Жажда подлинности: Как идеи Симоны де Бовуар помогают стать собой (страница 6)
Миф о вечной женственности поддерживают и мифы творения в христианской, иудейской и исламской традициях. Во второй главе Книги Бытия утверждается, что Ева была создана для Адама, чтобы стать его покорной служанкой. Адам был сотворен первым, и потому его присутствие в этом мире первично, а присутствие Евы вторично. Таким образом создается прецедент, согласно которому мужчина становится мерой всего мира, универсальным человеком, творцом, а женщина – комфортной, приятной компаньонкой. В экзистенциальной парадигме Адам – сущностное создание, а Ева – несущностное. Она – приложение к мужчине, подчиненный (впрочем, ненадежный) Другой, созданный из него и для него.
По де Бовуар, миф о вечной женственности разрушает взаимоотношения между полами, так как мужчины хотят видеть в женщине Другого. Они пытаются свести фактичность, согласно которой женщины всегда вторые, а мужчины первые, до уровня порабощения. Однако укротить женскую трансценденцию целиком и полностью не удается, и это раздражает мужчин, которые хотели бы контролировать женщин{39}. Конфликт порождают посягательства на то, что мужчинам не принадлежит, – женскую свободу. Подобными заблуждениями в какой-то мере объясняется, почему мужчины так одержимы идеей контроля над женским телом и так жаждут заставить женщин замолчать.
За то, что она бросила вызов мифам вроде идеала вечной женственности и не пожелала им соответствовать, Симоне де Бовуар пришлось расплачиваться. После выхода «Второго пола» на сорокаоднолетнюю писательницу обрушилась лавина похвал и ненависти. Де Бовуар открыто рассказывала о женском опыте, подробно рассуждая, среди прочего, на такие табуированные темы, как менструация, половое созревание, секс и угнетение женщин.
Одни читатели горячо восхищались ее искренностью и храбростью. Вторых шокировало обнародование такого количества интимных подробностей, касающихся женского тела. Третьи критиковали де Бовуар за то, что она недостаточно осветила разнообразие женского опыта – в частности, обошла вниманием темнокожих. По словам самой де Бовуар, недовольные, особенно мужчины, не стеснялись в выражениях, осыпая ее колкостями и бранью, и не жалели желчи: «Неудовлетворенная, холодная, ненормальная, пережившая сотню абортов, нимфоманка, лесбиянка – я была всем, и даже родившей вне брака. Предлагали вылечить меня от фригидности и утолить мои вампирские аппетиты»{40}.
Философ Альбер Камю, лауреат Нобелевской премии по литературе 1957 года и в прошлом друг де Бовуар, утверждал, что она «выставила на посмешище французского самца»{41}. Кто-то называл ее произведение порнографией. Вспоминая в более поздних мемуарах о реакции на «Второй пол», де Бовуар отмечала разгул двойных стандартов: для мужчины обсуждать женское тело нормально, а женщину за то же самое заклеймят как развратницу. «Можно было подумать, что ни Фрейда, ни психоанализа не существовало. Какая демонстрация общего цинизма под предлогом бичевания моего!» – писала она{42}.
«Второй пол» явно задел мужчин за живое и извлек на свет множество комплексов: а что, если их превосходство над женщинами незаслуженно; а вдруг они не так хороши в постели, как надеялись; неужели женщины способны получать сексуальное удовлетворение и без них? Некоторые боялись, что книга поможет женщинам осознать: им вовсе не обязательно терпеть недостойное поведение мужчин.
В неоконченном комментарии 1957 года Лоррейн Хэнсберри вспоминала противоречивую реакцию на «Второй пол» в Соединенных Штатах. По ее свидетельству, американцы восприняли книгу серьезнее, чем американки. Мужчины, поддерживающие идею равноправия, ею восхищались. Некоторые из них, даже не соглашаясь с де Бовуар, отнеслись с достаточным уважением к ее труду, признавая «его колоссальный вес и несомненную гениальность», как писала Хэнсберри. Нашла книга преданных поклонниц и среди женщин. Одна знакомая Лоррейн Хэнсберри, актриса и драматург, к ужасу режиссера-мужчины, читала «Второй пол» вслух своим коллегам, «просвещая» их между выходами на сцену. Иные читательницы штудировали книгу с карандашом, видя на ее страницах свое «освобождение» и призывы к «égalité, fraternité, liberté – pour tout le monde!»[5]. Однако многие женщины, даже образованные и придерживающиеся феминистских взглядов, отнеслись к труду де Бовуар прохладно и критиковали его за излишнюю жесткость в том, что касалось брака и материнства, и за чрезмерную озабоченность сексом. «Я видела, как четко и трезво мыслящие типичные американки (не терпящие и презирающие наиболее возмутительные проявления кодекса мужского превосходства), поморщив какое-то время лоб над книгой, откладывали ее в сторону и больше к ней не возвращались»{43}.
Ватикан, видимо, счел «Второй пол» слишком опасным, чтобы просто отложить в сторону, поэтому в 1956 году внес его (вместе с романом «Мандарины») в ныне упраздненный список запрещенных книг{44}. Иногда, впрочем, черный пиар – тоже пиар: «Второй пол» продавался на диво хорошо. За первые пять месяцев было напечатано около 55 000 экземпляров – огромный тираж для любой книги, а уж для философского сочинения в 1949 году просто запредельный. С тех пор книгу перевели почти на сорок языков и издают миллионными тиражами{45}.
И все равно де Бовуар находилась в привилегированном положении. Немалому числу представительниц ее пола отказ соответствовать идеалу вечной женственности – мужским стандартам, определяющим, какой должна быть женщина, – может стоить жизни. –[6]. Темнокожие американки всегда страдали больше, чем белые, – еще со времен рабства, когда им не принадлежало даже собственное тело. Если с белыми женщинами могли обращаться как с объектами иногда, то темнокожие были вещью в самом буквальном смысле, и наследие этого «белого взгляда» не изжито по сей день.
* * *
На пути прогресса часто встают и мифы, связанные с биологией. Обычно биологию привлекают для объяснения различий между полами. У животных самца и самку, как правило, определяет их роль в размножении, хотя исключения есть и здесь. Сравнивая себя с животными, мы можем что-то узнать о биологических процессах у живых существ. Но о смысле человеческого бытия биология ничего нам не скажет.
Экзистенциализм предлагает собственный ответ на вопрос, чем отличается человек от всех прочих животных: они действуют инстинктивно, а человек трансцендирует. Де Бовуар во «Втором поле» доказывала, что человек идет на риск, чтобы преодолеть свое естественное состояние, выходит за пределы данных ему обстоятельств и ищет в жизни смысл{46}. (Животные тоже думают, чувствуют, образуют социальные связи, но, насколько нам известно, не умеют философствовать.) Быть человеком – значит деятельно преодолевать факты своего существования так, чтобы создавать смысл.
«Как только мы соглашаемся рассматривать личностную перспективу, в которой тело определяется исходя из понятия существования, биология становится абстрактной наукой»{47}, – писала де Бовуар. Биология задает факты нашей жизни, но не смысл. Смысл рождается из того, как мы живем, что делаем и как поступаем. Мы создаем этот смысл, совершая выбор, будучи обладателями доставшихся нам от рождения половых органов в обществе, где этим органам приписываются определенные ценности.