всей ситуации, что такой важный момент оказался смазанным и неидеальным (помним: «отношения» и «идеальные» – антонимы), сейчас мы все вспоминаем с теплом и смехом. У всех – преклоненное колено, предложение, ресторан, цветы, а у меня – раздраженное «на, держи».

После свадьбы я сразу заговорила о детях. Мне был двадцать один год, полагаю, коктейль ярких эмоций продолжал замешиваться во мне еще и на фоне брака. Я фантазировала, как хожу беременная, трогала свой живот, представляя, что там наш ребенок. Тогда я не понимала, но понимаю сейчас: и свадьба, и дети были для меня игрой, ожившей фантазией, сказкой. Я была очень оторвана от реальности – и благодарна, что в итоге мы отказались от идеи заводить детей, как оказалось, на целых девять лет. Причиной тому сначала был муж, а потом и я сама. Супругу после свадьбы было двадцать пять, и он прямо говорил: «Кать, я не готов, да и мы не готовы». Под неготовностью он имел в виду и нашу незрелость, и довольно шаткое финансовое положение, мы еще и жили в квартире родителей – отдельно, полностью самостоятельно, – но это все равно было зависимое положение.

Какое-то время я не понимала его позиции, но уже тогда, в двадцать один год, осознавала, что ребенка должны хотеть оба будущих родителя, поэтому решила дать супругу время.

Я окончила университет и сосредоточилась на писательской карьере: сначала – журналистика, после – непосредственно литература, вскоре добавился блогинг. Все, чем я занималась, увлекало меня, я вкладывала в свое дело все силы – и, будем честны, преуспела.

Когда мне исполнилось двадцать семь, о детях уже заговорил муж. К тому моменту и мы «окрепли», и наши отношения стали более близкими, глубокими – как сейчас модно говорить – проработанными, и финансовое положение улучшилось, да и супруг честно признался, что чувствует внутри много любви, тепла, накопленного ресурса, которые хотел бы отдать будущему ребенку.

Но – уже не хотела я. Я была настолько сосредоточена на работе, что мне было страшно брать на себя ответственность в виде беременности, родов, материнства. Из девочки, мечтающей о свадьбе, детях и укладе жизни, в котором муж зарабатывает, а жена занимается семьей, я превратилась в молодую энергичную женщину с целями, амбициями, стремлением к независимости. Я благодарна мужу, что он не поддерживал мои настроения в начале брака, когда я видела себя исключительно женой и матерью. Спустя годы он честно признался, что не хотел, чтобы я забывала про свои таланты. До свадьбы я всегда была активной, еще в университете руководила стартапом, но почему-то после замужества внутри меня заработали иные микросхемы – возможно, продолжали бушевать гормоны. С годами все успокоилось, и мы начали строить отношения не только инстинктами и эмоциями, но также умом и чувствами – тогда вектор развития семьи изменился.

В желании видеть меня писательницей, предпринимательницей муж не ошибся, именно ей я и стала, где-то благодаря его поддержке, где-то – тому, что наше видение моего будущего не совпадало. Сейчас мы оба успешные и реализованные. Именно поэтому так сильны – гораздо сильнее, чем если бы преуспевал только один из нас.

Муж понял, что я не готова к детям, и решил, что не будет давить на меня, как и я когда-то решила дать ему время. Что в этот раз, что за семь лет до того мы без лишних осуждений понимали, что ребенка должны хотеть оба, поэтому снова отложили тему беременности до момента, когда и я, и он будем готовы стать родителями.

– Ты не чувствовал вину, когда я хотела ребенка, а ты нет? – спросила я как-то мужа.

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что я чувствую вину перед тобой за свое нежелание иметь детей, по крайней мере, сейчас.

– Кать, глупости! Мы должны хотеть оба. Когда ты захочешь, тогда и будем беременеть. Я готов подождать столько, сколько нужно.

Слова мужа не утешили, я понимала, что чувство вины идет откуда-то из глубины меня. Тогда я еще не знала, какая предстоит работа над всеми установками, которые в той или иной мере живут в каждой девушке просто потому, что она родилась женщиной. Словно есть некие паттерны поведения, в которых ты хорошая девочка, но, если от этих паттернов отойти, ты автоматически становишься плохой. Речь не только о том сценарии, когда муж хочет детей, а ты, будучи женщиной, не хочешь, и поэтому автоматически становишься плохой (пусть только в своей голове), ведь хотеть детей – твоя «обязанность» в браке. Я также чувствовала вину, когда муж, например, делал уборку или готовил. Внутри сидела какая-то прошивка, что это должна делать я. Откуда в нас, женщинах, берутся эти убеждения? У меня есть десяток версий, и нет ни одной. «Из семьи», «из традиций», «из генетической памяти» – таких ответов я могу придумать много. Однако моя реальность, отношения с мужем, условия, в которых мы жили, не имели даже крошечного триггера, чтобы запускать какие-то мои глубокие травмы. Неужели я причина своего состояния? Я сама требую от себя быть идеальной женой и – не видя никакой другой «женской роли», кроме как условно хотеть детей и заниматься бытом, – виню себя за несоответствие шаблонам?

Умом я понимала, что все это глупости, в реальности наши отношения были далеки от шаблонов, где муж только зарабатывает, а жена – сидит дома с детьми и занимается хозяйством. Мне не была близка такая модель, да и мужу она не нравилась: мы оба хотели видеть рядом живого, разностороннего, амбициозного человека, готового прийти к тебе на помощь независимо от «гендерных обязательств». Одно дело реальность, другое – наши чувства. Поэтому первой внутренней преградой к осознанному материнству с моей стороны стала установка: «Я чувствую вину за то, что не рожаю детей». Причем эта вина была не только перед мужем, но и перед самой собой (я же, получается, неправильная женщина, которая отказывается от своей важной биологической функции), и перед родственниками, которые ждут внуков, правнуков и при возможности заводят разговоры на эту тему. В двадцать семь лет у меня было чувство, будто все хотят от меня ребенка, но кому было интересно, чего хочу я?

Я много думала о том, сколько миру дает женщина. Она ведь не просто рожает сына или дочь для себя и мужа. Благодаря ей меняется статус всех ближайших родственников. Бабушка превращается в прабабушку, дедушка – в прадедушку, мама и папа – в бабушку и дедушку, братья и сестры – в дядей и теть. Для каждого из вышеперечисленных новый человек становится родственником, важным и значимым, с кем он выстраивает свои уникальные отношения. С одной стороны, эта мысль восхищает, с другой – угнетает степенью ответственности, которая возлагается на женщину. Или женщина (то есть я) сама взваливает на свои плечи подобные «обязательства»?

Будучи двадцатисемилетней и не готовой к материнству, я как-то гуляла в Парке Горького после рабочей встречи. Стоял теплый май. Я села на веранде кафе, расположенного рядом с Музеем современного искусства, заказала лосось, салат, стакан воды – и, поедая свой обед, смотрела по сторонам. Рядом сидели две девушки, на вид чуть старше тридцати, стильные красивые москвички в кафе в центре города: то, что легко представит себе любой житель столицы.