– Красиво звучит, – задумчиво смотрела Лилия, стараясь разобраться в сути нелепостей, которые вслед за работницей зала начал произносить Михаил. Лилию заводило это и возбуждало в ней ярость. Она едва сдерживала себя, чтобы не вспылить. – Лучше бы признался, где прячется наша местная посредственность, которую ты и работница зала пытаетесь представить каким-то доисторическим светилом! Ты сговорился с нею, и теперь оба вешаете нам лапшу на уши. Но всяким шуткам тоже есть предел! Ваши шутки переходят все границы.

– Я не шучу, – ровный тон Михаила не выходил за пределы. – Вы действительно хотите, чтобы Хаюрдо написал ваши портреты?

– Пусть попробует, – сыронизировала Лилия.

– Хорошо. Тогда я закажу ему ваши портреты. – Михаил развернулся и шагнул к картине с изображением портрета художника. Остановился напротив и громко, так, чтобы слышали подруги, произнес: – Мэтр! Вот те две прелестные девушки, – показал на Лилию и Эльвиру, – хотели бы получить от тебя в подарок их портреты. Прошу тебя выполнить их просьбу. Ты согласен? – Повременил, словно ждал ответа. – Очень хорошо. Когда ты сможешь выполнить просьбу? – Опять подождал. – Очень хорошо.

Другие посетители выставки, находившиеся поблизости, удивленно обернулись. А Лилии и Эльвире, смотревшим на картину с изображением Хаюрдо, вдруг показалось, что глаза художника слегка моргнули и пошевелились губы. Подруги переглянулись между собой, ища подтверждение этому во взорах каждой. Но никто из них не намерен был признавать, что все произошло на самом деле. Нет, это какая-то чушь, и не более того! Померещится же такое! Заморочили им головы эти двое. Чего добиваются? Чтобы они поехали мозгами? Чтобы берега попутали? Но зачем? Чтобы потом посмеяться над ними? Не получится. Лилия раздраженно, с вызовом вскинула голову. А Эльвира эксцентрично дернулась всем телом:

– Мы не просили подарков!

– Но купить вы не сможете. Его картины очень дорого стоят. – Михаил вернулся к девушкам. – Хаюрдо принял ваш заказ, и завтра тот будет готов.

– Конечно, его изображение на картине сообщило тебе об этом, – насмешливо посмотрела Лилия.

– Ты же видела, что больше никого не было.

– Именно: никакого Хаюрдо и в помине не было. И, как я думаю, его просто не существует! – Лилия глянула пытливо. – Уж не твоя ли это затея? Может, ты и есть Хаюрдо? Тогда к чему все выдумки с доисторическими нагромождениями? Известность таким манером хочешь приобрести? Чем невероятнее вранье, тем быстрее в него поверят? Не так ли? Только вранье – оно в любом виде вранье. И те, кто на него клюнет, очень скоро поймут, что их надули. Похоже, ты великий комбинатор, почище Остапа Бендера.

– Не надо подозревать меня в том, чего нет на самом деле, – попросил Михаил.

– А как прикажешь о тебе думать?

– Я никогда не держал в руках кисти. Чтобы писать картины, нужен талант. У меня такого таланта нет. И попросту никогда не было времени для этого. Я занимаюсь совершенно другой работой. Но выставки посещаю регулярно. Особенно тех мастеров, которые, безусловно, талантливы.

– Что-то вроде Хаюрдо, не так ли? – теряя интерес к теме, махнула Лилия.

– Хаюрдо – единственный в своем роде.

– Каждый из нас – единственный в своем роде, – поправила она.

– Да, не могу не согласиться с этим.

Лилия кинула взгляд на подругу, решительно скомандовала:

– Пошли отсюда! Надоели болтовня и эта странная выставка!

– Пожалуй, пошли, – кивнула Эльвира и взяла ее под руку.

Не прощаясь, подруги быстро направились к выходу мимо толкавшихся среди картин посетителей. Михаил проводил их взглядом до двери.

3

Лилии хотелось быстрее забыть об этой выставке, но вот странность: та никак не выходила из головы. Не покидало ощущение, что над ними посмеялись как над идиотками. У девушки вспыхнула злость на Михаила. А может, он даже не Михаил. Почему она должна верить? Особенно после его бреда на выставке. Как знать: вдруг представился в магазине первым попавшим именем? Паспорт она не смотрела. Голову обожгла мысль, что довольно странно он очутился рядом с нею второй раз, когда она снова оказалась в дурацком положении, выслушивая нелепости работницы зала. Но особенно бередила душу злость на себя за то, что точно такие же нелепости стала выслушивать от Михаила. Что ему нужно от нее? Зачем он кружит возле? Если бы приглянулась, тогда, бесспорно, не пытался бы делать из нее дуру. Напротив, расточал бы любезности и восторги. С другой стороны, у каждого своя манера ухаживать за девушками. И если у Михаила такие манеры, то ему определенно ничего не светит. Впрочем, кто сказал, что это ухаживание? Сама все выдумала, а на других переваливаешь! Не стоит вбивать в голову то, чего нет. Странно все. Допустим, в магазине встреча была случайной. Собственно, почему допустим? Встреча там наверняка была невзначай. Однако теперь в Выставочном зале вряд ли это могло быть так же. Но если здесь все намеренно – выходит, Михаил отслеживал ее. Фу ты! Ну и навела тень на плетень! Нет, разумеется. Чушь! Все слишком преувеличено. Надо забыть о Выставочном зале, о Хаюрдо, о работнице и, естественно, о Михаиле. Между тем любопытно, что тот предпримет дальше, ибо пообещал им их портреты из-под кисти неизвестного Хаюрдо. Никто за язык не тянул. Сам вызвался. А что, если и правда какой-нибудь доморощенный козел намалюет их портреты? Что станет делать Михаил? Хотя у него наверняка уже придуман план действий, иначе не высовывался бы. Например, припрется к ней с картинами. Тогда станет ясно, что ее догадки не на пустом месте. Тогда точно бродил по ее пятам и наводил о ней справки. Что же касается ее, то она в этот зал больше ни ногой. По крайней мере, пока там выставлены картины некоего Хаюрдо, а по сути, какого-нибудь Гоши Тапкина. Да, развели их с подругой как лохов. Кому рассказать – не поверят. Ну все, все, хватит мучить себя ущемленным самолюбием! Зачем отрицать, если дурами оказались, что позволили над собой насмехаться? Но не дай бог этому Михаилу снова возникнуть на горизонте – уж тогда она отведет душу, задаст ему такого жару, что надолго запомнится ее трепка! Чтобы неповадно было впредь выставлять себя умником. Он еще не знает ее. Но ничего, узнает, если снова сунется. Тем временем следовало бы выяснить, откуда сожитель Эльвиры услышал об этом Хаюрдо и что ведает о нем. Ведь это он посоветовал сходить в Выставочный зал. Возможно, даже порекомендовал Эльвире прогуляться по выставке вместе с подругой. Надо разобраться с этим козлом. Для Лилии он никем другим не был. Она не переваривала его. Альфонс. Без определенного рода занятий. Прибился к подруге, сел на шею и ноги свесил. Терпеть не могла таких уродов.

На следующее утро, на скорую руку надев на себя черный топ и белую юбку, отправилась к Эльвире. Без предупреждения. Чтобы сожитель никуда не сбежал. Знала: тот взаимно не выносил ее и всякий раз старался увильнуть от встречи, как от лобового столкновения на пешеходном переходе. Подруга, открыв дверь, округлила глаза:

– Ты чего не позвонила? – Она была в длинном цветном халате с большими карманами на бедрах. Причесанные волосы схвачены резинкой в небольшой хвостик на затылке.

– Надо кое в чем разобраться, – переступила порог Лилия. – С твоим козлом Леопольдом.

– Я уже разбиралась с ним, – сообразила, о чем пойдет речь, Эльвира, отступила по ковровой дорожке вглубь прихожей с вешалкой для одежды и тумбой для обуви. – Только все бесполезно. С него взятки гладки. Смеется, паразит. Говорит: не знаю никакого Хаюрдо. Просто услышал отзывы и предложил мне сходить на его выставку.

– А вот пусть он теперь мне все это скажет. От кого услышал, где? Откуда знает про женские мотивы на картинах? – Лилия закрыла за собой входную дверь и посмотрела в сторону спальни. – Эй, козел, ты где? Иди-ка сюда!

– Ты полегче, – недовольно сунула руки в карманы Эльвира. – Он все же со мной живет.

– Живет, живет, нахлебник! – горячилась Лилия, дожидаясь, когда из спальни покажется Леопольд. – Сидит на твоей шее. Присосался к тебе, как пиявка. Не оторвешь, пока крови не насосется. Интриган! Свинью подложил нам с этой выставкой. То ли на выставку картин отправил нас, то ли выставил нас дурами там.

– Да он-то при чем? Ведь он ничего не знал. Он хотел как лучше, – пыталась защищать Эльвира.

– Сомневаюсь. Такой козел на все способен! – злилась Лилия все больше, еще и оттого, что Леопольд долго не выходил в прихожую. – И потом, ты чего за него тут расписываешься? А ну-ка подай-ка мне этого Ляпкина-Тяпкина! – и снова громко позвала: – Эй, живоглот, ты где там прячешься? Леопольд, выходи, подлый трус!

– Хватит уже, подруга. Успокойся. Не на выставке! – прервала ее Эльвира, смотря исподлобья.

Из комнаты выступил худой, невысокий, безобидный на вид, больше похожий на мальчика, чем на мужчину, парень с небольшим лицом и глубоко посаженными глазами. На голове копна волос со стрижеными висками. В белой футболке и длинных шортах. Черные тапки на ногах ему явно были велики. Заговорил басом, который никак не вязался с его внешними данными:

– Девчата, давайте жить дружно.

– С кем – с тобой, подлый трус? – враждебно давила Лилия.

– Здравствуй, Лилия, – почесал он затылок. – Ты сегодня так приветлива, что кишки в животе переворачиваются. Мы давно не встречались.

– Сто лет не встречать бы тебя, бездельник! – выходила она из себя.

– Зачем тогда позвала? – заморгал безобидно. – Мне ты без надобности. Удовольствия от общения с тобой никакого. На выставку я тебя не отправлял. Ты по собственному разумению заполнила мое отсутствие возле подруги.

– Заполнила отсутствие? – захлебнулась возмущенно. – Петух недорезанный, растопырил перья! Это ты заполняешь мое отсутствие возле подруги.

– Ну чего ты раскудахталась, как курица на нашесте? – снова беззлобно сморщил нос. – Квохчешь без умолку. Не любишь меня – и продолжай не любить себе на здоровье, и не надо всякий раз показывать свое отношение ко мне.

– Ты зачем, кобель, отправил Эльвиру на выставку картин художника, о котором ничего не знаешь? – распалилась Лилия.

– А зачем мне о нем знать?

– Но ты заверил ее, что он местного разлива. Откуда тебе известно про женские мотивы в картинах, идиот?

– Отвечаю, – неторопливо качнулся Леопольд. – В пивном баре. Бармен все уши законопатил рекламой этой выставки. Напрягал всех призывами пойти на нее. Парни даже рот хотели ему зашить, чтобы не слушать больше про Хаюрдо. Он и пел про женские мотивы в картинах. Про то, что художник любил и любит рисовать реальность. Что у него есть картины нашего города. Что всякий уважающий себя горожанин, если считает себя современным человеком, просто обязан знать искусство Хаюрдо и должен посетить его выставку. А раз так, я и решил, что этот парень местного разлива. И тогда подумал, что Эльвире может быть интересно потолкаться среди его полотен.

– Почему же сам не пошел?

– Так я не считаю себя современным человеком, – хохотнул он.

– Ты что, второй Хаюрдо, что ли? – остывала она. – Из древности прыгнул в нашу действительность?

– Нет, конечно, – потер рукой впалый живот, – но, между прочим, история мира мне больше нравится, чем то, что меня окружает. Вот и все.

– Нет, Леопольд, это не все, это только начало! – посулила Лилия и решительно потребовала: – Собирайся. Тебе придется отправиться со мной в бар и показать того бармена!

– Ты что моим мужиком командуешь? – заегозила Эльвира, вспыхивая. – Заведи своего и командуй им сколько влезет!

– Да какой он мужик? Посмотри на него! Недоразумение.

– Меня устраивает! – парировала Эльвира.

– Именно, – округлил глаза Леопольд, привставая на пальцах, чтобы казаться выше ростом. – Почему бы тебе, Лилия, одной не прогуляться? Я дам адрес. Топай.

– Не крутись, как уж на сковородке, – подогнала она. – Шевелись, шевелись!

Тот нехотя зевнул и потянулся:

– Хорошо, черт с тобой! Мне собраться – только подпоясаться. Кстати, я уже собран. Переобуюсь, и все.