Кусками детской головоломки приходили воспоминания. Мелкие, точно осколки стекла, и такие же острые. Мелькали обрывки пикантных сцен. Как наяву я слышал стоны, тихий шепот. От одного воспоминания о ней тело реагировало. Правильно реагировало – по-мужски. Странно, но стоило убедиться, что все было на самом деле, и меня немного отпустило. Я знал, что не сделал ничего плохого. Такого, что ей бы не понравилось. Но кто она, и как оказалась в том борделе? А главное, куда пропала потом, к сожалению, я так и не выяснил.

Недаром мне показалось, что лейра Ласка что-то недоговаривает. Наведаюсь-ка я к ней завтра и поспрашиваю еще раз. С этими мыслями я и уснул, а проснулся от стука в дверь. Дядя не стал утруждать себя ожиданиями и ворвался раньше, чем я успел ему ответить.

– Данте, что ты натворил, негодник?!

От такой формулировки я себя почувствовал маленьким, клянусь Эсклером**!

– И что же я такого натворил, дядя? – ответил я вопросом на вопрос, не спеша поднимаясь с кровати.

Да так и остолбенел, увидев в руках Диего ар Шахгара открытую шкатулку.

– Откуда это у тебя? – поинтересовался севшим голосом.

– Ты меня спрашиваешь? – расстроенно ответил вопросом на вопрос дядя. – Данте, как ты мог так поступить с нами? Его величество прикажет нас казнить!

Дядины причитания рассердили меня. Я отвык, чтобы со мной так разговаривали, потому рявкнул:

– Дядя, ответь, где ты это взял?

Диего ар Шахгар от неожиданности вздрогнул.

– Не смей говорить со мной в таком тоне, племянник!

Он обиженно поджал губы.

– Дядя, а ты прекрати причитать, как брошенная девица, и объясни толком, где ты взял Сердце Рады***?

* Л о крус – бог хитрости, обмана, распутства, злых шуток и пьянки

** Э склер – бог здорового тела и духа, здравого смысла и чистого разума

*** Р а да – богиня любви, плодородия, семейного очага, родственных уз

Глава 3

Лена-Эления

Настоящее время

– Она больше не тужится! Рада милостивая, помоги нам!

Женский голос ворвался в сознание. Он доносился, словно сквозь вату, то приближаясь, то отдаляясь. Голос был мне незнаком, да и смысл сказанного ускользал, а вот панику в нем я услышала отчетливо.

У меня тоже был повод паниковать. Боль пронизывала все мое существо от корней волос до кончиков ногтей на ногах. Но особенно плохо было внизу живота. Там словно костер развели.

– Я не смогу ей помочь. Нужно позвать мага-лекаря, лейра!

– Заткнись, дура! – послышался грубый ответ.

Говорила другая женщина, и ее голос отчего-то показался мне знакомым.

– Я-то дура. Дура, лейра, – согласилась первая женщина. – Но девочка умрет! И малыш! Он…

– Нет! Этот ребенок не может умереть! Иначе сама отправишься к Двуликой!* – раздраженно прикрикнула на нее грубиянка.

Ребенок… Сашка?!

Я словно очнулась от анабиоза. На меня навалились все ощущения и чувства разом. Теперь я осознавала, что именно причиняет мне боль, и чем это грозит для нас обоих. Задышав часто-часто, я напряглась, и зарычав по-звериному, вытолкнула из себя дитя. Усилие не прошло даром, и я снова потеряла сознание, но перед тем, как бархатная тьма беспамятства приняла мое измученное тело в объятия, я все-таки услышала детский плач.

– Просыпайтесь! Лейра Эления, просыпайтесь скорее! – Кто-то нетерпеливо тормошил меня за плечо.

Я открыла глаза и мутным взглядом уставилась на пожилую женщину лет шестидесяти. Дородная, крупная, она была одета так, словно только что вернулась с реконструкторской вечеринки. Знаю, о чем говорю. Увлекалась в институте шитьем костюмов для своей подруги и ее друзей. Иногда даже брала заказы, пока было на это время.

– Вот. Выпейте, лейра. Сразу легче станет. – Женщина сунула мне под нос фарфоровую чашку с каким-то почти черным пойлом. – Это хворебой, ромашка, бычий корень. Быстро на ноги-то встанете. Я вашей мачехе ничего не говорила. Она, как обычно, запрещает мне… Но я-то вас выпою. Вам же еще ребеночка растить, – ласково приговаривала женщина, одновременно пытаясь напоить меня отваром.

Пить неизвестную бурду я не собиралась и попыталась увернуться.

– Ну вот! Пролили! Придется теперь белье менять, чтобы лейра Офелия ничего не заподозрила. Она, ежели узнает, прикажет меня наказать, – расстроенно заметила… Анисья.

В голове само по себе всплыло имя женщины. Няни! Няня всегда была добра ко мне, а я к ней… Точнее, не я, а Эления. Но почему-то Анисья считает, что я – это она. А я… А я ничего не понимаю!

В изумлении я переводила взгляд то на женщину, держащую кружку, то на окружающую меня обстановку. Незнакомая комната, точно из исторического сериала. Везде оборочки, рюшечки. Полог над кроватью, старинного вида секретер… И даже камин здесь имелся! Да не бутафорский, а самый что ни на есть настоящий!

– Лейра Эления, да что с вами такое? Никак не признали меня? – Глаза женщины влажно заблестели. – Сильно, наверное, головой-то приложились?

– Наверное… – ответила я, заметив, что и голос теперь звучит по-другому. Слишком нежно, хоть и с болезненной хрипотцой. Кажется, я горло сорвала.

Но все это было неважно. Главное, что я хотела знать, это в порядке ли мой ребенок?

– Анисья, где Са… Где мой сын? – В последний момент сработал инстинкт самосохранения, и я не стала называть имя.

– Так здесь он – в соседних покоях. И, в отличие от вас, не капризничает. Сосет себе сиську да спит. Даже удивительно, как у вас, лейра, болезной, да хрупкой девицы, такой сильный малыш народился? – Тут няня на меня посмотрела с подозрением, а затем поинтересовалась: – Лейра, а откуда вы знаете, что у вас сынок? Вы же в беспамятство впали?

Я не смогла сдержать улыбку. Сын! Я и не сомневалась, что родится сын.

– Анисья, я могу его увидеть? – попросила я, и сердце от волнения заколотилось быстрее.

Няня посмурнела и замялась.

– Уж и не знаю даже. Лейра Офелия не велела без ее ведома…

При звуках этого имени я испытала омерзение и ненависть. Словно нечто неприятное было связано с этой женщиной. Но что именно?

Память у меня была какая-то выборочная. Например, я четко знала, что вон за той дверью находится уборная, но как она выглядит, и что и где там расположено, даже не представляла. Вот и с Анисьей так же. Одни ощущения. Я знала, что она няня Элении, что добра к ней, но никаких совместных воспоминаний о ней у меня просто нет. Как и о себе. То есть об Элении, я ничего не помнила. Странно…

Или не странно? Я же не Эления.

Признаться, происходящее меня пугало. Фантазия подбрасывала множество версий того, что со мной происходит: от комы до переселения душ. Я не знала, во что мне стоит верить и за что зацепиться. Требовался какой-нибудь якорь, чтобы не сбрендить.

Сашка. Вот мой якорь! Мне необходимо увидеть сына!

– Анисья, принеси мне ребенка. Пожалуйста! – попросила я так ласково, как только могла.

– Ох, лиса! Ох, лиса! Так смотришь на старую няню, что сердце разрывается. Хорошо, будь по-твоему. Только ненадолго и молчок! Поняла?

– Поняла, нянюшка. Поняла! – поторопилась заверить ее я.

– Нянюшка… – растрогалась до слез Анисья. – Давненько ты меня так не называла, деточка. Последний раз, еще когда мама твоя, лейра Нелли, была жива. Света ей в чертогах Двуликой…

Сердце сжалось от фантомной боли. Смерть матери Эления пережила давно, но все равно тосковала. И я могла ее понять, как никто другой. Поэтому боль оказалась общей и для той, чье место я, похоже, заняла. И для меня…

Теория с переселением душ стала вдруг ближе прочих.

– Анисья, что со мной случилось? – Схватила я няню за рукав, пока та не ушла.

– Ты упала с лестницы, деточка, и ребеночек решил родиться до срока. Думали, и не выдюжишь. Ты ведь лежала последнее время. Зачем только решила встать?

Память Элении тут же подкинула ответы: усталость от четырех стен, ставших темницей. От лежания на одном месте, от этой комнаты, которая ее душила. Неудержимое желание пройтись заставило подняться…

– Воздухом подышать захотелось, – ответила я слабо и напомнила: – Анисья, принеси мне сына.

– Только при условии, что вы выпьете отвар, лейра Эления, – снова перешла на официальное обращение нянюшка. – До дна! А то сил не будет ребеночка на руки взять.

Ради того, чтобы увидеть Сашку, я была готова не только выпить кружку неизвестной дряни. Впрочем, Эления доверяла Анисье, придется и мне довериться. В конце концов, зачем той мне вредить?

Поерзав, я приняла сидячее положение и вдруг осознала, что что-то сильно давит на грудь, мешая дышать. Ощупала себя руками, а затем, оттянув ворот просторной рубахи, заглянула внутрь.

– Что это? Зачем?

– Лейра Офелия приказала перетянуть вам грудь, чтобы молоко остановить.

Судя по тому, какой тугой была намотка, лейра Офелия вместе с молоком решила остановить и мое дыхание тоже.

– Сними!

– Но как же…

– Помоги мне снять повязку, я хочу покормить своего сына.

Я попыталась избавиться от нее самостоятельно, но была слишком слаба, чтобы развязать узел.

– Лейра Эления, лейра Офелия меня убьет! – принялась причитать пожилая няня, но помогла размотать тугую повязку.

– Не убьет, Анисья. Мы ей ничего не скажем. – Я заговорщически подмигнула.

Без повязки я ощутила себя свободнее, и самочувствие сразу улучшилось. А, может, подействовал отвар, что я выпила. Анисья ушла, и я, почувствовав в себе силы, торопливо встала с кровати. Поднялась и замерла, пережидая приступ головокружения. Тело побаливало и ломило примерно… везде, но я доковыляла до окна и выглянула наружу из-за занавески.

Клумбы, цветы… Ничего интересного или информативного, кроме того, что я нахожусь на втором этаже, и окна моей комнаты выходят в сад. От созерцания отвлекли естественные позывы, и я направилась в уборную. Но, пройдя мимо большого ростового зеркала, замерла и сделала несколько шагов назад, в изумлении уставившись на собственное отражение.

Девушка, которую я увидела, показалась мне невероятно красивой. Вместо среднестатистической шатенки с мягким взглядом ореховых глаз, симпатичной, но вполне обыкновенной, на меня смотрела миловидная блондинка с едва ли не мультяшной внешностью.

Светлые, почти молочной белизны волосы, нежная кожа. И огромные, будто удивленные глаза, выглядящие так, словно я надела линзы со зрачками немного больше обычных. Такие я видела только у косплееров, которые изображали героинь аниме. Но мои глаза… То есть, глаза Элении были самые что ни на есть настоящие!

Ничего подобного у Анисьи я, к слову, не заметила. Внешность няни была совершенно обыденной.

– А это, вообще, нормально? Может быть, у нас разные расы? – спросила я вслух, максимально приблизив лицо к зеркалу, чтобы получше рассмотреть необычные глаза.

Цвет моих новых волос мягко отливал серебром и тоже был далек от «стандартной палитры». Я потянула себя за растрепанную косу, убеждаясь, что это не парик. Но нет! Волосы держались как влитые, к тому же оказались необычайно приятными на ощупь.

– Обалдеть! Просто обалдеть… – пробормотала я, поворачиваясь так и эдак.

Анисья назвала меня болезной да хрупкой, но мне так не показалось. По комплекции мы с Эленией были одинаковые, так что хоть в этом сохранилось какое-то сходство. Ну и еще выделялась грудь, которая, полная молока, явно стала побольше, чем была изначально. Почему-то именно в этот момент, я окончательно поверила, что попала в другой мир.

Когда-то в универе мы с подругами зачитывались книгами о переселении душ, но я и представить не могла, что подобное случится со мной. Что и меня однажды затянет в… сказку? Хотя… Нет, если подумать, пожалуйста, не надо мне никаких сказок! Только не это! Они все не особенно добрые в неадаптированных версиях.

Ладно. Буду разбираться по ходу пьесы, а пока мне нужно увидеть Сашку! Меня ужасно тянуло к сыну, которого мне до сих пор не принесли из-за какой-то там мерзкой Офелии!