Знак Единорога. Рука Оберона (страница 13)
И вдруг картина неожиданно помутнела, кто-то двинулся, вошел в нее… и на колени рядом с Брандом опустился Рэндом. Правой рукой он сжал руку брата, а в левой, как щит, сжимал прихваченный с собой стул, ножками вперед. Вот он вскочил на ноги и бросился к нападающим, протаранив их сим предметом меблировки. Враги отступили. Он поднял стул, размахивая им. Один уже валялся на полу, срубленный топором Жерара, второй сидел у стены, баюкая обрубок правой руки. Рэндом извлек кинжал, тут же оставив его в брюхе ближайшего стража, стулом вышиб мозги еще двоим и атаковал последнего. В это время тот из них, которого я считал мертвым, пошевелился, оторвался от пола и сюрреалистически поплыл в воздухе, истекая кровью. Раненый упал на колени и потянулся к кинжалу в животе.
Жерар тем временем обеими руками ухватился за цепь, уперся ногой в стену и стал тянуть. Его плечи напряглись, на спине буграми вздулись мышцы. Цепь не поддавалась. Прошло секунд десять. Пятнадцать.
И наконец с грохотом и звоном цепь лопнула. Жерар отлетел по инерции назад, но не упал – его поддержала заботливая рука. Он обернулся и увидел, как я понял, Рэндома – мне его видно не было. С облегчением развернулся, присел и поднял на руки Бранда, который снова потерял сознание. Удерживая его в руках, Жерар протянул к нам руку из-под обвисшего тела. Рядом в поле зрения возник Рэндом, уже без стула, и тоже потянулся к нам.
Все мы протянули руки братьям и через мгновение они были среди нас, а мы окружили их.
С радостными криками мы бросились к ним, желая прикоснуться к нашему брату, который пропал на столько лет и вот только что был вырван из лап неведомых тюремщиков. И наконец-то – может быть – возродилась надежда вырвать из неизвестности кое-какие ответы. Только он был так слаб, изможден и бледен…
– В стороны! – крикнул Жерар. – Я перенесу его на кушетку! Потом насмотритесь, слышите, вы?!
Немая сцена. Все отшатнулись и застыли как каменные.
Потому что Бранд был в крови, и кровь капала на пол. В левом боку Бранда торчал нож. Но ведь его там не было несколько мгновений назад! Кто-то из наших попытался пырнуть его в почки и преуспел.
Я не испытал особого восторга от того, что гипотеза Рэндома-Корвина – за всеми пакостями стоит кто-то из нас – только что получила солидное подтверждение. Одно-единственное мгновение у меня было на то, чтобы резко сосредоточиться и употребить все свои способности, чтобы мысленно сфотографировать положение, в котором находился каждый из нас во время немой сцены. А потом чары рухнули. Жерар отнес Бранда на кушетку, все мы остались в стороне; все мы отлично понимали и что тут произошло, и что из этого следует.
– Принесите чистой воды, чтобы вымыть его, – распорядился Жерар, положив Бранда на живот и разорвав его грязную, ветхую рубаху. – И полотенца. Физраствор, глюкозу и на что все это повесить. И полную аптечку, быстро!
Дейдра и Флора поспешили к выходу.
– Моя комната ближе всех, – предложил Рэндом. – Там есть аптечка. А вот единственная капельница в лаборатории на третьем этаже. Я помогу дотащить. – Рэндом догнал сестер и скрылся из виду вместе с ними.
Все мы учились медицине – и здесь, и за пределами Амбера. Но то, что применимо в Тени, для Амбера требует переработки. Так, антибиотики из миров Тени здесь практически бесполезны. С другой стороны, иммунная система у нас сильно отличается от любых других народов, с которыми мы сталкивались, так что подцепить какую-нибудь болячку нам куда сложнее, а уж если подцепим, боролись с ней гораздо успешнее. Опять же учтем наши исключительные способности к регенерации.
Так, разумеется, и должно быть, ибо идеал всегда превосходит отброшенные им тени. Мы, амбериты, знаем об этом с младых ногтей и медицине учимся достаточно рано. В основе своей, вопреки поговорке «врач, исцели себя сам», просто потому, что не доверяем практически никому – имея на то некоторые основания. И уж тем, кто может держать нашу жизнь в руках, не доверяем в особенности. Отчасти поэтому я и не стал отталкивать Жерара и настаивать, чтобы самому оказать помощь Бранду, хотя в Тени Земля пару поколений назад и закончил медицинские курсы. А отчасти причина в том, что Жерар вообще никого к Бранду не подпускал. Джулиан и Фиона двинулись вперед, вероятно, подумав примерно о том же, о чем и я… и наткнулись на левую руку Жерара, как на шлагбаум на железнодорожном переезде.
– Нет, – заявил он твердо. – Я знаю, что я этого не делал, и это все, что я знаю. Второго шанса я никому не дам.
Получи такую рану любой из нас, в целом здоровых, я бы с уверенностью заявил: если не умрет в течение получаса, будет жить. Но Бранд, в его состоянии… трудно сказать.
Когда вернулась троица с лекарствами и оборудованием, Жерар вымыл Бранда, очистил рану и наложил повязку. Рэндом захватил молоток и зубило, и Жерар быстро сбил с Бранда кандалы. Подвесил капельницу, укрыл Бранда простыней и одеялом и пощупал его пульс.
– Ну как? – спросил я.
– Слабый, – ответил Жерар, потянул к себе кресло и сел рядом с кушеткой. – Принесите кто-нибудь мой клинок, – попросил он. – И вина. А то я выпить не успел еще. И еды какой-нибудь, если есть, жрать охота.
Ллевелла поспешила к буфету, а Рэндом, добыв оружие Жерара с полки у двери, спросил:
– Ты тут лагерем встать собираешься?
– Вот именно, – кивнул Жерар.
– А может, стоит перенести Бранда и уложить поудобнее?
– Ему и здесь неплохо. Я сам решу, когда его можно будет перенести. А пока, кто-нибудь, разведите в камине огонь. И свечи сюда поставьте.
– Я все сделаю, – кивнул Рэндом и взял в руки нож, который Жерар вынул из бока Бранда, – тонкий стилет с лезвием примерно в семь дюймов. Рэндом положил оружие на ладонь и спросил: – Никто не узнает ножичек?
– Я – нет, – ответил Бенедикт.
– Нет, – сказал Джулиан.
– Нет, – сказал я.
Девушки молча покачали головами.
Рэндом внимательно разглядывал стилет.
– Такой легко спрятать – в рукаве, за голенищем, за корсажем… Да, тут нужны крепкие нервы…
– И отчаяние, – добавил я.
– А еще точный расчет на то, что мы собьемся в кучу. Стало быть, и воображение.
– Может, это кто-нибудь из стражей – там, в башне? – предположил Джулиан.
– Нет, – отрезал Жерар. – Никто из них так близко не подходил.
– Хороший баланс, легко метать, – проговорила Дейдра.
– Верно, – согласился Рэндом, покрутив стилет между пальцами. – Но ни у кого из них там не было такой возможности, уверен на все сто.
Вернулась Ллевелла – с подносом, на котором лежали куски нарезанного мяса и полковриги хлеба, стояли бутылка вина и кубок. Я расчистил маленький столик и поставил его рядом с креслом, на котором сидел Жерар.
Ставя на столик поднос, Ллевелла проговорила:
– Тогда получается, что это сделал кто-то из нас? Но почему?
Я вздохнул:
– А как ты думаешь, чьим он был пленником?
– Что, кого-то из нас?
– Если он знает что-то такое, что кто-то настолько желал оставить скрытым… Собственно, та же самая причина, почему его законопатили туда и держали там.
Ллевелла нахмурилась:
– А смысл? Почему его тогда просто не убили и не закрыли вопрос?
Я пожал плечами:
– Наверное, он был зачем-то нужен. Но на эти вопросы может ответить только один человек. Найдешь его, спроси.
– Его или ее, – поправил меня Джулиан. – Сестричка, ты иногда просто потрясающе наивна.
Ллевелла устремила на Джулиана взгляд своих ледяных глаз, подобных айсбергам над зыбкой бездной.