Спустя двадцать минут, я вылетела на улицу в таком шикарном настроении, какого у меня давно не было. Хотелось позвонить маме, похвастаться повышением, может быть, даже отпраздновать, но набирая номер, желание ослабевало. В ушах уже слышался сдержанный тон её голоса, надменность и колющее «это всё или наконец извинишься?» Вот я и отложила эту затею. За последний год у меня выдалось слишком много скверных дней подряд, чтобы так бездумно добавлять в их копилку ещё один.

Поделиться всё же нестерпимо хотелось, потому что, как оказалось, радость, которую не с кем разделить, ничем не отличается от отчаяния. Для этого оставался лишь один человек. Я не хотела навязываться – а ведь я постоянно себя так чувствую, когда хочу чем-то поделиться, – но в то же время у него слишком удачно сегодня была очередная лекция. Никогда мне ещё не приходилось так сильно надеяться на плохую погоду.

С почтой я разделалась быстро, вернула курьерскую сумку и шагала в сторону библиотеки. На часах почти шесть. Терренс вот-вот должен закончить. Потом он минут пятнадцать тратит на сборы всех тетрадей и ноутбука, идёт в кафе, берёт кофе с собой, иногда ещё и сэндвич или вроде того, у зеркала рядом с гардеробом внимательно повязывает шарф, накидывает куртку и всё это ради того, чтобы через секунду вырваться на улицу и промокнуть под холодным осенним дождём. Я не понимаю всей этой заботы о внешнем виде, если её тут же испортит погода, но мне любопытно и даже приятно наблюдать за действиями Терренса. Сложно описать. Его ритуал будто бы успокаивает нервы. Причем мои.

Тучи над головой сгущались, а дождя всё не было. Поднимался ветер, бил в спину холодной волной, подгоняя ко входу в библиотеку. На улицу выходили люди. Кто-то спешил в одиночестве, кто-то в компании друзей или коллег продолжал обсуждения на ходу. Я остановилась недалеко и наблюдала, неожиданно поймав себя на мысли, что с надеждой выискиваю в толпе только одного человека. От осознания побежали мурашки и накрыла паника. Зачем я это делаю? Почему? Почему именно Терренс? Я влюбилась?! Мама всегда говорила, что я слишком влюбчивая и могу «запасть» на любого, но что это значит, я никогда не понимала. А влюблённость ли это? Что значит влюбиться? Какого это?

К панике прибавился ужас. Вдруг Терренс тоже решит, что я в него влюбилась? Это бы всё испортило. Он начнёт смеяться? Я бы смеялась. Мне немедленно захотелось сбежать, чтобы не провалиться от позора сквозь землю перед новым знакомым, но я не успела – Терренс, как назло, только что вышел и сразу меня заметил. Он направлялся ко мне быстрым шагом, иногда переходя на бег. Думаю, если бы я сейчас попыталась убежать от него, это выставило бы меня в высшей степени неадекватной.

– Дейзи! – Терренс улыбался и выглядел счастливым, глядя на меня. – Какими судьбами?

– Я… – мысли разбегались, – Я думала, пойдёт дождь, – наконец сообразила я. – Не хотела снова промокнуть.

Терренс поднял голову к небу. Я зачем-то сделала то же самое, высматривая что-то среди громоздких туч.

– Осадков сегодня не обещали, – он снова посмотрел на меня. – Не промокнешь, я уверен.

– А если он всё-таки пойдёт, и я промокну? – уперев руки в бока, спросила я. – Заболею.

– Если сегодня пойдёт дождь, то, обещаю, встречать тебя каждый вечер с зонтом и провожать до дома.

После этих слов я надеялась на самый настоящий ливень ещё сильнее.

Главные новости 11 ноября 1992

Терренса в моей жизни становилось с каждыми вторником и пятницей всё больше: то мы шли немного пройтись после его лекций и только к полуночи вспоминали о времени, то в другие дни внезапно встречались посреди города, вместе обедали, строили планы на выходные, затем расходились и обязательно созванивались или писали друг другу полотна сообщений после ужина. Между тем я всё ещё не могла определить, что чувствую к Терренсу. То меня душила мысль о том, что он просто пытается играть со мной, а затем будет потешаться над тем, как я прониклась, то вновь вспоминались слова мамы о моей чрезмерной влюбчивости. Но влюблённой я себя не чувствовала. Влюблённость – это что-то непостоянное, опасное в какой-то мере, непредвиденное, неконтролируемое… Мне же было, наоборот, спокойно. Как ни с кем до этого спокойно.

Непривычное ощущение рушили только периодические конверты без подписи. Их содержимое с каждым разом заставляло всё больше и глубже копать в интернете, однако понятнее картина до сих пор не становилась. Более того, пазлы головоломки даже складываться друг с другом отказывались. Одну ночь я решительно посвятила наблюдению за своим почтовым ящиком, просидела всё это время на лестничной клетке, но так и не смогла поймать за руку неизвестного отправителя. Забавно то, что стоило мне назвать собственную идею провальной и уйти на пару минут в квартиру, как именно в этом промежутке новый конверт появился в почтовом ящике. Забрав очередную находку, я вернулась к себе и разложила все имеющиеся кусочки головоломки на столе. Теперь их семь: уголок газеты, фотография с неоновой надписью «Мотель», фотография комнаты, фотография подушки в пожелтевшей наволочке, синяя шариковая ручка, брелок в виде знака доллара и обёртка от жвачки. Новой «уликой» как раз стала обёртка.

– И как это может вообще быть связано? – не сдержавшись, сказала я вслух. – Нет, если это просто чья-то дурацкая шутка, а я купилась… – представив такую вероятность, я зарычала от сжала руки в кулаки. – Это должно иметь смысл.

Не один раз я думала попросить Терренса о помощи в поисках информации, но в последний момент передумывала. А ещё после фото комнаты и наволочки я хотела пойти в полицию. Правда, я так и не придумала, что напишу в заявлении: регулярная почта без обратного адреса или слишком сложная загадка? Пришлось искать связь между этими кусочками дальше. Сегодня мне как раз пришла идея просмотреть в библиотеке архив газет. Раз уж в первом конверте был именно уголок газеты, то, наверное, в номере от одиннадцатого ноября девяносто второго есть зацепка. Но Терренс не должен об этом узнать. Я расскажу ему потом, когда пойму, что здесь вообще происходит.

В библиотеку я отправилась немедленно, пока есть немного времени до курьерской смены. Никогда не читала газеты и уж тем более не посещала ради этого библиотеку, но что поделать – любопытство слишком сильно.

На часах без десяти девять. До открытия ещё есть немного времени, никто никуда не опоздает, но у дверей уже собирается толпа любителей читать, учиться или, как я, разгадывать невесть какие загадки. Периодически я оглядывалась по сторонам, боясь, что Терренс может внезапно появиться здесь, и тогда придётся снова придумывать отмазку на ходу. Наверное, любой нормальный человек бы просто сказал правду, но я всё же предпочту пока не посвящать Терренса в моё расследование. К счастью, он не появился.

За архивом газет пришлось топать вместе с одним из библиотекарей чуть ли не в самое дальнее помещение огромного здания. Единственное, что меня смутило – для доступа к содержимому архива пришлось расписаться в журнале посещений. Надеюсь, Терренс не заглядывает в него, когда расписывается сам, а значит не заметит моего имени. Я в этом не до конца уверена, но всё же очень надеюсь.

Честно говоря, я надеялась на бумажные копии газет, но, как оказалось, всё давно оцифровано, чтобы не хранить лишнюю макулатуру. Благо, монитор компьютера довольно большой и яркий, иначе бы я здесь пропала на несколько суток, просматривая сотни страниц с мелким шрифтом. Интересно, а что вообще нужно искать? Из газеты у меня всего лишь дата, а значит с одинаковым успехом загадочный отправитель мог зашифровать как информативную статью, так и объявление с последней страницы. Как понять, что он на самом деле имел в виду, вложив в конверт обрывок с датой? А, может, я усложняю, и дело в самых цифрах, в самом одиннадцатом ноября тысяча девятьсот девяносто второго? Думаю, для начала нужно искать упоминание других кусочков головоломки: мотеля где-то в лесу, наволочки, шариковой ручки, брелока и обёртки от жвачки.

Страницы летели одна за другой, пока наконец на глаза не попалась знакомая вывеска «Мотель» на фоне густого леса. Фото чёрно-белое, не отличающееся высокой точностью и качеством, но мотель я сразу же узнала. Снимок сделан репортёром криминальной сводки для газеты штата Орегон, а в статье всего на пару строк сообщается об убийстве тридцатидвухлетней Карен Сайд. Ни кто она, ни чем занималась, ни кто убийца, ни каких-либо подробностей смерти. Просто факт: Карен Сайд убили на границе штатов Орегон и Вашингтон у какого-то придорожного мотеля посреди леса. В подборке нашлись ещё парочка газет Орегона, но в них было всё то же самое. В соседнем штате так вообще не упоминалась кончина Карен Сайд. Действительно, какое людям будет дело до неизвестной девушки, если её прикончили даже не в их штате? Страницу я распечатала и забрала с собой. Попробую позже поискать что-нибудь ещё в интернете. Теперь-то я хотя бы знаю, в какую сторону копать! Радостная от долгожданной находки я почувствовала себя настоящим детективом и, как любой детектив внезапно вспомнила, что вот-вот опоздаю на работу.

Пробегая мимо кафе и лестницы, мне показалось, что я видела Терренса. Всего лишь краем глаза, но я отчего-то уверена, что это был он. Терренс болтал с баристой и, очевидно, ждал свой утренний кофе. Интересно, что он делает в библиотеке так рано, если лекции начинаются в три часа? Наверное, Терренс появляется здесь не только ради своего клуба любителей истории. Хотя это странно, ведь он ни разу не упоминал другой род занятости. Терренсу есть что скрывать?

Тем же вечером я спешила после смены скорее оказаться дома и с чашкой чая вновь окунуться в своё собственное расследование. На запрос «Карен Сайд убийство Орегон» поисковая система выдала целую кучу несвязных ответов, среди которых по крохам были лишь упоминания о некой мисс Сайд – волонтёре и бывшей студентке полицейской академии. Автор плохенького поста в любительском журналистском блоге – аккаунт удалён, но блог всё ещё в общем доступе – приводит Карен Сайд в качестве примера исключительного упрямства, решительности и неукротимого желания помогать людям.

Кто такая Карен Сайд? Девушка родилась в Портленде. В школе особых успехов у неё не наблюдалось, к спорту интереса она тоже не проявляла, но после кончины отца Карен вдруг твёрдо решила служить в полиции. Отчего скончался родитель мисс Сайд не указано, но судя по её внезапному решению, нетрудно догадаться, что его скорее всего убили. Карен поступила в академию полиции со второго раза, но быстро была исключена за проникновение в архив дел и кражу документов. После этого Сайд не сдалась и подалась в волонтёры. Вместе с другими она бралась за поиск пропавших и подобные дела. О матери девушки упоминается лишь её существование, больше внимания уделено старшей сестре Карен – Меган Кингстон. Именно к ней, в Сиэтл, Карен ехала через лес в ночь своей смерти.

Стоит признать, история Карен Сайд и моё мини-расследование выдалось захватывающим, заставило пораскинуть мозгами, вспомнить, что они у меня всё-таки есть, но я до сих пор так и не поняла, почему отправитель выбрал именно меня? Неужели больше никто не умеет пользоваться интернетом? И раз уж, ладно, автор писем добивался того, чтобы я обратила внимание на дело Карен, почему он не отправил саму статью или фотографию девушки, которой, кстати, почти нигде нет, а на том, что имеется сложно хорошо разглядеть лицо мисс Сайд.

Или дело всё-таки в чём-то другом?

Окно всегда открыто

– Может, останешься у меня? – сквозь смех предложил Терренс. – Уже поздно, а моя квартира совсем близко. Королевские покои не обещаю, но место тебе точно найдётся.

– Я не остаюсь у историков на ночь, – продолжала смеяться я. – Пойду домой.

– Ты кого-то от меня прячешь? – Терренс обнимал меня, и мы медленно кружились. – Ну же, признайся, Дейзи!

– Конечно, – кивнула я. – Вот приду домой и выпущу из ванной огромную собаку, пока она не разнесла там всё к чертям. А ведь с ней ещё и погулять перед сном нужно. Не выпустишь же волкодава одного?

Он снова рассмеялся:

– Я имел в виду ещё какого-нибудь друга-историка у тебя в шкафу.

– Хватит с меня и одного историка, – я обняла его на прощание. – До пятницы!